Неожиданные встречи с благодарными пациентами чертовски приятны, хотя и вызывают некоторое смущение. Люди помнят сделанное им добро, отчего укрепляется вера в нужность и важность нашего труда.
Думаете я сейчас расскажу какую-то умилительную историю? К сожалению, нет. Хотя история действительно случилась, но умиляться там абсолютно нечему. В общем дело было так. В продуктовом магазине, купив всё, что нужно, пришёл на кассу. Стою, спокойно жду, когда обслужат стоявшую передо мной женщину с полной тележкой покупок. Но процесс затянулся из-за её скандальности и откровенно неадекватного поведения. Почти про каждый продукт она спрашивала вкусный ли он и рассматривала сроки годности. Кассир резонно ответила, что пробовать все товары она не обязана, а сроки годности можно бы проверить заранее, до кассы. Реакцией на эти слова стал оглушительный, сбивающий с ног поток нецензурной брани и обвинений во всех смертных грехах.
Стоявшая за мной девушка не выдержала и вежливо попросила скандалистку успокоиться. После чего незамедлительно узнала, что является «про***кой со шпаклёвкой на роже». И тут случилось то, чего я не мог ожидать. Ненормальная дамочка переключила внимание на меня и принялась гневно обличать:
– Чего ты на меня пялишься, психиатр <грёбаный>? Думаешь я тебя не узнала? Нет, не забуду и не прощу! Никогда не прощу!
– И за что же? – поинтересовался я.
– Не прикидывайся! Вы, палачи, моего сына в овощ превратили! Ск***ты, фашисты! Думаешь я не знаю, как вы его в машине избили? Втроём на одного набросились! А потом в больнице так закололи, что он чуть не умер! А теперь он овощ! У тебя душа есть, фашист, гестаповец?
– Уважаемая, сейчас сделаем так. Я вас сдам в полицию, вас доставят в отдел, а оттуда на «скорой» поедете в психиатрическую больницу. Понятно разъяснил?
– Да ты сам полицай натуральный! Правильно говорят: «Карательная психиатрия»! Вы не врачи, а каратели! Запомни, я вас всех засужу! Богом клянусь, этого так не оставлю!
И после этих слов, дамочка чуть ли не бегом направилась к выходу, оставив тележку.
– А вы на самом деле психиатр? – спросила кассир.
– Да, как-то так, – ответил я.
– Недаром вы так спокойно реагировали! Наверно привыкли к таким клиентам? – спросила девушка, стоявшая за мной.
– Просто с ними препираться бессмысленно. Зачем впустую свои нервы тратить?
– Нет, я так не могу! Ещё немного и я бы ей морду разбила!
Сказать по правде, нас, скоропомощников, подавляющее большинство пациентов и их родственников, не запоминают. По горячим следам они могут выразить благодарность или наоборот, недовольство. Но встретив кого-то из нас «не при исполнении», просто не узнают. Лично я за все десятилетия работы впервые столкнулся с таким инцидентом.
Несмотря на все старания, не получилось вспомнить, когда мы к ним приезжали и что там происходило. Но всё же кой-чего прокомментирую. Понятие «карательная психиатрия» возникло давно, во времена СССР и существует по сей день. Его используют некоторые пациенты, а также носители либеральных убеждений. У многих больных полностью отсутствует критика к своему состоянию. Они искренне считают себя психически здоровыми и от лечения решительно отказываются. А в случае недобровольной госпитализации возмущаются «беспределом» и кричат о карательной психиатрии.
У некоторых, скажем так, «борцов за гуманизм», вызывают гнев и неприятие строгие требования режима в психиатрических стационарах. Их позиция проста: стоит только убрать ограничения, как все немедленно выздоровеют. Советы они раздают всегда со стороны, из безопасного места, ничем не рискуя. Им неоднократно предлагалось показать, как справиться с возбуждённым агрессивным больным без вязок и лекарственных препаратов. Да, именно показать на деле, безо всякого словоблудия. Однако «гуманисты» не дураки и рисковать собой не намерены.
