Странные вещи в горах происходят то и дело, особенно в непогоду...
Смотритель приюта сидел напротив меня за изрезанным дощатым столом. Уже совсем стемнело, в углу зала слабо горел камин, его света хватало только на то, чтобы осветить контуры зала и мебели. Маленькие и очень грязные, от вечно задувающего песок и пыль ветра, окошки казались темно-серыми квадратиками на стенах. И я, только что вошедший с улицы, где тусклый свет затухающего дня отражался от снежной целины вокруг и было все еще очень светло, как будто оказался в полной темноте. Встретив меня, смотритель указал на место за столом, а сам сел напротив. Несколько секунд он молчал, потом потянулся и взял со стола коробку папирос. Вытащил одну, постучал ею по столу и сунул в уголок рта. Чиркнула спичка и маленький огонек высветил изрезанное глубокими морщинами лицо, с крупными грубыми чертами и мощным квадратным подбородком. Почти совсем седую недельную щетину, воротник грубого, колючего шерстяного свитера серого цвета. Он прикурил папиросу и потянулся рукой за старинным тяжелым медным подсвечником, на котором торчал оплывший огарок свечи. Зажег фитиль и потушил спичку, бросив ее в специальную емкость в подсвечнике.
- Я, когда один, генератор не завожу, экономлю. - Сказал он, кивнув на подсвечник. Голос у него был низкий и хриплый, дополняя образ.
При свете свечи он приветливо протянул руку и изучающе посмотрел на меня. Мы обменялись рукопожатием, и я достал из сумки папку с документами. Положив перед собой на стол, я вытащил лежавшие сверху, скрепленные скрепкой лист с направлением и рекомендациями ректора.
- Вот тут еще рекомендации. - Сказал я, чтобы хоть что-то сказать, кладя документы ближе к нему на ту сторону стола.
Он взял, вскользь пробежав глазами, и положил обратно.
- Почему сюда направление попросил?
- Вообще-то я не просил, мне предложил ректор. Я согласился.
- Понятно.
Повисла пауза, он, опустив глаза смотрел на стол перед собой и молчал, о чем то размышляя. Папироса дымилась у него между пальцами.
Я, студент геологического факультета РГУ, сегодня приехал из Москвы, получив распределение на первую половину января помощником смотрителя Приюта. Был канун нового года и я уже готовился отбывать на выходные домой в Брянск, как меня вызвали в деканат. Отказаться от такого предложения было никак нельзя, сам ректор, отдавая личную рекомендацию, похлопал меня по плечу, и дал понять, что считает меня подающим большие надежды. И вот, ранним утром следующего дня я уже сидел в поезде, увозящем меня вместо дома, в далекую Кабардино-Балкарию.
Наконец, как будто очнувшись, он глубоко затянулся и, выпустив дым в потолок, откинулся на спинку стула.
- Для начала вводные. Ты знаешь историю Приюта?
- Нет, в общем, не очень… - я замялся, ругая себя последними словами. Вот же дурак, как я не догадался забежать в библиотеку перед отъездом?
Досада на моем лице, видимо, была слишком явно видна, потому что смотритель вдруг улыбнулся и глаза его потеплели.
- Тогда слушай.
Он снова глубоко затянулся папиросой и, выпуская в потолок струю дыма, затушил ее в пепельнице. Встал, прошел к концу стола и завозился с горелкой.
- Это самая высокогорная гостиница всего Советского Союза. Ее построили ведущие архитекторы своего времени в тысяча девятьсот тридцать восьмом. Заметил форму здания? Похоже на дирижабль. Здесь часто ветра, ураганы, это рекордная высота, четыре тысячи двести метров над уровнем моря. Чтобы ветер не ломал конструкции. Здесь все продумано до мелочей. Когда ее строили, помогали все кто имеет отношение к горам в этом краю. Альпинисты, ученые, гиды. Материалы поднимали сюда руками, на себе несли. Строили такие люди как например Чокка Залиханов. Знаешь кто это? Нет? Отец академика Михаила Залиханова, директора Высокогорного Института. Двести девять восхождений на Эльбрус. Двести девятое совершил на свой юбилейный день рождения в 110 лет. Это, друг мой, легенда, построенная легендами.
Горелка, тем временем, уже горела ровным синим пламенем и он принес откуда-то из темного угла чайник.
- Газеты всего мира пестрели заголовками о нем, когда он появился. Еще никогда в мире, никто не строил на такой высоте. И сегодня ничего выше нет, мы с тобой, друг мой, сидим в самом высоком здании мира. Самое важное, что тебе надо знать, это то, что странные вещи здесь происходят только в непогоду. Но бояться ничего не нужно.
Чайник зашумел, а смотритель снова отошел в угол и возился там, что-то перебирая. Я сидел в недоумении. О чем он говорит?
- В годы войны, — Продолжил смотритель, вернувшись со свертком из газетной бумаги и двумя гранеными стаканами. - здесь шли боевые действия. Приют был захвачен немецкими горными егерями и стал их базой. На обе вершины Эльбруса немцы водрузили свои фашистские флаги. Очень, очень страшные здесь шли бои. Когда Приют отбили, он был в дырках от пуль и весь погреб облит керосином. Видать, хотели сжечь отступая, но не успели. Почти всех фашистов наши положили…
Он развернул сверток, в котором оказалась заварка и кубики сахара и, поставив рядом стаканы, снова потянулся за папиросой.
