Нэлл ехала в машине с любимым А.
Они ехали к морю. Машина была новенькая, красная шкода-бритва.
Ласковый ветер врывался в открытое окно, трепал волосы.
Они ехали долго-долго.
Целовали друг друга на пляже.
На закате.
Смеялись и говорили взахлёб, перебивая друг друга.
Переживая друг друга.
Утром Нэлл гладила его беззащитное сонное лицо, целовала милую улыбку.
Всё это не сбылось, только снилось.
Свет, лёгкий и нежный, как пушины огромного одуванчика, робко проник в окно. И коснулся её щеки.
Это свет весеннего солнца отражался от еще не растаявшего снега. И давал такой необычный оптический эффект.
Чудо жизни...
Снова поманит волшебством и не даст ничего. Кроме, разве что, процесса...
Нэлл вдруг осенило, как будто кто-то свыше вложил ей в голову - правила игры.
Она должна еще вспоминать. Но, как бы не с позиции себя, а со стороны.
Увидеть, каким образом её слова и поступки повлияли на других людей.
Приносили благо или ущерб.
Исходя из этого она и определит свое место там. На том свете.
Вынесет сама себе вердикт.
И когда станет понятно - куда, тогда её туда заберут. Её уже ждут...
Нэлл и Наташка повадились воровать в магазине детских товаров резиновые игрушки-пищалки. Подходили к полочке с игрушками, одна заслоняла собой другую. Пока та быстренько задирала платье и пихала игрушку себе в трусы.
Было два варианта резиновых игрушек. Ярко-оранжевый лисёнок и жёлтый котенок.
Девочки совершили семь краж.
Игрушки прятали в тайнике - деревянном ящике рядом с песочницей. Зачем им нужны были эти игрушки?
Просто Нэлл понравился лисёнок.
И захотелось похитить всех-всех лисят. Котят решено было воровать из конспирации, чтобы разница в количестве котят и лисят не стала заметна.
Лисята ещё оставались в магазине, но Нэлл через семь заходов остыла, потеряла к ним интерес, налюбовавшись и наобладавшись вдоволь.
Сделаны они были качественно. Шерстинки подкрашены белым, рельефные, приятная на ощупь фактура, и даже резина пахла по-особенному, похоже на шампунь кря-кря. Но всё равно, зачем так много лисят, в таком количестве...
Молоденькая заведующая магазина оплатила недостачу. Она засекла одну из краж, и догадалась, что все недостающие игрушки тоже украли эти две воришки. Худенькая и грязная курносая девочка и её подружка, аккуратно одетая чистенькая пышечка, совсем малышка. Заведующая жалела обоих. Даже не знала, кого больше.
Курносую, наверно, всё же.
Позже курносая пришла одна. Заведующая следила за ней. Ждала в отделе игрушек, чтобы поймать за руку и поругать.
Но... Не дождалась.
Почуяла опасность - удивилась заведующая, - чем же я её спугнула? Но она ошибалась. Не спугнула.
Целью воришки в этот раз были не игрушки, а резиновые тапочки-мыльницы. Девочка ушла в новеньких, а свои старые, изношенные, поставила в уголке. В нижнем ряду.
Обменяла. Бесплатно.
Заведующая взяла тапочки в руки, размер был крошечный. Резинки истончились, растянулись. И пыльные были внутри и снаружи, из голубых превратились от пыли в серые. Пыльные ножки, долго бесстрашно бежали в них куда-то всё лето. А лето уже кончалось.
Заведующая снова внесла деньги в кассу и пробила чек.
Доброе дело улучшило ей карму и она прожила счастливую, лёгкую жизнь. Никогда не жалела денег, и поток их не иссякал. Много радовалась. И умерла от старости.
Может, и мне нужно было совершать больше добрых дел, с тоской подумала Нэлл.
Она устала вспоминать.
И... Ей захотелось вдруг задержаться.
В этом моменте, когда снизошел пушистый свет.
В этих ночах, когда снятся счастливые сны.
Жизнь и смерть боролись в ней. И ни одна уступать не хотела.
Дверь скрипнула, вошла вчерашняя девушка, "доча" медсестры. Встала у окна, заслонив собой свет. Стояла сгорбленная, обхватив себя за плечи. Долго сдерживала, но не сдержала - хриплое и жалкое рыдание. И сгорбилась, сжалась еще сильнее.
Нэлл, скосив глаза, глядела на нее с ледяным любопытством обречённой.
Читать сначала: