Привет, друзья! Хочу поделиться личной историей - как я пришла в психологию и арт-терапию, где и у кого училась, про опыт и кризисы. Возможно, кого-то это поддержит, ну и вы узнаете обо мне больше как о человеке и мастере.
В 2009 году я окончила журфак Казанского университета, работала в региональных СМИ, наивно мечтая «глаголом жечь». Занималась спортивным туризмом, ездила автостопом, писала диссертацию по политологии. Чем больше исследовала медиа и политику, узнавала реальное положение дел с правами журналистов и вообще людей, тем больше разочаровывалась. Тогда я решила, что важнее заниматься «реальными делами» - волонтерила в детских больницах, домах престарелых, несколько раз по работе была в спецшколах для подростков , в психоневрологическом интернате. Там чаще всего веяло казенщиной и какой-то безнадегой... Я писала душещипательные репортажи, ощущая их бесполезность, хотелось делать что-то еще, менять саму систему. Так я ушла из СМИ в благотворительный сектор.
Работа в фонде «Детские домики», где мы с коллегой в 2014 году реализовывали благотворительный проект при поддержке Sumsung, помогла понять, что проекты — отличная штука, которая дает возможность людям из разных сфер помогать друг другу. Очень хотелось научиться создавать такие же крутые инициативы для людей с инвалидностью. Но как, с кем? Тогда же умер папа, я не могла еще до конца осознать эту смерть и боль, искала возможность прийти в с себя. Внезапно нашла деревушку в Норвегии, где люди с ментальной инвалидностью живут не в закрытых интернатах, а в обычных домах, ходят на работу и в бассейн, живут полной жизнью. В 2014 по программе ЕС уехала туда работать волонтером без знания норвежского и почти без английского, было страшно! Помню, сидела в ночью в аэропорту Осло и гуглила как правильно спросить про автобус до города) Но в первый день, первым человеком, кого я встретила на работе была полная черноволосая женщина, которая совсем не могла говорить, только мычала. Она подошла и просто обняла меня — как оказалось, язык не главное.
НОРВЕГИЯ
Я работала в мастерских с инвалидами, беженцами из Африки и неблагополучными женщинами. Мам никто детей не лишал, а наоборот — им давали работу, реабилитолога, психолога, прогулки по время работы. Для меня это всё было удивительно и сильно отличалось от организации жизни в России. Оказалось, ограниченные возможности есть там, где их ограничивают. Мне хотелось больше узнать о разных форматах жизни, встречать людей из разных стран, слушать их истории.... Оказалось, что английский, который я безуспешно мучила 11 лет в школе, потом 3 года в аспирантуре учится за три месяца практики, а норвежский оказался еще легче.
На другой год я поселилась в антропософской общине в лесах на юге Норвегии — кэмпхилле Vidarosen https://camphill.no/Здесь коммуной жили местные люди с особенностями - аутизмом, СД и другими особенностями, а также ребята- волонтеры со всего мира. Мы жили и работали вместе. Сами выращивали себе еду, всё на равных. Маленькое братство, где были и конфликты, и сплетни, но и поддержка, сила, душевный заряд. Меня научили печь хлеб, валять тапочки, стричь овец и выращивать овощи без химии.
Там я начала рисовать - уходила в лес с коробкой пастели. Рисовала скорее не образы, а чувства. Это было похоже на медитацию, где пространство вокруг говорит с тобой через цвета и формы.
Вместе с другими волонтерами мы изучали антропософию, вальдорфскую и лечебную педагогику, социальную терапию. Изучать не столько по книгам, сколько через реальную жизнь. Мне очень хотелось продолжить этот подход и на родине, еще будучи в кэмпхилле я искала единомышленников в России. Таким местом оказалось НКО «Благое дело» https://delonablago.ru/ - находясь в маленьком уральском поселке люди здесь старались увидеть в человеке не диагноз, а его душевную красоту и человеческое достоинство. Здесь ребята с инвалидностью не просто проводили досуг, но и работали в мастерских с деревом, шерстью, глиной, продавали свои изделия, занимались искусствами и творческими проектами. И это все без бюджетного финансирования и постоянных спонсоров, только благодаря самоотверженности и креативности команды! Мне удалось привезти к ним в гости норвежских и волонтёров для обмена опытом. Тогда же я поняла, что нашла место где готова работать дальше, после Норвегии.
БЛАГОЕ
В «Благом деле», благодаря, руководителю Симаковой Вере - сложилась совершенно творческая команда, свободная от стигм про инвалидов, где каждый из нас был частью целого, неважно, с инвалидностью или без. Здесь опирались не на диагноз, а на ресурсы и потребности человека. Вместе мы организовали Всемирный конгресс людей с инвалидностью, куда приехали более 700 человек из 23 стран, международные инклюзивные фестивали и концерты... Именно там я открыла художественную студию "Особые дизайнеры", где мы с подопечными занимались экспериментальным творчеством: рисовали с закрытыми глазами, строительными красками на пеноплексе, обоях и ткани, расписывали светильники, проводили художественные мастер- классы для студентов и специалистов, придумывали идеи для сувениров и мерча, изучали разные направления живописи… Вместе делали инклюзивные выставки в музеях, одна из них, в Инновационном выставочном центре г.Первоуральска была мультисенсорной и доступной для людей с различной инвалидностью, а нашим консультантом был специалист по организации доступной среды Музея современного искусства «Гараж» (Москва). Здесь я поняла, что можно объединять разных людей - художников, дизайнеров, музеи и выставочные центры, людей с инвалидностью и без... Каждый находит что-то важное и привносит свой уникальный опыт. Простите за пафос, но именно так я представляю общество будущего - где очень разные люди собираются вместе и делают нечто совершенно новое, при этом их объединяет базовое уважение к человеческому достоинству, независимо от вероисповедания, гендерного самоопределения, физических или ментальных особенностей.
Чтобы реализовать эти проекты нужно было писать много грантов, работать с фондами. Четыре года поиска новых форм, чистые эксперименты с техниками и форматами.
Иногда я ошибалась, сомневалась в себе, порой получала критику, так как не была в чистом виде ни антропософским терапевтом, ни классическим социальным работником или психологом. Приходилось отстаивать свою точку зрения, выгорать, но и творить, и сорадоваться. Очень благодарна моим коллегам и партнерам за обучение, вдохновение и поддержку самых смелых инициатив. Наш руководитель Вера Симакова сама придумывала мега крутые инициативы и нас, коллег всегда поддерживала в желании реализовывать идеи и учиться новому. По ее просьбе замечательный вальдорфский педагог и художник А.Цвелик https://vk.com/id66792242?from=search бесплатно проводил в «Благом деле» обучающие семинары и на долгие годы стал моим добрым учителем, как и замечательный арт-терапевт Анжела Бердова https://vk.com/bangel1976 из Екатеринбурга, чьи уроки я и сейчас изучаю. Благодаря открытости НКО мы приглашали иностранных коллеги из Германии, Норвегии, Швеции, Армении, Грузии и других стран для обучения специалистов.
Хотя к тому времени я уже окончила магистратуру как преподаватель-исследователь в Высшей школе им. Р.Штайнера, в Осло и трехгодичный лечебно-педагогический семинар в Казани, могла оклеивать дипломами стены, но все же ощущала необходимость классических системных знаний в области организации человеческой психики, воздействии искусства на людей с различными ментальными особенностям.
ПОИСК
Несмотря на образование и опыт, очень немногие специалисты действительно понимают, как заниматься художественной терапией с людьми с разными особенностями. Как работать, например, с тяжелыми проявлениями РАС или шизофрении? В чем отличия работы со взрослыми и с детьми? В области арт-терапии до сих пор много белых пятен, шаблонов и ограничений. В России профессия арт-терапевта официально не регламентирована, что рождает множество различных толкований. Например, антропософия и лечебная педагогика в частности, видит художественную терапию в основном как индивидуальную работу с клиентом, именно лечебную, часто директивную, и структурированную. Кто-то считает важным именно групповое творчество, партнёрство , без акцента на саму терапию, особенности клиентов и влияние цвета на психику.
Я ощущала эти белые пятна, постоянно сталкивалась с противоречиями и критикой "настоящих специалистов". Единственный путь для меня тогда обозначился в том, чтобы изучить классическую терапию искусствами, лечебную педагогику и социальную терапию, и уже самостоятельно найти свой подход и стиль.
КРИЗИС
В 2020 году я вышла замуж, переехала в Москву - появилась возможность исследовать методы и подходы современной зарубежной (американской) арт терапии в Академии Игоря Бурганова https://art.siteedu.ru/. Мы учились у основателя классической школы арт-терапии в России — Александра Копытина, работали с красками, глиной, гипсом, фотоаппаратом, природными материалами... Инструментом может быть всё что угодно, если у тебя есть вопрос к себе или к миру. В итоге я написала исследовательскую дипломную работу, получила целый арсенал разных техник, но…..не глубинное понимание как это работает. Можно ли рисовать с человеком в травме и как именно, как отличить кризис от ПТСР, шизоидность от шизофрении, стыд от вины?
В 2021 году я родила дочку и столкнулась с личностным кризисом. Казалось, что можно бесконечно учиться и даже преподавать, но всё равно не понимать как устроен собственный мозг. Мамский «день сурка» и всём известные события способствовали развитию клинической депрессии, постепенно я впала в состояние апатии и эмоционального выгорания. Мне выписали три вида антидепрессантов, но реально спасло творчество и личная терапия. Пока мы с психологом бродили по лабиринтам психики, я увидела как много людей вокруг страдают от родительских и собственных установок, ловушек мышления, неумения распознавать свои же чувства. И как много свободы даёт принятие и понимание себя. У нас становится всё меньше свободы вокруг, но внутри себя мы можем что-то изменить.
И я решилась пройти обучение на психолога, не особо тогда думала о работе - хотелось помочь себе и близким выжить со мной в тот момент. (Мамы с послеродовой депрессией поймут)
Хотя и было неловко за "очередную учебу", муж меня очень поддержал - сидел с дочкой, пока я училась в Институте практической психологии и психотерапии, а затем проходила повышение квалификации в Московском институте психоанализа. Здесь моим преподавателем была замечательный психолог и ведущая подкаста "На психологическом" Марина Пономарёва. Она дала нам, студентам, понимание этических норм, в сочетании со здравым смыслом и чувством юмора. Потом были замечательные курсы у Наталии Назаровой из Международной школы арт-терапии https://artterapia.ru/ о том, как совмещать когнитивно-поведенческий подход и художественные упражнения. Вопреки шаблонам, творчество отлично сочетается с логикой и научными подходами!
Ну, в общем вы поняли, что учеба - моя манечка :) Не самая ужасная, если держать баланс с практикой и отдачей.
Когда тяжело заболела, а потом в 2018 году умирала мама, (я тогда ухаживала за ней в одиночку ) ощутила, как сильно боюсь болезни. Боюсь смерти и всего, что с ней связано. Я нутром ощутила, что никто и ничто на свете не защитит меня от этого бесконечного одиночества. Ни работа, ни семья, ни дети... Впервые осознанно заглянула в чёрную дыру, в её холодную бесконечность… И вот понемногу, чёрная дыра стала уменьшаться. Мне и сейчас бывает страшно, больно, порой накатывает отчаяние. Но я знаю как с этим работать и умею с этим жить. И я знаю, что теперь могу поддержать других. Не из жалости и спасательства, но с верой в человека и уважением к его выбору.
Художественная терапия для меня не просто занятие, это личная духовная и телесная практика. Каждый раз я с трепетом наблюдаю, как меняются люди в процессе рисования, как слетают с них стигмы, чужие установки, «ограниченные возможности», какое уникальное поле рождается между картиной и ее создателем. Ведь важно даже не что именно мы делаем, не подходы и техники, а как мы это делаем, как это отзывается внутри, как мы относится к друг другу в процессе.
Приглашаю и Вас к сотворчеству!
Мой канал Арт-терапевт, лечебный педагог, психолог. t.me/coffee_and_art_practice