- Приют работает как гостиница только в теплый сезон, с мая по октябрь. Здесь живут те, кто отправляется на покорение Эльбруса. А в остальное время живу только я. Приглядываю здесь за порядком. Редко приезжают экспедиции. Ученые из ВГИ или геологи. Но не чаще раза-двух за зиму, остальное время один. - Теперь он говорил задумчиво, как будто разговаривал больше сам с собой.
Я слушал его рваный рассказ немного с недоумением, кажется старик потихоньку сдает. Но мне предстоит не только жить здесь, но и заниматься ежедневными наблюдениями. Вести дневник погоды, фиксировать закономерности. К тому же я ненадолго, всего на две недели. Поладим как-нибудь. Он все рассказывал разные факты и интересные случаи из жизни Приюта, пока мы пили крепкий, терпкий чай. Потом я поднялся в свой номер. Он выдал мне ключи от четырнадцатого на втором этаже. Там стояла двухъярусная кровать, маленький столик, один стул и две тумбочки. Большего мне было и не нужно, я разложил свои вещи и лег в кровать. Первую ночь я долго не мог заснуть, все думая об это странной фразе смотрителя. Он сказал, что странные вещи здесь происходят только в непогоду. Но бояться ничего не нужно.
Очень скоро мне предстояло узнать, о чем он говорил. Это случилось на третий день.
Возвращаясь в приют раньше времени, так как приближалась буря, я едва не заблудился. Хотя работал я ввиду здания, немного выше по склону. Черные тучи неслись с юга, закрыв солнце. Их стремительное приближение немало меня напугало и я сложив приборы в сумку, отправился вниз. Как оказалось не зря. Я не прошел и ста шагов, как поднялась метель и ясный солнечный день на глазах превратился в буран. Видимость упала до нескольких метров и я уже не знал, в какую сторону мне идти. Только что я видел серебристое здание Приюта, он был прямо по курсу, теперь же оставалось только идти на память и не пройти мимо в этой метели. Не знаю, дошел бы я, или нет, если бы меня не встретил смотритель. Он, когда поднялся буран, вышел навстречу и его громоздкая фигура вынырнула из вихря снега, поднятого ветром так, что я чуть в него не врезался. Когда мы добрались до Приюта и укрылись внутри, было уже совсем темно, хотя времени было только два часа дня.
-Сегодня придут. - Сказал смотритель, снимая свой бушлат и вешая над камином.
- Кто придет? - Не понял я, думая, что он ждет научную экспедицию.
- Ребята… сам увидишь. Помни, что я сказал. Не нужно ничего бояться.
- Я вот об этом, кстати хотел поговорить. Вы сказали и в первый день, что в непогоду происходят странные вещи, но не нужно бояться.
Смотритель сел за стол и вытянул ноги.
- Я не знаю, что случилось здесь зимой сорок третьего. Кроме того, что известно всем по официальной версии хроники войны. Еще известно, что когда немцы захватили Приэльбрусье, сюда приехала и активно работала “Аненербе”, секретная служба фашистов по поиску некоего наследия предков. Все остальное засекречено. Что они искали никто не знает, хотя версий ходит множество. Но они остались здесь, блуждать между мирами. И до сих пор, когда поднимается буря, они возвращаются к нам. Ты скоро их увидишь и сам все поймешь. Они нас не видят, но чувствуют, поэтому просто держись от них подальше. Лучше всего просто пересидеть в номере. Как только кончится буря, они уйдут…
В ту ночь, я лежал в своей кровати и слушал как внизу играет губная гармошка. Кто-то говорил по-немецки, слышались взрывы хохота. Один раз я спустился вниз, я должен был сам посмотреть что происходит. Отряд немцев в форме горных егерей нацистской Германии пировал в нашем зале за нашим столом. Молодые парни, загоревшие, как будто только что из лета. Я спустился по лестнице и спросил кто они такие и что им здесь нужно, но на меня никто не обратил внимания. Один из них смотрел прямо сквозь меня на товарища. Я, думая, что меня разыгрывают, подошел к нему вплотную и помахал ладонью у него перед глазами. Он меня не видел. Его расфокусированный взгляд не мог врать.
В холодном ужасе я поднимался обратно по лестнице и оглянувшись увидел, как нахмурился один из егерей, глядя в мою сторону. Я вернулся в номер и снова лег на кровать, а скоро в коридоре послышались шаги. Кто-то в тяжелых сапогах шел к моей двери. Шаги остановились у порога. Кто-то постоял у двери, но передумав заходить, отправился обратно.
Голоса становились тише и тише и когда в мое окошко засветила луна, исчезли совсем…
***
Уезжая в тот раз с Эльбруса я знал, что еще вернусь. Я довел до конца все порученные мне исследования, как и следует прилежному студенту, подающему большие надежды. Но теперь меня занимали совсем другие исследования, которым я в итоге посвящу всю оставшуюся жизнь.
Москва. 1984г.
***
Спасибо внимательный читатель за прочтение рассказа.
Приют Одиннадцати, описанный в этой части - реально существовавший объект. Самый высокогорный приют Советского Союза и России. Построен на высоте четыре тысячи двести метров над уровнем моря, в том самом месте, где однажды, в 1909 году поставили временный бивуак, укрываясь от непогоды, группа школьников с учителем, отправившаяся на покорение Западной вершины горы Эльбрус. На скалах они написали - “Приют одиннадцати”. Он прожил долгую и интересную жизнь. Пережил Великую Отечественную Войну, но эту часть уже рассказал в рассказе смотритель. Являлся базой эльбрусских спасателей и многих поколений альпинистов. Трагически погиб в 1998-м. Из-за нарушения техники безопасности постояльцем иностранцем и неосторожного обращения с огнем. Сгорел до тла.