Теперь постараюсь развенчать известный миф о том, что в психиатрических стационарах пациентов «закалывают и превращают в овощи». Дело в том, что шизофрения может протекать злокачественно, плохо поддаваясь лечению. В этих случаях стремительно нарастает дефект личности, то есть необратимые нарушения мышления и эмоциональной сферы. Больной становится пассивным, отгороженным, эмоционально холодным, утрачивает интересы и привязанности. Для того, чтобы увидеть, как выглядит шизофренический дефект, нужно вспомнить или посмотреть старый фильм-сказку «Марья-искусница» 1959 года. Точней не весь фильм, а эпизод, где заколдованная главная героиня равнодушно и монотонно говорит: «Что воля, что неволя, всё равно».
Но необратимое ухудшение психического состояния возможно и при других заболеваниях. Прежде всего при деменции у больных преклонного возраста. Большинство из них плохо переносят изменение привычной обстановки, в том числе, вызванное госпитализацией в психиатрический стационар. И когда пациента выписывают, родственники с ужасом восклицают: «Вы что с ним сделали? Он же теперь вообще ничего не соображает!». А в результате начинаются жалобы: «закололи, залечили и в овощ превратили».
У соседки Альбины Петровны «зубные» мытарства продолжаются и невидно им ни конца, ни края. Ходила в Роспотребнадзор, но там ответили, что сперва нужно обратиться с претензией в стоматологию. Но поскольку такая попытка уже была и оказалась безуспешной, ей посоветовали направить претензию заказным письмом с уведомлением. Да, на словах всё звучит хорошо. Вот только загвоздка в том, что претензия должна быть составлена юридически грамотно, а не так, как написала Альбина Петровна. Поэтому пришлось ей идти к адвокату, который за энную сумму всё сделал. Предлагал он свою помощь в суде, но узнав стоимость, Альбина Петровна наотрез отказалась. И таким образом настал новый период ожидания.
В один из выходных вновь пришлось столкнуться с человеческой глупостью. Шли мы с супругой по улице, а впереди нас – старичок с палочкой. Хотя в нём не было ничего примечательного, но внутри у меня возникло напряжение и неприятно засвербело. Вдруг этот старичок со всего маха упал навзничь, после чего остался лежать, даже не пытаясь подняться. Причём он не поскальзывался и не спотыкался, а значит причины падения были внутренними. Разумеется, мы не прошли мимо. Присев на корточки, я с облегчением увидел, что он жив, но находится в состоянии оглушения.
– Что вас беспокоит? – спросил я.
– Плохо…
– Что-то болит?
– Нет…
– Пошевелите руками!
Правую руку он чуть приподнял, а левая оставалась неподвижной.
– Теперь ногами пошевелите!
Картина повторилась: левая нога не двигалась. Кроме того, была видна односторонняя сглаженность носогубной складки. Сразу же я вызвал «скорую», назвав предварительный диагноз «Острое нарушение мозгового кровообращения в бассейне правой средней мозговой артерии».
Как и положено, собралось несколько зрителей.
– Он что, так и будет валяться? – не выдержала женщина средних лет.
– Давайте поднимать! – обратился ко мне молодой мужчина в яркой куртке.
– Нет, никаких поднимать! – твёрдо ответил я. – Иначе мы его просто добьём!
– Да вы чего ерунду-то несёте! – возмутилась полная невысокая пожилая женщина. – У него же воспаление лёгких будет!
– Я – врач «скорой» и за свои действия отвечаю. Будет ли воспаление лёгких – неизвестно, но, если мы его попробуем поднять, всё может закончиться смертью. Да, вот прямо здесь и сейчас.
– И что теперь, стоять и тупо смотреть? – спросил мужчина.
– Именно так, – ответил я. – «Скорая» сейчас приедет.
– Ха, ох***неть, блин! Человек зимой на снегу валяется, как будто так и надо! – не удовлетворился он моим ответом.
– Да, так и надо, безо всяких «как будто».
Вскоре приехала фельдшерская бригада и пострадавшего увезла, после чего мы с Ириной ушли восвояси.
К сожалению, многие не понимают элементарного, но спасающего жизнь правила: до приезда «скорой», больных и пострадавших перемещать нельзя. Однако случись чего, у очевидцев мгновенно появляется гвоздь в известном месте и непреодолимое стремление действовать. Они хотят помочь, но при этом понятия не имеют, как именно. В результате совершают, мягко сказать, необдуманные действия, приводящие к печальным последствиям.
Таких примеров, к сожалению, много. В позапрошлом очерке я рассказывал про «доброжелателей», буквально выдравших пострадавшего из поврежденной машины. К сожалению, там всё закончилось смертью. Но есть и другие случаи, менее трагичные. В одной известной газете была восторженная статья о полицейском, который больному с эпиприпадком засунул в рот шариковую ручку. Сей поступок был представлен как великий подвиг. А в действительности, горе-спаситель, наоборот, создал реальную угрозу жизни и здоровью. Если бы больной ручку разгрыз, её обломки могли попасть в дыхательные пути и пищевод.
Поэтому, самая эффективная первая помощь заключается в том, чтоб решительно гнать прочь излишне активных «спасателей».
Утренний морозец, усиленный ветром, весьма чувствительно пощипывал лицо и уши. Ничего, главное – день прибывает, а вместе с ним и настроение. Теперь встаю и топаю на работу без уныния, по светлым улицам.
У крыльца дымили коллеги из предыдущей смены. Среди них была фельдшер Никифорова, приезжавшая по моему вызову к упавшему дедушке.
– Всех приветствую! Надежда Дмитриевна, как там наш старичок? Живой?
– Ну его на х***р вашего старичка! Одни проблемы из-за него! – в сердцах ответила она.
– А что такое? Умер, что ли?
– Нет, живой. У него внучок <ёкнутый> капитально! Явился к старшему врачу и заявил, что у деда пропало пятьдесят тысяч. Визжал как резаный, грозил всех пересажать. Я его спрашиваю: в «пятёрке» были? В приёмнике узнавали? А он: нет, но сейчас поеду и <песец> устрою! Потом мы больную туда привезли и заодно выяснили, что никуда эти деньги не пропадали, их старшей медсестре передали на хранение.
– А он не позвонил, не извинился?
– Ага, дождёшься от него извинений! Это ж б***дло наглое!
С Надеждой Дмитриевной нельзя не согласиться. Характеристику внуку она дала краткую, но ёмкую и правильную. К сожалению, в нашем нездоровом обществе образовалась немаленькая прослойка того самого б***дла. Таких людей отличают дремучая глупость, непросвещённость, невоспитанность и бескультурье. Их стремления направлены, в основном, на удовлетворение примитивных биологических потребностей. И с сожалением приходится констатировать, что эта прослойка стремительно разрастается.
В «телевизионке» пообщался с коллегами, включая Анцыферова. В этот раз их смена прошла спокойно, безо всяких приключений, чему они были чрезвычайно рады.
Как всегда, конференция началась с доклада старшего врача. Когда он сообщил об отравлении алкоголем несовершеннолетнего, начмед Надежда Юрьевна попросила карту.
– Сергей Николаич, я смотрю, вы опять не проверяете карточки, – сказала она отнюдь не любезным тоном.
– Как это? Всё проверяю! – уверенно ответил он.
– Значит плохо проверяете! Где промывание желудка? На кой чёрт сделан кор***мин, если при отравлениях алкоголем и наркотиками, применять аналептики запрещено?
– Хм, ну я не знаю, как так получилось…
– Кто у вас сидел на закрытии?
– Настя Никитина, потому что Тарасова на больничном.
– А вы ничего поумней не придумали? Никитина у нас даже года не проработала, как она может ошибки найти? Зря уж прохожую с улицы не привели, она бы так же, не глядя, все карточки позакрывала!
Завершив доклад, старший врач сообщил:
– За сутки были две безумных телефонных жалобы. В первом случае звонил мужчина, представившийся юристом. Возмущался тем, что бригада не увезла пьяного с улицы. Грозился привлечь за неоказание помощи.
– А почему не увезли? – спросил главный врач.
– Игорь Геннадьевич, мы его в чувство привели, и он не захотел ехать, – ответила фельдшер Прохорова. – Нам его силой, что ли, везти? Тем более, он пошёл уверенно, не падал.
– А когда вы приехали, что с ним было? Валялся?
