Лес сегодня дышал странно, неспокойно. Кто-то из гостей, пожалуй, ему не нравится. Интересно, кто? Мэри стояла на крыльце и слушала ночь. Крауш спал. Интуиция подсказывала Мэри, что лес беспокоится из-за Бирмы. Что-то с этой девушкой не так. Слишком отличается она от остальной компании.
– Как бы природа со страху не устроила нам трагедию, – тихо сказала Мэри сама себе.
На высокую ель откуда-то стремительно приземлилась птица, почти упала, будто внезапно потеряла силу крыла. Мэри перевела взгляд на трепещущий силуэт.
– Да, пожалуй, надо поостеречься, – прошептала Мэри и ушла в дом, под теплый бок мужа.
Нежность Мэри и жесткость Крауша будто постоянно заражались друг от друга. И эта локальная эпидемия никогда не заканчивалась, иммунитет не вырабатывался. Такие разные и рядом. У Крауша было любимое развлечение – он представлял, на что они с Мэри похожи. Он был весь рубленый и суровый, а она плавная и мягкая. Пытаясь разгадать великую тайну их волшебного сочетания, Крауш напридумывал разных примеров: скала и река, молния с дождем, тяжелый каменюка на тропинке и пушистая травка под его боком, кусачий костер и невесомый дым. Но больше всех он обожал сравнение про дуб и пион. Крауш решил, что остановится на нем. Гигантский толстокорый долгожитель укрывает своей густой кроной беззащитный цветочек. Невероятно романтично. Тем не менее, нежность редкого пиона по имени Мэри не была бесхарактерной. Это был крепкий цветок насыщенного цвета и настойчивого аромата. Только такое растение могло бы сожительствовать с дубом. В паре Баленов будто кто-то зашифровал скрытый смысл бытия: найди гармонию.
Крауш приоткрыл глаза, когда жена тихонько укладывалась рядом:
– Ты чего, цветочек?
– Сходи завтра посмотри, как они там.
– Нервничаешь? Что может случиться?
– Меня беспокоит Бирма. Мне кажется, лес не хочет, чтобы она тут была.
– Именно лес?
– Не уверена, но похоже, что он.
– Хорошо, малыш, обязательно схожу. А теперь спи.
Крауш сгреб жену в объятья и оба моментально утонули в теплом потоке снов.
__________
К вечеру второго дня все поняли, что путешествие затягивается. Сумерки вовсю хозяйничали в лесу, когда Проводник вывел своих подопечных на пустынный холм. Среди редких деревьев на пологой вершине холма стояла полуразрушенная почерневшая изба. Она по окна тонула в высокой траве, стекол в рамах не было, похоже, очень давно. Гнилые доски кое-где сползли с перекошенной крыши, оставив после себя темные дыры и ржавые дротики гвоздей. Вид необитаемого жилища вгонял в тоску. Зато в противоположной стороне было чему порадоваться – с холма виднелась пара величественных вершин. Между ними разбрасывало свои последние на сегодня лучи размытое солнце.
– Прекрасно! – громко сказал Ян, увидев унылое строение. Он развернулся к плетущимся сзади туристам, воздел руки к небесам и объявил, – Кажется, прибыли! Бинго! Ура! Салют!
Резко развернувшись к Проводнику, он добавил:
– Правда ведь, уважаемый? Это наша цель?! Ради этого мы перлись двое суток по долбаным зарослям с медведями?!
Проводник лукаво ухмыльнулся и покачал головой, как бы отвечая Яну – нет, это не цель.
– Да ладно тебе, артист, не нагнетай, – подходя к нему, сказала Бирма, – Все устали, не время для ругани.
Она мимоходом похлопала Яна по плечу и быстро прошла в дом следом за Проводником, который только что исчез за хлипкой дверью.
Ян быстро успокоился и вернулся чуть вниз по склону, чтобы помочь Рамилю. Роза все так же сильно хромала. Ян кивнул на ее ногу:
– С такой травмой и по ровному ходить непросто, а ты в гору лезешь, мать. Может, все-таки сойдете с дистанции?
– Да я вот ей о том же, – подхватил Рамиль, – но ни в какую, упрямая.
Роза промолчала, только сложила из костлявых пальцев выразительную фигу. Ян восхищенно засмеялся:
– Ну, жена у тебя! Такая и без ног дойдет.
Мужчины под руки довели Розу до избушки и усадили на траву под деревом. Она тут же устало оперлась на ствол, вытянула ноги и принялась аккуратно крутить стопой, прислушиваясь к ощущениям в суставе.
– Я бы, честно говоря, сошел, – тихо сказал Рамиль Яну, когда они отошли от Розы.
– Ушатался?
– Да не то чтобы… Но по дикой природе уже нагулялся, хочется в цивилизацию. Если б я знал, что это займет не три дня, а больше…
– Да, этот чернявый водит нас кругами. Не пойму его мотивов – то подгоняет, то вообще завел не туда. Не может он не знать местности.
– Тип загадочный, это точно. Молчит все время. Даже имени его не знаем. Что вообще за Проводник? Мы что, в вагоне?
– По-моему, мы в жопе, – усмехнулся Ян, дернул длинную травинку и сунул в рот, – Где моя морячка-то?
__________
Проводник встал позади Бирмы, чуть наклонился к ее щеке, чтобы у них была одна точка зрения, и зашептал:
– Я называю эти хребты Одинокий Кит. Посмотри вот отсюда. Похоже на спину кита? Вон там дыхало, а правее – вон тот выступ – как будто плавник, – его смуглый палец двигался по волнистой линии между рыжим закатным небом и частой еловой гребенкой на вершине хребта.
– Похоже. Куда же он плывет? – еле слышно спросила Бирма.
– Ищет своих.
– И не находит?
– Обязательно найдет. Или они его.
Бирма вдруг повернула голову к Проводнику и удивленно посмотрела ему в лицо:
– Как тебя зовут? – спросила она.
– А тебя?
Они стояли, глядя друг на друга изучающе и опасливо одновременно. Но взгляд Проводника был тверже и чуть увереннее, чем у Бирмы. Огненный свет прощально побликовал у обоих на скулах и через секунду совсем пропал. Стало темно. Бирма закрыла глаза и сначала осторожно принюхалась, а потом вдохнула всей грудью.
– Ах вот оно что, – сказала она задумчиво, – Полынь. Как же я сразу не поняла?
– Была занята другими чувствами, – хохотнул Проводник, – Потеряла нюх.
Дверь бахнула, вошел Ян, позвал Бирму и, не дождавшись ответа, вышел.