Бедная жена богатого мужа. Часть 12
Все части романа здесь
Он уходит, а мне становится горько, как никогда. Почему я промолчала? Почему не сказала ему, кто меня ищет и зачем? Его реакция вполне понятна – у него семья, сын, и он хочет оградить своих близких от «мутного», на его взгляд, человека. Очень жаль, потому что я хотела бы иметь такого друга, как Семён. Но, вероятно, лучше будет для них, если он и Димка действительно прекратят со мной общение. Мало ли что может взбрести в голову ненормальному Стасу. И не дай Бог, от него пострадают другие люди…
Конечно, я буду скучать по Димке – я так привыкла к этому сорванцу, что мне хочется как можно чаще и больше бывать с ним. Но Семён наверняка запретит ему общаться со мной, и может быть, правильно сделает. Что им до меня? До потерянной, жалкой, неустроенной? Да, так будет лучше для всех и для меня тоже. Вероятно, я обречена на это одиночество – без друзей, без близких, без детей. Тем лучше.
Поступок Семёна вгоняет меня в депрессию. Я перестаю ходить к Циле, по утрам бегаю до изнеможения вдоль озера, потом отжимаюсь, несколько упражнений на песке, потом водные процедуры, и мы с Найдой идём домой. Дома мне совершенно ничего не охота делать – напала полная апатия и безволие. Даже поесть себя заставляю только через силу. А в остальном меня хватает на то, чтобы навести порядок дома, полить цветы в садике и покормить своих любимцев.
Дымок и Найда, словно чувствуя моё состояние, постоянно трутся рядом, жалостливо и преданно заглядывая в глаза, Дымок мурчит, лёжа рядом со мной, пока я читаю очередную книжку, а Найда поскуливает жалобно, словно прося о чём-то.
Борис заходил всего один раз – у него много работы, он изо всех сил извинялся, что не может забегать чаще. Но обещал, что скоро мы обязательно съездим в кафе-мороженое ещё раз. Но мне, честно говоря, сейчас совсем не до прогулок.
Даже о Стасе я уже думаю равнодушно, с каким-то тупым оцепенением – ну, приедет и приедет, заберёт и заберёт, убьёт и убьёт, в конце концов, кому нужна моя никчёмная жизнь и я сама. Я была нужна только маме, остальным до меня дела не было.
Скорее всего, Семён рассказ обо всём Циле, именно поэтому она не приходит – попросил её быть осторожнее со мной. Они в очень хороших отношениях, так что конечно, Циля поверит ему, а не той, которую знает без году неделя. Ну и пусть.
Днём стоит неимоверная жара – солнца сильно нет, но зной и сухость побуждают к тому, чтобы окунуться в воду и не выходить оттуда вообще. Решаю пойти на озеро вместе с Найдой, беру полотенце, солнцезащитные очки, надеваю купальник под сарафан и отправляюсь купаться, предвкушая приятную прохладу озёрной воды.
На берегу сбрасываю сарафан, оставляю рядом с вещами Найду – совсем недалеко плескается весёлая компания мальчишек, мало ли что, они такие шутники. Выхожу на берег, с наслаждением растягиваюсь на тёплом песке, лениво наблюдаю, как Найда плавает недалеко от берега.
Вскоре к компании мальчишек присоединяется Димка. Смотрю на него с тоской, вижу, что он тоже бросает на меня тоскливые взгляды, но подойти не решается – вдруг кто из пацанов «стукнет» отцу. Прислушиваюсь к разговорам детей:
- А слабо вон до туда доплыть?
- Я не слабак, это тебе слабо!
- Нет, тебе!
- Ты дурак!
- Сам дурак.
Скоро вся компания с визгом бросается в воду. Хохочут, брызгая друг на друга, поднимая ореол водяных искр, бултыхаются в тёплой воде, плавают наперегонки…
Я хочу повернуться на живот, чтобы не видеть их, таких счастливых и беззаботных, но вдруг понимаю, что моя картина гармонии нарушена. Что-то не так…
Резко сажусь, всматриваюсь в толпу мальчишек. Не вижу Димку и липкий, холодный страх ползёт вниз по спине поганой змейкой, в голове словно стучит колокол, я встаю, продолжая вглядываться в веселящуюся толпу, и вдруг все эти звуки перекрывает резкий, испуганный крик, и в мире становится тихо:
- Диииимкаааа! Диииимкаааа!