– Нет, на остановке сидел и спал. Мы в машину его увели и помощь оказали. Он соображал нормально, свои данные назвал, адрес, вёл себя адекватно.
– Вы в карточке всё это расписали?
– Конечно.
– Не переживайте, вы всё сделали правильно, – сказал главный.
– Другая жалоба поступила от матери ребёнка на Ильдара Назимовича, якобы за хамство и грубость, – продолжил старший врач. – Сказала, что вместо оказания помощи, он стал учить её жизни.
– Разрешите, я сам расскажу! – встал с места врач-педиатр Юсупов. – Мы приехали к мальчику трёх лет, который съел капсулу для стирки. Правда, не всю, а часть. Коробка стояла в доступном месте, бери – не хочу! Признаков отравления хоть и не было, но всё, что надо, сделали, в том числе, желудок промыли. Потом я матери сказал, мол, вы так всех детей перетравите. И после этого понеслось: да я многодетная мать, я пятерых родила! Вы сначала родите, а потом учите!
– Семья асоциальная? – спросил главный врач.
– Вроде нет, всё чисто, дети ухоженные. Правда, какие-то дикие, неуправляемые. Орут, бегают, везде лезут, а мамашке по барабану.
– Всё понятно. Вы об отравлении в полицию сообщили?
– Да, обязательно.
– Вот и хорошо, пусть её потреплют. Желание жаловаться отпадёт.
Есть категория женщин, считающих себя героинями лишь потому, что они родили. Но ведь способностью к размножению обладают все живые существа, включая простейших. А разумная женщина отличается от них материнским долгом, который заключается не только в материальном обеспечении детей. Самая важная и самая трудная его составляющая – это воспитание и формирование полноценной личности. Вот только некоторые не умеют или не желают исполнять такие обязанности.
После конференции, как всегда, уселись в «телевизионке», кайфуя от тишины и спокойствия. Через какое-то время из коридора, словно из леса, послышался мужской крик:
– Эээй, людиии! Помогитеее!
Мы немедленно вышли и увидели прилично одетого мужчину средних лет.
– Помогите, у меня сейчас сердце остановится! – панически сказал он.
Увели мы его в кабинет амбулаторного приёма и усадили на кушетку.
– Что у вас с сердцем? Почему оно должно остановиться? – спросил я.
– Бьётся по-страшному! И ещё у меня давление подскочило, голову распирает. Как бы инсульта не было! Это меня полицаи довели, вообще уже ничего святого! Я в суд подам!
Отложив на потом выяснение подробностей, сняли ЭКГ, которая оказалась вполне нормальной. Ритм был учащён незначительно и ни о каком «страшном сердцебиении» речь не шла. Давление за рамки приличия тоже не выходило.
– Ну что, всё плохо, да? – спросил пациент, всем своим видом показывая надежду на положительный ответ.
– Нет у вас ничего плохого. Пульс восемьдесят восемь, чуть выше нормы. Давление сто тридцать, – ответил я и на его лице ярко отразилось крушение надежд.
– А какой пульс в норме? – спросил он, пытаясь ухватиться за призрачную соломинку.
– От шестидесяти до восьмидесяти, плюс-минус пять.
– Но давление повышенное, моё привычное – сто десять. Если хоть немного поднимется, мне сразу плохо становится.
– В любом случае, ничего угрожающего у вас нет. А полиция-то в чём виновата?
– Они против меня хотят дело сфабриковать за угрозу убийством.
– Как, вот прямо совсем ни за что, на пустом месте?
– Можно и так сказать. Меня жена спровоцировала, орать начала, угрожала разводом. Сначала терпел, но нервы тоже не железные. Нож взял, говорю: «Замолчи, а то я тебя сейчас успокою!».
– Ну вот видите, а сказали «ни за что».
– Да, вообще ни за что! Я на неё даже не замахивался! Если бы хотел убить, убил бы. Вы мне никакую бумагу не дадите?
– Нет, но полиция может запросить карту, там всё будет расписано.
– А я могу потребовать, чтоб моральный ущерб возместили?
– Не знаю, это надо спрашивать у адвоката.
