(...)* Уверенный в несправедливости решения, уязвлённый в лучших чувствах, к тому же ужасно самолюбивый, Воронин болезненно переживал свою временную ("А может, не не временную", - думал он) отставку. Накануне следующего матча - важнейшего в групповом турнире - с итальянцами состоялась дружеская встреча нашей сборной с представителями общества Англия - СССР. Руководство нашей делегации решило направить на эту встречу вместе с тренерами единственного игрока - Валерия Воронина. Так ему дали понять, что и с итальянцами ему не играть. Последнюю надежду отнял старший тренер. "Готовься к следующим играм, - сказал он Воронину в тот день. - Ещё не всё потеряно".
Со встречи вернулись поздно, но, и улёгшись наконец, в постель, Воронин так и не сумел заснуть до утра - я легко пони маю, какие мысли не давали ему спать в ту ночь. А наутро, не выспавшийся, злой на весь свет, с больной головой, спускаясь по лестнице отеля на зарядку, он встретил Н.П. Морозова. Тот сказал:
- Сегодня играешь...
И опять я легко могу представить себе его состояние. Матч он обязан провести отлично - неудача окончательно решит их спор в пользу тренера. Но как это сделать, когда заранее не подготовился, а позади бессонная ночь, и мрачное настроение последних дней отняло столько душевных сил?
Но я понимаю и тренера. Ему тоже наверняка не спалось перед такой игрой. Он перепробовал мысленно все возможные варианты состава, постарался предугадать мельчайшие повороты завтрашней игры и пришёл к выводу: Италия есть Италия и Воронин есть Воронин.
Наша команда выиграла тот матч, Воронин провёл его блестяще. Он успевал начинать наши комбинации, помогал их завершать, в нужный момент возвращался к своим воротам, чтобы обезопасить их от атак знаменитых итальянских форвардов.
После того матча вопрос играть ли Воронину или нет, уже не возникал. Он выше всяких похвал провёл матч с венграми, а в следующей игре*** получил задание, трудней которого не придумаешь: нейтрализовать Эйсебио, центрального форварда португальцев, лучшего нападающего чемпионата мира, затмившего в Англии самого Пеле.
Истинный мастер, уважающий своё искусство и свой труд, не может не уважать искусство других. Разумеется, Воронин не унизился до грязной игры. Ни разу не нарушил правила, играя предельно корректно. И тем не менее Эйсебио был полностью выключен из игры.
Вот так играл в 27 лет Валерий Воронин. И играть бы ему ещё и играть, если бы не нелепый случай, послуживший причиной автомобильной аварии, в которую попал он на подмосковном шоссе.
Узнав о несчастье, я примчался в больницу. Меня ввели в палату. Я шёл вдоль прохода, ища глазами Валерия. И вдруг сзади, с той кровати, которую я уже миновал, раздался голос:
- Козьмич, куда же ты?
Я обернулся, хотел что-то сказать, но не мог произнести ни слова. Я не узнал Воронина. На меня глядело сквозь толстый слой бинтов чужое, изменённое ранами лицо.
Могли кто-нибудь предположить тогда, что ему удастся вернуться в строй? Он вернулся через год И снова завоевал себе место в основном составе. И когда самое трудное и мучительное осталось позади, когда сам он поверил в то, что ещё немного, и он опять будет в сборной и поедет на чемпионат мира в Мексику, карьера Воронина - футболиста вдруг оборвалась.
Но "вдруг" - это только для посторонних. Рассказывая о последних событиях футбольной биографии Воронина, я опустил небольшой по времени, но важный для понимания того, что произошло потом, период - тот, что лежал между окончанием лондонского первенства мира и автомобильной катастрофой.
У многих после участия в таком турнире, как мировой чемпионат, наступает в игре естественный спад. Чтобы восстановиться, надо стряхнуть с себя нервное и физическое перенапряжение. Такой спад наступил и у Воронина. Но шло время, и он, отдохнувший и успокоившийся, всё никак не мог вновь войти в строй. Чемпионат страны проходил фактически без него. Вместе с командой он приезжал на игры, но занимал обычно место на скамейке запасных. Это, правда, никого особенно не тревожило: что ж, устал человек, пусть отдохнёт...
Не беспокоился и сам Воронин: "Да, устал, но всем известно, что я собой представляю, всем известно, что, когда потребуется, вновь возьмусь за дело: то, что я умею - непреходяще и никуда от меня не денется, так что не стоит торопиться.
И он, когда хотелось, садился в сою "Волгу" и уезжал с тренировочного сбора на премьеру нашумевшего спектакля (благо, пропуск тотчас появлялся в руке театрального администратора, едва он выглядывал из своего окошечка и видел это лицо с правильными чертами и блестящими чёрными волосами, которые разрезал идеальный пробор, лицо, сотни раз виденное на фотографиях). И после спектакля Воронин не спешил домой. А поздно вечером его видели где-нибудь в полузакрытом клубе за чашечкой кофе и бутылкой вина в обществе известного литератора, актёра или журналиста.
С кого-нибудь другого за это наверняка бы взыскали - нарушения принятого распорядка наказываются в футболе довольно сурово. Но кто стал бы корить Воронина - человека, который всё знает, всё понимает, что он и доказывал неоднократно.
Однако сезон закончился, прошла зима, вновь наступила пора футбола, а Валерий по-прежнему оставался в запасе. Он был недоволен, выглядел обиженным, порой подолгу ни с кем не разговаривал. Между тем, образ жизни последних месяцев менять не хотел. К его долгим отлучкам стали привыкать, его отсутствие понемногу перестали ощущать. А из Москвы, с завода, летели на юг, где начался для нас сезон, тревожные запросы: "Что с Ворониным? Почему не играет? Не обидели ли его чем-нибудь?".
Сам Валерий считал, конечно, что обидели. Но обижаться он должен был только на себя - игра у него действительно не клеилась.
Как раз в это время мне предложили стать старшим тренером "Торпедо". Я долго отказывался. Меня многократно вызывали к директору, в партком, в завком, обещали всяческую поддержку, говорили, что на первых порах особенного спроса не будет, но я продолжал стоять на своём. Согласился я взвалить на себя эту ношу лишь после того, как обсудил всё с ближайшими друзьями, в числе которых был и Валерий Воронин. Они обещали мне помощь во всём и благословили в трудный путь.
Около месяца Воронин держался прекрасно, и я был уверен, что выход из кризиса уже совсем близок. А затем он вновь стал пропадать, где-то неделями, не появляясь не только на тренировках, но и на играх. И вот авария на шоссе.
Что же произошло с этим человеком?
(...)****
"Московский автозаводец", 28 марта и 4 апреля 1973 г.
* Продолжение записок заслуженного мастера спорта Валентина Козьмича Иванова "О таланте и его ближайших родственниках". Предыдущие отрывки читайте: https://dzen.ru/a/ZfyZvYjoohqPTzhY, https://dzen.ru/a/Zf07SFY9XFKO3U0y?comments_data=n_new, https://dzen.ru/a/Zf1nV2e0pFiAbE5C, https://dzen.ru/a/Zf3LP0V0IR2Ye3B4 - А.К.
** Напоминаю, что данный текст, как и предшествующие, не обнаружил в интернете в распечатанном виде - А.К.
*** Неточность: после игры с венграми у советской команды состоялся поединок с западногерманской сборной в полуфинале (1:2) - А.К.
**** Продолжение читайте в следующем выпуске ИстАрх - А.К.
...