Это кричала я? Или? Кто это кричал? Как тихо вокруг! Так тихо, что слышно, как недалеко в траве поют кузнечики свою вечную песню. Так тихо, что набатом в ушах звенит тревожный крик пролетающей над озером птицы.
Этот крик приводит меня в чувство, а ещё негромкий голос в толпе мальчишек:
- Ой, кажись, утоп!
Бегу к воде, судорожно пытаясь вспомнить, где именно видела его в последний раз, быстро плыву туда, где, как мне кажется, он ещё был в зоне моей видимости, не вижу, как несколько ребят сразу срываются в деревню.
Вдох… Туда, вниз, в тёмную бездну, которая вдруг стала враждебной, экономим воздух. Господи, как тут глубоко, оказывается! Осматриваюсь вокруг, проплываю чуть дальше. Нет. Никого, только высоченная трава со дна хищно тянет ко мне свои щупальца, как тянул свои руки Стас, чтобы ударить. Ну, нет, мы ещё поборемся!
На поверхность. Вдох… За эти секунды в голове успевает пролететь «Отче наш». Почему раньше я не прибегала к помощи Бога?! Опять вниз, плыть, плыть, разрезая холодную воду, нигде… Нигде нет следов Димки…
Мной овладевает отчаяние, такое, что я невольно впадаю в панику, а по без того мокрому лицу текут слёзы, которые сразу становятся холодными. На поверхность.
Вдох… Кто эти люди на берегу? Они сейчас, как маленькие точки – что-то кричат, машут руками, на берегу такая паника, вот кто-то бежит от тропинки. Вниз, в бездну… Димка, найдись! Найдись же! Ты ведь не можешь просто вот так, оставить меня! Не можешь! И отца, и бабушку! Я верчу головой туда-сюда… Мне кажется, что я теряю силы.
И вот – нет, это чудо, не иначе! Я вижу, вижу Димку, его глаза закрыты, и сейчас самое главное – вытащить его. Хватаю хрупкое детское тело за подмышки, всплываю на поверхность, жадно глотая воздух. Как далеко берег! Ну, ничего, Димка, мы справимся, мы сможем!
Плыву, отплёвываясь, периодически вытирая рукой лицо, вижу, как бежит к берегу перепуганный Семён. С Димкой на руках выбираюсь на мель, иду туда, к людям, ноги заплетаются и не хотят подчиняться, сама не понимаю, кому, но передаю Димку кому-то из взрослых в руки, сама отхожу в сторону и валюсь на песок, кашляю, отплёвываясь от воды, руки чувствуют острые песчинки – значит, жива… Рядом со мной скулит Найда, я помню, что, когда врезалась в воду искать Димку, она пыталась плыть за мной, а я отгоняла её на берег.
Все – и дети, и взрослые, столпились вокруг Димки, кто-то делает ему искусственное дыхание и массаж, мальчишки негромко переговариваются между собой
- Он с Косым поспорил, что до бревна доплывёт…
- Косой-то струханул – не поплыл… И вообще, свалил куда-то…
- Вот козёл!
Скоро я слышу:
- Ура! Задышал! Ура, ребята!
Моего плеча касается чья-то рука. Семён.
- Лера, спасибо тебе. Ты спасла жизнь моему сыну. Не знаю, как благодарить тебя.
- Не надо, Семён, Димка мне тоже очень дорог. Не надо благодарить…
Я улыбаюсь ему, но улыбка получается какой-то жалкой.
- Ты как сама? Пойдём, я провожу тебя домой.
- Нет-нет, иди с сыном, я нормально доберусь.
- Нам всё равно по пути, пойдём.