Этот гражданин не симулировал, как это может показаться, а аггравировал. Другими словами, он преувеличивал имевшиеся у него симптомы. Цель такого поведения очевидна: избавиться от проблем, пользуясь болезнью. Здесь я не могу склониться на чью-либо сторону. Откуда мне знать, кто из них прав, да и вообще, есть ли правые?
После того, как я дописал и сдал карточку, прилетел очень странный вызов: плохо мужчине, неподвижно стоит. Вызвал охранник. Ничего непонятно. Ну стоит человек и что? Разве это повод для вызова «скорой»?
Ехать предстояло достаточно далеко, в промзону на окраине города. Это место глухое, пустынное, являющееся прекрасной иллюстрацией постапокалипсиса. Из всего живого, там водятся лишь одичавшие охранники, да и те являются исчезающим видом.
Путь оказался не только долгим, но и трудным, потому что пришлось поблуждать в поисках нужного места. Охранник нас встречал у КПП с воротами.
– Здравствуйте! Что случилось? – спросил я.
– Вон туда посмотрите! – указал он пальцем. – Видите?
И действительно, метрах в ста от нас, возле какой-то искорёженной металлической конструкции, стоял мужчина в тёмной одежде.
– А вы, значит, к нему не подходили?
– Нет, нам запрещено выходить за территорию. Я его в окно увидел.
– Давно он там стоит?
– Точно не знаю, я часа два назад его заметил. Может и до этого стоял. Но он однозначно живой, раз не падает. Скорей всего наркоша обдолбанный.
Подъехать к загадочному господину было нельзя, поэтому пошли ножками, не забыв прихватить чемодан и мягкие носилки. А когда вплотную приблизились, всё моментально прояснилось: господин оказался банальным висельником. Орудием само***ства послужил тонкий синтетический шнур, прочно закреплённый на металлическом крючке. Ноги покойного касались земли, и издалека он выглядел как стоящий в полный рост живой человек. Судя по т***ным явлениям, смерть наступила часов шесть назад. Менять положение тела мы не стали, оставив его в неприкосновенности до приезда следственно-оперативной группы.
Приехали они аж через час. Хотели взять с нас объяснения, но мы уговорили сделать это потом, в нерабочее время. Иначе пребывание там затянулось бы до вечера.
Следующим вызовом было дежурство на пожаре в гараже частного дома.
Когда приехали, полыхало знатно. Огонь захотел свободы, перекинулся на сарай и угрожал дому. Пожарные добросовестно тушили, но ощутимого результата это не приносило.
Созерцание огненной стихии неожиданно прервал молодой румяный лейтенант полиции:
– Здрасте! Идите посмотрите человечка, у него «белка» походу.
– Что за человечек?
– Хозяин этого дома. Сам свой гараж подпалил и пожарных вызвал.
– А цель-то какая?
– Не знаю, он какую-то пургу несёт, ничего не поймёшь.
Виновник торжества, лысоватый мужчина лет пятидесяти, сидел в полицейской «Газели» и что-то рассказывал благодарным слушателям в лице сержанта и майора.
– Здравствуйте, что случилось? – спросил я.
– Вот, товарищ вам всё расскажет. – ответил майор. – Может чего и поймёте. Возьмите его в свою машину.
– Погодите, сначала здесь пообщаемся. У него документы есть?
– Да, вот права.
– Ну что, уважаемый, нам сказали, что это вы пожар устроили. Правильно?
– Да я уже говорил, у меня другого выхода не было! Тут вопрос стоял конкретный: или я, или меня!
– Вам кто-то угрожал?
– Я не знаю, как сказать. Пришёл в гараж, хотел машину выгнать. А там какая-то х***ень непонятная, вся вот такая, – для наглядности он повертел руками. – Одна на спинке, другая на сиденье.
– А что это за х***ень? Животное, что ли?
– Вообще без понятия! Чего-то чёрное с буграми и смотрю, перемещается! Я быстрей два провода взял, чтоб внутри сделать плюс, а снаружи минус. Ну вы сами знаете. И ни х***ена подобного! Оказывается, от аккумулятора плюса не бывает! Поняли, да?
– Конечно, что тут непонятного? А подожгли-то зачем?
– Я свою жизнь спасал! Меня бы там просто порвало на куски и всё!
– Когда последний раз выпивали?
– Два дня назад и потом выхаживался.
