Соседи пустившие их погреться сами были крайне удивлены тем, что не слышали никакого шума, не видели никакого движения. Ведь ночь была, спали все. Даже собаки особо не были встревожены, как иногда это бывает.
– Николька, как же так получилось-то? – вытирая беспрестанно текущие слёзы, спрашивала сына Аннушка, остальные дети пригревшись на тёплой печке снова уснули.
– Мы очень долго не спали, маманя, всё тебя ждали, – заговорил парнишка, сам вытирал мокрые глаза. Он-то понимал, что приди мать чуть позже, они бы все точно замёрзли. – Читал книжку остальным… А потом спать захотел, все уже спали. Стало холодать в избе, хотел затопить подтопок, но лень было вылезать из-под одеяла. Думаю, ты вернёшься, тогда и затоплю…
– Неужели ничего не слышал? Ведь вокруг были люди, наверное разговаривали, стучали! Брёвна, доски кидали! Как же так сынок? – пыталась узнать мать. Как подумает чем всё могло закончиться, так вновь начинала рыдать.
– Маманя, ну что ты?! Живы же все! – пытался успокоить её сын, рукой гладил её по голове, вытирал ладонью лицо. – Не знаю я, почему ничего не слышал! Видно крепко спал…
– Аннушка, ты и правда успокаивайся! Все живы и Слава Богу! – ближе к соседке подошёл Прохор. – Мы вот тоже ничего не слышали! Хотя я по среди ночи выходил во двор. И собака ни разу не гавкнула. Псина! Иной раз покоя не даёт всю ночь, а нынешней дрыхла, как прибитая. Изба-то недавно поставлена, не слежалась ещё. Хватай бревно и неси!
Подошли к ним и хозяйка.
– Небось сама-то намучилась, намёрзлась! Давай-ка я тебе молочка горяченького сделаю, а Николка пусть поспит.
– Спасибо, Зина, я к Наталье побегу, наверное, и они со Стёпушкой намучились. Не думала я, что так припозднюсь, а вот как получилось.
– Как же ты в метель-то пробиралась? Мело так, что Прохор за водой ходил, заблудился…
– Ага! – подтвердил хозяин, – вроде шёл правильно, никуда не сворачивал, а очутился у Калининых за двором. Ладно в поле не попал!
– Всевышний пожалел меня! Ничего со мной не случилось! Хотя и вой волков слышно было, и в овраг могла свалиться, да и просто устать и замёрзнуть.
– Ты уж зимой-то бы не ходила, – советовала Аннушке соседка.
– Похоже больше не с чем ходить будет, – печально предположила женщина, – не видно на лавке на обычном месте нашей спасительницы и помощницы.
– Неужто унесли?! – посетовала Зинаида, сокрушённо качая головой.
– Без неё-то мы как-то обойдёмся, а вот без домишка-то как нам жить. Знаете ведь, как мы на него всеми силами материалы собирали, – из её глаз снова потекли слёзы.
– Аннушка, не отчаивайся! Мир не без добрых людей, – успокаивала её хозяйка, – на-ка вот молочка горяченького, согрейся.
– Благодарю, соседушка! Ничего не хочется! Спасибо за то, что приютили. Побегу я к брату… Пусть они пока поспят у вас! Надеюсь, что обойдётся без последствий сон под открытым небом.
– Конечно, обойдётся! Да и спали-то они на улице скорее всего недолго, – произнёс Прохор, глядя на ходики висевшие на стене.
Аннушка с трудом поднялась на ноги вставая с лавки.
– Пойду я. Душа разрывается, как они там с ним управляются.
– Ну ступай, ступай с Богом! А-то, небось, проголодался малец, – поддержал ночную неожиданную гостью сосед, при этом улыбнулся, подумав о малыше.
Проводив соседку, Прохор стоял задумавшись, потирая бороду заросшую седой щетиной.
– Прохор, что же творит-то Бугаев? А?! Ладно к Аннушки может быть какая-то неприязнь, а детей-то пошто губить! – сквозь слёзы страстным шёпотом говорила Зинаида. – Ведь могли замёрзнуть!
– Меня удивляет то, что ведь не один он это сотворил! Тут, небось, орудовала целая бригада, – произнёс мужчина.
– Ужас охватывает, как подумаешь, что пропасть могли…
– И правда куда они теперь? У братьев самим не развернуться… Михаил с Евдокией вряд ли приветят… – размышлял вслух Прохор. – Пойду-ка я на всякий случай баньку отогрею!
