Настю не особо любили. Таких женщин не любят, избегают.
Нет, в юности она могла и выпить, и повеселиться, даже странно вспомнить, что когда-то такою была.
Дальше пошла работать в школу, преподавала немецкий язык, мужем стал учитель физики.
Рита со студенческих лет была ее лучшей подругой. Вместе тогда они и веселились. Рита была красавицей, в отличие от сутулой маленькой Насти.
После третьего курса они поехали вместе на Черное море. Рита бегала на дискотеки, Настя отказывалась. Рита смеялась, говорила, что Настя могла бы тогда остаться и в Москве.
Настя ложилась спать, но не спала, дожидалась хмельную Риту. Которую иногда подвозили местные джигиты на яростных жигулях.
К тому же Настя почти не купалась, боялась глубины. «И что тебе делать на море?» – говорила Рита, поправляя алый купальник перед зеркалом.
Замуж Рита не спешила, ухажеры сменялись, Рита выбирала тех, что умеют шикарно заказать в ресторане, остановить такси легким взмахом руки, не торговаться со жлобом-таксистом. Что было непросто в конце 80-х.
Настя говорила, что Рита тратит жизнь на мишуру, пора бы делом заняться. Рита отвечала, что лучше такая мишура, чем унылая жизнь Насти по расписанию, с мужем, у которого один костюм.
«Ты себя потеряешь», – говорила Настя.
«А ты себя уже потеряла», – отвечала Рита сердито.
В 90-х Рита пустилась в клубную жизнь, одно время даже была подружкой Титомира, совсем недолго и вряд тот даже ее имя запомнил.
С Настей она почти не встречалась, Настя страшно ей надоела. Когда у Риты появился мобильный (подарил ухажер в красном пиджаке), та не стала номер давать Насте.
Но пригласила на свадьбу и даже свидетелем, все же ближе Насти подруги не нашлось.
Настя пришла в дурацком платье с кружевами, сообщила гордо, что сшила у портнихи, Рите было за нее очень стыдно, она потом отрезала Настю на фотографиях.
Она и в жизни ее отрезала.
Настино брюзжание, ранняя седина, никакой косметики – все это Риту бесило.
Настя поздравляла ее с днем рождения, та отвечала: «Спасибо, Настюшка, огромное! Извини, на маникюре, говорить не могу».
И продолжала спать в огромной кровати, рядом сопел третий муж. Кажется, занимался недвижимостью или чем-то таким. Но больше пил.
Прошли годы, как пишут в романах.
Настя и Рита уже давно не общались. Лишь через общих знакомых Настя узнавала, что Рита теперь одна, в двухкомнатной квартире где-то в Алтуфьево, зарабатывает переводами, она хорошо знала французский.
А если кто спрашивал Риту про Настю, та отмахивалась: «Дико занудная тетка, о чем нам дружить».
Однажды Настя ей позвонила, нашла повод – Восьмое марта. Долго и скучно поздравляла.
Рита ответила: «Спасибо, Настюшка. Только я это не отмечаю. У тебя все хорошо?»
«Да, внуку уже два с половиной, очень умный парень растет. Вообще я много с ним занимаюсь, я считаю, что с детьми надо прямо с рождения, это очень важно, потому что…»
«Настюш, плохо слышно… Извини».
Рита нажала отбой, пробормотала: «Душнила, блин».
…Через год Риты не стало, умерла внезапно, в автобусе.
И не узнала, что эта душнила, эта сутулая тетка занималась ее похоронами, искала место на кладбище, устроила отпевание в церкви в Брюсовом переулке, в юности они заходили туда, Рите там нравилось почему-то. Не узнала, что на поминках эта зануда не говорила совсем ничего, просто расплакалась, бормоча, что лучшей подруги больше нет рядом, что всю жизнь она хотела Рите лишь счастья и надеется, что та была счастлива.
На столике рядом была фотография юной Риты. Настя отыскала ее с трудом дома, они снялись в ателье вдвоем в давнем мае, куда спрятались от дождя. Буйноволосая Рита там улыбалась беспечно, а Настя была очень серьезна.
Просто себя Настя отрезала и попросила в студии увеличить фотографию.
Алексей БЕЛЯКОВ