Зеваки и ребятня постепенно расходятся, Семён подхватывает Димку на руки, а тот смотрит на меня и говорит:
- Лера, ты спасла меня. Достала из воды. Там было страшно, но ты пришла…
Отворачиваюсь, стремлюсь спрятать лицо, на глазах появляются слёзы.
- Папа, я больше никогда без тебя или Леры на озеро не пойду.
Они доходят со мной до моего дома, Семён просит меня выпить лекарства – успокоительные и что-то от простуды, силком кладёт на кровать, укрывая покрывалом, заваривает чай, поит меня и Димку. Потом уходит с Димкой на руках, а я падаю на кровать и проваливаюсь в глубокий, болезненный какой-то, сон.
Просыпаюсь на закате – разбитая совершенно, все мышцы тела ноют и саднят, мне больно также, как было больно от ударов Стаса. К тому же там, под водой, я зацепилась за осоку и поранила ногу. Сейчас на ней сияет длинный порез. Еле-еле обрабатываю рану, опять укладываюсь в кровать, и только тут ко мне приходит осознание всего пережитого, меня начинает трясти так, что не помогает даже тёплое покрывало поверх одеяла. Рядом трётся Дымок, лижет мне мокрые щёки шершавым языком, мурчит успокаивающе, и мне снова удаётся заснуть.
На следующий день я по-прежнему разбита, но у меня хватает сил выйти в сад, чтобы полить цветы. Тут же приходит Борис.
- Лера! Лера, я только что узнал! Как ты? Ты настоящий герой, вся деревня уже знает, что ты спасла ребёнка!
- Спасибо, Боря, со мной уже всё хорошо.
- У тебя рана на ноге – замечает он – осока?
- Да. Но уже проходит, ничего страшного, так, лёгкий порез.
- Может быть, я обработаю чем-то?
- Нет, я уже сама всё сделала.
- Лера, я только из райцентра вернулся, и всё узнал. Как жаль, что меня не было рядом…
А я вдруг утыкаюсь ему в плечо через штакетник и шепчу:
- Я не знаю, как нашла в себе силы. Но это был Димка, да и не важно… Любой ребёнок если бы был на его месте…
- Ты очень сильная, Лера – говорит Борис, осторожно поднимает мою голову, держа пальцами подбородок – сильная и смелая.
А мне сейчас одиноко, как никогда. Очень хочется, чтобы эти твёрдые губы поцеловали меня. Нет, нельзя допустить слабины. Не создана я для любви, и нечего мне на что-то надеяться и затевать отношения.
Вечером следующего дня приходят Семён, Димка и Циля. Они приносят мне разные вкусности, Семён ставит на стол банку с коровьим молоком и кладёт кружок белого козьего сыра.
- Вот, Лера, это мама передала. Она очень переживает за тебя и благодарит за Димку.
Циля вынимает из корзинки свежую сметану и сливки, фирменные плюшки по собственному рецепту, небольшую баночку светло-жёлтого мёда.
- Это от дядьки Митрофана. Ему тот самый Косой, который Димку на спор подбил, попался около магазина. Так он его час там же уму-разуму учил, не отпускал. Еле-еле Косой сбежал от него. От дядьки Митрофана просто так не отделаешься – рассмеялась она.
Они усаживаются за стол, я наливаю всем чай, Димка, отказавшись, убегает к Найде.
- Лера, мы, вообще-то, поговорить пришли – вдруг говорит Семён – послушай, несмотря на тот листок я верю и нисколько не сомневаюсь в том, что ты очень хороший человек. Иначе ты не бросилась бы вот так в воду за чужим ребёнком. Но ты… Ты что-то скрываешь и совсем не хочешь никому доверять. А между тем… Мы хотим помочь тебе. А как же мы можем это сделать, если ничего не знаем. Прошу тебя, доверься нам – мне и Циле. Расскажи, что случилось у тебя, давайте вместе подумаем, что делать.