Жена несколько удивлённо посмотрела на своего мужика, но поддержала:
– Ступай! А-то и правда им некуда голову преклонить. Ты это… набери-ка чего-нибудь для топки-то у них. Зачем добру пропадать. Да постель в баню перетаскай, пусть отогревается.
Прохор на секунду задумался над словами Зинаиды, промолчал, похоже соглашаясь с её советами.
Аннушка тем временем не помня себя бежала в сторону улицы, где проживали братья. Всё ещё не могла поверить в то, что подобное могло вообще произойти. И произошло это с ней и её детьми. Замешкайся она ещё на несколько минут в дороги и всё… Всё! Как рука поднялась у него?! И как жил бы этот человек дальше, совершив столь подлый… Нет! Преступный поступок! И ведь ему же люди помогали! Те же люди которые совсем недавно пользовались их со Степаном доверием и добротой! Хотелось кричать, рвать на себе волосы… но этого она не могла себе позволить! Держаться! Держаться из последних сил! Не позволяя «гордиться» собой своему недругу. Ведь он теперь скорее всего доволен собой, отомстил за неподатливость неразумной бабёнке.
Над горизонтом заалела полоска неба, надвигался рассвет… Что принесёт новый день?
В доме брата, где находился чулан светилось окошко. Значит уже не спят! А была ли у них возможность уснуть-то? Ох, Стёпушка! Досталось тебе, мой маленький! Скорее всего всей семье брата. Вытерла мокрое от слёз лицо краем полушалка, осторожно не громко постучала в окно до которого смогла дотянуться. Тут же за откинутой занавеской, появились встревоженные глаза Натальи в той части стекла, что не было затянуто толстым слоем инея.
Через несколько мгновений распахнулась входная дверь, было видно, что брат уставший.
– Слава Богу! Жива! – обнимая сестру говорил Александр, – а мы уж и не знали на что думать. Надеялся, что ты не решишься идти в такую непогоду, заночуешь у кого-нибудь. Ан нет! Похоже я тебя всё же совсем не знаю. Проходи! Проходи! Намёрзлась небось.
– Отогрелась я у соседа, у Прохора… – произнесла Аннушка и покачнулась, брат едва успел её подхватить. Похоже всё же произошедшее сказалось на её состоянии.
– Голубушка ты моя, что же ты себя не бережёшь? – прижимая сестру, говорил Александр. – Идём скорее в дом. У нас тепло!
– Небось Стёпушка не дал вам отдохнуть, покоя всю ночь не было, – слабым голосом отозвалась женщина, с трудом передвигая ноги.
Войдя в избу, Аннушка сразу же бросилась к Наталье у которой на руках был её крошечный сынишка.
– Ох ты же, моя радость! – воскликнула мать, осторожно принимая крошечного человечка на руки. Из глаз потекли слёзы, села на лавку у топившейся печки, принялась кормить сынишку.
– В следующий раз сам пойду с твоими пуговицами! – совершенно серьёзно произнёс Александр. – Сил нет за тебя переживать…
Сестра подняла на него взор, из глаз всё ещё текли слёзы.
– Не придётся больше никому никуда идти! Нет больше нашей помощницы!
– Как нет?! Ребятня что ли постарались? – грустно улыбнувшись спросил мужчина, при этом бросил взгляд на свою жену.
– Не может того быть! Не маленькие уже! Знают, что без неё туго придётся им всем, – отозвалась Наталья, готовя еду для сестры.
– Дорогие мои, говорить об этом сил нет! Ведь никак неймётся нашим… Назвать-то их не знаю как! – глядя на Стёпушку, как тот жадно поглощает молоко, снова прослезилась. Может быть от того, что подумала куда теперь ей идти со всем своим семейством. – Разобрали нашу избушку пока меня не было… Следят что ли за мной, когда я из дома уйду… – сквозь слёзы сообщила Аннушка. – Замёрзли бы все, если бы я чуть припозднилась… – и вновь разрыдалась, крепко прижимая к себе сынишку.
Брат опешил от её слов. По его виду было видно было, что он растерян и не может понять, что он только что услышал от сестры. Но тут же в его взгляде мелькнуло совсем другое, тот огонь невозможно спутать не с какими другими эмоциями. Скорее всего за все эти годы накопилось, а то что произошло сегодняшней ночью перелилось через край. Сестра поняла это, увидев как тот до побеления костяшек сжал кулаки.
Александр решительно шагнул к стене, где весела его верхняя одежда и торопливо начал одеваться. Аннушка вскочила со своего места, бегом направилась к входной двери, преградила ему дорогу.