– А до этого сколько?
– Дней десять, наверно. У меня жена в больнице, ей операцию сделали. А я весь как на иголках, не дай бог никому такого стресса. Нет, тут всё неспроста…
– Вы работаете?
– Да, таксую. Сегодня хотел, а видите, какой форс-мажор…
– На учёте у нарколога не состоите?
– Нет, вы чего? Меня же сразу прав лишат!
– Ладно, пойдёмте в нашу машину и в больничку поедем.
– А зачем?
– От всякой х***ени лечиться.
В данном случае мы не могли вызвать на себя другую бригаду, поскольку никто, кроме нас не вправе перевозить больных с психическими расстройствами. Поэтому пришлось подождать, пока пожарные справятся с огнём и отпустят.
Невзирая на делирий, болезный сразу понял, что его привезли в наркологию и устроил феерическое шоу. Он изо всех сил стремился вырваться на свободу, одновременно пытаясь вступить в бой со всеми, вставшими на пути. Однако силы оказались неравны и свободолюбивого пациента прификсировали к кровати.
Что тут сказать? Пациенты в алкогольном делирии далеко не всегда безобидны. Их безумные действия запросто могут привести к непоправимым трагическим последствиям. В данном случае мне искренне жаль не борца с неизвестной х***енью, а его супругу. Ведь к проблемам со здоровьем прибавятся ещё и материальные, с которыми так просто не справиться.
Нежданно-негаданно отпустили нас на обед. Хотя вызовы были долгими и время давно уже подошло. На Центре вновь царило броуновское движение. Ранее я уже рассказывал, что большое количество вызовов держится ещё недели две после праздников. Но с начала года эта закономерность исчезла, и сей факт не может не радовать.
Перед обедом я сдал карточки, чтоб не висели на мне как смертные грехи и аппетит не портили.
А затем мы, как обычно, залегли отдыхать. Вызов пришёл нескоро, и к тому времени наши силы были восстановлены. Поехали на психоз к мужчине шестидесяти восьми лет. Вызвала полиция.
Двухкомнатная квартира в «хрущёвке» пусть и давно не видела ремонта, но была идеально чистой, даже без намёка на беспорядок.
Полицейские встретили нас с видимым облегчением.
– Этот клиент всех на уши поставил. – сказал один из них. – По «02» сообщил, что какие-то злодеи соседей убили, потом к нему в квартиру проникли и угрожают. Естественно, ничего не подтвердилось. Всё, ладно, разбирайтесь, мы поехали.
Пациент, одетый в старенький спортивный костюм, вёл себя спокойно, упорядоченно, не проявляя никакой неадекватности.
– Здравствуйте, Александр Владимирович! Что тут приключилось? – спросил я.
– Ужас, кошмар! Я такого страху натерпелся, что словами не передать! Надо мной молодая пара живёт и их убили!
– А как вы об этом узнали?
– Они кричали, просили не убивать, но их из автомата застрелили, длинную очередь как дали! Грохот такой, что уши заложило!
– Понятно. А дальше что было?
– Потом смотрю, а у меня на диване сидят шестеро…
– Извините, перебью, а откуда они у вас появились?
– Сверху спустились и через форточку залезли. Начали угрожать, мол, соседей мы убили, теперь твоя очередь! Я давай сразу милицию вызывать. Только вызвал, а уже никого нет. Наверно испугались и убежали опять через форточку. Дверь-то была заперта. Сейчас, погодите…
После этих слов, Александр Владимирович стал что-то внимательно рассматривать под кроватью, растерянно приговаривая: «Ничего не пойму… Что за ерунда…».
– Что там такое? – поинтересовался я.
– Не знаю, понять не могу…
– Александр Владимирович, вы последний раз когда выпивали?
– Дня три назад, потом завязать решил. Я, честно говоря, загудел малость. Жена умерла три года назад, теперь один остался. Тоска смертная, никак не привыкну…
– Ну что ж, давайте-ка поедем в больницу.
– Да чего там делать? От чего лечиться-то?
– Сейчас для вас главное – пожить в безопасном месте. Как только полиция наведёт порядок, сразу вернётесь. Одевайтесь, берите с собой тапки, чашку, мыльно-рыльные.