Я решаюсь не сразу. Смотрю на них и думаю – неужели бывают люди, которым не всё равно до чужих страданий. Я думала, что чем меньше людей будут знать мою историю – тем лучше, но похоже, скрытность иногда играет злую шутку в судьбе людей.
Я начинаю рассказ о нашей со Стасом жизни, сначала рассказываю как-то безучастно и отстранённо-холодно, потом всё-таки срываюсь на эмоции, а самая эмоциональная часть – это то, как я вырвалась из того персонального ада, в котором виновата сама.
После моего рассказа они молчат некоторое время, переглядываясь, не в силах оторвать взгляд от так и не прошедшего кровоподтёка на моём бедре и от жёлтых пятен-фонариков – то, что осталось от синяков. Первой не выдерживает Циля:
- Вот урод! Таких в пузе убивать надо! И куда смотрел его отец?!
- Подожди, Циля – останавливает её Семён жестом – Лера, но ты не можешь от него всю жизнь скрываться. Тем более, с его связями он может найти тебя, когда угодно.
- Я уже морально готова к этому – грустно усмехаюсь я – бегать я точно никуда не буду, не вижу смысла…
- Лера, ты говоришь, что он бизнесмен?
- Да, его отец построил настоящую империю, он стал продолжателем его дела. Он сильный бизнесмен, практически монополист в городе.
- Сильный… - задумчиво говорит Семён – что же, у сильных всегда есть слабые стороны. Только они их никому не показывают. Думаю, твой муж не исключение. А ты можешь поподробнее рассказать, чем он занимается?
- Я не слишком много знаю – пожимаю плечом – но кое-какой информацией владею.
Рассказываю Семёну всё, что мне известно о бизнесе мужа, о его делах, партнёрах, деловых контактах.
Семён в задумчивости теребит в руках какую-то травинку, потом говорит:
- Лера, чтобы суметь защититься, надо знать своего врага в лицо, со всеми его слабостями и сильными сторонами.
Качаю головой:
- Семён, у Стаса нет слабостей. Он… могущественен и не перед чем не остановится.
Семён задумывается.
- Я подумаю, что можно сделать – наконец говорит он – но в данном случае, самый лучший вариант – бить врага его же оружием.
Наверное, я слишком глупа для того, чтобы понять, о чём он говорит.
На прощание Циля дружески обнимает меня:
- Не бойся, крошка, мы тебя не отдадим этому твоему бандиту Стасу! – и ободряюще улыбается мне.
Эта улыбка дарит мне надежду и силы, но я понимаю, что подставлять своих друзей вот так не могу – если они попытаются меня защитить, могут пострадать – Стас не перед чем не остановится.
В течение нескольких дней не происходит никаких событий, лишь Борис иногда заходит ко мне на чашку чая и приносит что-нибудь вкусное, чтобы порадовать меня. Однажды я наблюдаю, как к нему приезжают клиенты на достаточно дорогих машинах, сразу видно – из города. Он о чём-то говорит с ними на улице, а потом они уходят в дом.
Иногда я хожу к Циле, мы очень долго разговариваем с ней, и я за этими разговорами забываю о своих проблемах и Стасе.
Но меня волнует то, что Семён не появляется, наверное, он решил свести наше общение к минимуму. Зато в один из дней прибегает Димка и сообщает, что «папка уехал».
- Как? – спрашиваю его удивлённо – а куда?
- В этот, как его… - Димка задумывается, смешно хмуря лоб, а потом называет мой город.
Какое-то предчувствие волной окутывает моё сознание. Конечно, он поехал совсем не за тем, чтобы сдать меня Стасу. Но зачем?
В нетерпении и большом желании что-то выяснить, иду к Капитолине Егоровне.
- Ничего не знаю, детка, сама тревожусь – говорит мне женщина – сказал, недели на две, попросил, чтобы не переживали. Со счёта снял крупную сумму денег – накопления свои.
Она тоже утверждает, что уехал он туда, откуда спешно бежала я. Что же – ей это знать необязательно, ведь Семён мог поехать совсем не из-за меня. Возможно, какие-то дела… Но что-то слишком уж тревожно на сердце…
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