– Нет! Нет, братец! Не пущу! – рыдая говорила она. – Пусть радуются в своей злобе! Сашенька, пожалуйста, не делай ничего, что навредит тебе!.. Знаешь же, что будет! Кто детей-то вырастит?! А то и им покоя не будет! Прошу тебя, родной мой! Не надо! – кричала Аннушка, по-прежнему заслоняя собой выход.
– Уйди, сестра, с пути! Хватит терпеть издевательства над нами! – мужчина попытался отодвинуть преграду на пути, но так как у неё на руках был сынишка побоялся причинить ему боль. – Уйди! Всё равно больше терпеть не буду.
– Наталья, ты что застыла! Не поняла чего он надумал!
Та словно очнувшись подскочила к ней и встала рядом, а затем обняв мужа заголосила:
– Санюшка, да неужто ты решил нас променять на эту гадину! Не пущу! Мы-то куда без тебя! Хватит того, что Аннушка страдает вместе с детьми! Ещё и нас на страдания хочешь обречь!
– Думаешь, мне легко это видеть? Как две вражины измываются над людьми!
– А, что изменит? Если ты, что-то с ними сделаешь? Писали жалобы люди! И ничего! Ты ведь сгинешь, мы пропадём без тебя!
Александр от бессилия взмахнул руками всё ещё сжатые в кулаки, сел на лавку, вцепился в свои седеющие волосы.
– Как же жить-то теперь со всем этим? – совсем тихо произнёс он.
Жена села рядом, обняла.
– Как жили так и будем жить… Богу молиться… Чем сможем Аннушке помогать, детей растить… – с трудом говорила она, едва сдерживая слёзы.
– Кабы было так просто, – отозвался муж, не понятно было, что он имел ввиду говоря это.
Аннушка подошла, присела рядом по другую сторону от брата, погладила его по плечу.
– Ничего, ничего, братец, мы справимся. Нас гнут, а мы не сломимся…
Александр внимательно посмотрел на сестру и произнёс:
– Характер-то тебе отцовский достался. Все думали, что его не сломить… Только сердце тогда подвело! А я вот слаб…
– С чего ты так решил? – воскликнула Наталья, преклонила свою голову на его плечо, – кабы не твой твёрдый характер, где бы мы были? А так живём и не хуже людей! Трудимся по мере возможности… Так и дальше будем жить, – говорила она, вдруг замолчала, а потом уверенно добавила. – А с этими Всевышний разберётся!
Александр одновременно обнял женщин, прижал к себе, взглянув на Стёпушку, вдруг улыбнулся.
– Только и живём ради них! А-то бы всё было по-другому… – о чём он говорит стало понятно по недоброму блеску мелькнувшему в его глазах.
– Вот и славно! – воскликнула Аннушка, – так и будем жить ради них!
– Пошли, за детьми! – предложила Наталья, глядя на посветлевшие окна, подошла, раздвинула занавески и глядя наружу, добавила, – а всё же я отниму у них твою «помощницу»! Нечего ей у них делать! Да и работать-то на ней надо большую сноровку.
Аннушка уложила крепко спящего малыша на постель между дочками брата, поправила шаль на голове и все трое вышли на улиц. По пути к тому месту, где совсем недавно стояла избушка не проронили не слова, каждый из них что-то обдумывал, а может быть просто шли, вспоминая прошедшие прожитые годы.
На том месте застали соседа Прохора, тот стоял похоже ожидая их прихода.
– Здоровья всем! – произнёс тот!
– И тебе того же… – отозвались односельчане.
– Аннушка, я всё твоё имение перетаскал на погребицу. (В этих местах было принято сооружать погреб из камня, который добывали в одном из близлежащих холмов. Даже крышу делали из того же камня, получалось громоздко, зато стояли они веками).
– Скажешь тоже «имение»! – усмехнулась соседка.
– Что нашёл, то нашёл! А вот постель в баньку переправил! Натопил её по жарче, так что там можете пока пожить. Будем думать, как восстановить ваше жилище.
– Аннушка, ты у нас можешь жить сколько хочешь, – вступила в разговор Наталья, – как-нибудь разместимся.
– Чего мучиться в тесно-то, – отозвалась Аннушка, при этом обняла невестку. – Поживём у Прохора пока, если он не против…
– Так баня-то и у нас свободна, – вступил в разговор Александр, удивлённо глядя на сестру.
– А у меня всё готово, тебе сколько времени её надо откапывать, отапливать. Живите сколько потребуется.
– А как же без бани-то вы?
– Не волнуйся, Аннушка, от грязи не пропадём! Мир не без добрых людей!