Александр Владимирович послушался и никаких проблем с госпитализацией не возникло. К нему я отнёсся сочувственно, поскольку он пил не ради удовольствия, а для избавления от тоскливого одиночества. Вот только алкоголь душевную боль не излечивает, он создаёт лишь скоротечную иллюзию благополучия.
Следующий вызов был к мужчине двадцати пяти лет с травмой головы и в состоянии алкогольного опьянения. А дожидался он нас у входа в бар.
Наш красавец сидел на корточках, прислонившись к стене. Возле него стояли двое парней, пусть и поддатых, но не утративших связь с реальностью.
– Что случилось? – спросил я. – Избили?
– Нет, он упал, головой об ступеньку ударился, – ответил один из парней.
– Понятно. Поднимайте его, ведите в машину.
Пострадавший, в отличие от своих друзей, был не поддатый, а упившийся в хлам. Но это ничуть не мешало ему проявлять дурную активность.
– Пацаны, стойте! – сказал он. – Надо ещё пива взять!
– Никакого пива! – решительно ответил фельдшер Герман. – Ты и так ужратый!
– Чё, <распутная женщина>, ты <офигел>, что ли? – завёлся пострадавший. – Ты, водила <грёбаный>, иди баранку крути и <не звезди>!
Пререкаться и что-то объяснять было бессмысленно, поэтому без лишних слов, сердитого господина буквально затащили в машину. Физически он не сопротивлялся, но мат и угрозы изрыгал беспрестанно.
На затылке была рубленая кровоточащая рана и похоже, что пострадавший про неё попросту забыл. Буйну голову перевязали и свезли пострадавшего в травмпункт. При этом он совершенно ни в чём не ориентировался и судя по всему, принимал нашу машину за такси.
Сначала велели в сторону Центра двигаться. Я уж было обрадовался, но тут дали вызов: психоз у женщины шестидесяти одного года.
Открыл нам мужчина с интеллигентным лицом:
– Здравствуйте! У меня с матерью что-то непонятное происходит. Вроде как белая горячка.
– А она у вас пьющая?
– Да не то слово, бухает по-чёрному. Хуже мужика…
– Когда она последний раз выпивала?
– Не знаю, но сейчас трезвая. Я же не с ней живу. Сегодня днём позвонил, была нормальная. А вечером какая-то дурная стала. Вот я и приехал.
Больная с отёкшим лицом, растрепанными волосами, в несвежей ночной рубашке, сидела на кровати и собирала с простыни что-то невидимое.
– Здравствуйте, Лидия Фёдоровна! Чем занимаетесь? – начал я светскую беседу, но в ответ услышал лишь тихое невнятное бормотание.
– Лидия Фёдоровна, посмотрите на меня! – попросил я.
– Ничего я не брала… – сказала она. – Вон там посмотри… Зачем в тряпках-то копаться?
– Лидия Фёдоровна, как вы себя чувствуете?
– Откуда у меня? Я на свои деньги покупала. Ну тогда извините, пожалуйста… Нет, вы спросите у Вальки, а я-то при чём?
– Вы сейчас где находитесь?
– Нигде, всё там же. Можно подумать я бездомная. Зачем вы меня обвиняете? Чего я вам сделала?
Больная была недоступна контакту и пребывала в далёком белогорячечном мире.
– Давно она пьёт? – спросил я сына.
– Одиннадцать лет. Как отец умер, так и начала. Раньше запоями пила, а теперь почти непрерывно…
Увезли мы Лидию Фёдоровну в наркологию, но ей это было абсолютно безразлично.
Вот и ещё одно доказательство того, что алкоголь душу не лечит, а калечит. Причём необратимо.
Да, давненько не было такой белогорячечной смены. Прям эпидемия какая-то. Но ничего, уверен, что в следующий раз дама в белом не станет свирепствовать. Ведь снаряд в одну воронку дважды не попадает.
А дома меня поджидал очередной грибной сюрприз. Появился ещё один ежовик, сбоку вылез через разрез в пакете. Однако свои грибоводческие планы я не завершил и собираюсь новый экзот посадить. Но об этом – в следующий раз.
Все имена и фамилии изменены