У Полины выдался трудный денек. Без предварительных приготовлений собрать и упаковать вещи для себя и ребенка, привести в порядок дом — нешуточное дело. Едва вернувшись домой, она позвонила Дмитрию. Он приехал, когда Полина все еще в растерянности слонялась по комнатам, не зная, с чего начать сборы. Его потрясло известие о том, что она едет с Николаем. Когда Полина попыталась объяснить, в какую тяжелую финансовую ситуацию попала Людмила по вине ее матери, Дмитрий ушел, хлопнув дверью. Теперь она сама недоумевала, как надеялась сохранить хоть какие-то отношения с Дмитрий, когда Николай украл у нее свободу и три месяца жизни…
Увидев Полину Николай испытал смешанное чувство облегчения и раздражения. Пунктуальный до невозможности, он всегда возмущался ее необязательностью. Полина могла выйти из комнаты, пообещав вернуться через пять минут, и не вернуться вообще. Она была очень несобранной. Но когда прошел час после назначенного времени, а она не появилась, Николая охватила тревога. Он спрашивал себя, не передумала ли Полина и не сбежала ли, наподобие своей матери?
— Тебе не кажется, что ты мог бы мне помочь? — спросила Полина, вдруг почувствовав, что боль в руках стала невыносимой, и указала подбородком на Фадея.
— За что здесь можно взяться? — озадаченно спросил Николай.
— Просто подхвати, когда я его отпущу.
Взяв Фадея внезапно одеревеневшими руками, Николай держал своего сына на весу, словно неразорвавшийся снаряд. Поначалу обрадованный этой переменой, Фадей вскоре уловил неуверенность взрослого и издал тревожный вопль. В ответ на это Николай как можно дальше отставил от себя руки. Малыш захныкал и забрыкался в испуге, что его могут уронить.
— Ради Бога, держи крепче! — воскликнула Полина, с облегчением разминая затекшие мышцы.
— Ни разу в жизни не брал ребенка на руки, — сообщил Николай.
— Что ж, самое время учиться. Дети очень чувствительны к прикосновениям и любят ощущать себя в безопасности.
Полина заметила, с какой неохотой Николай приблизил сына к себе, и ей захотелось ударить его.
— Почему это он так обмяк? — упавшим голосом спросил Николай.
— Потому что он устал, — сказала Полина, глядя на Фадея, пристроившего голову на плече у отца и буквально повисшего на нем, как это делают обычно очень усталые дети.
— У него такие маленькие косточки — как у птички, — сказал Николай. — Я боюсь навредить ему.
В просторном, салоне самолета было всего шесть пассажирских мест. Николай наклонился, чтобы Полина сняла с его плеча Фадея и устроила малыша в уже приготовленном детском сиденье.
— В хвостовой части есть колыбелька, — сообщил он.
Через минуту взревели моторы, самолет стал выруливать на взлетную полосу. Николай уже сидел в дальнем конце салона с открытой папкой в руках. Полина подавила невеселый смешок. А она-то собиралась сказать ему во время полета, что Фадей — его родная плоть и кровь! Впрочем, какая разница, если он узнает об этом через несколько часов? — подумала измученная молодая женщина. Отдохнув и успокоившись, я буду чувствовать себя увереннее.
Как только набрали высоту, Полина устроив Фадея в колыбельке.
Успевшая задремать Полина вскинула голову, рыжие волосы упали на одну щеку. Свет падал на полоску кожи на животе, приоткрытом задравшейся кофточкой, ноги почти полностью обнажена. — Ты похожа на цыганку, — пробормотал Николай.
При звуках глубокого, прекрасно модулированного голоса предательское тепло разлилось по ее телу. — Дикая… необузданная… — хрипло выдохнул он. Ее вдруг охватило такое желание. На долю секунды в воображении ожили страстная настойчивость его губ, тяжесть тела. Но затем, почти столь же внезапно, она вспомнила, как повел себя Николай после ночи проведенной вместе.
— Дикая… но не тебе меня приручить. Этого не будет никогда! — с вызовом проговорила она.
Николай окинул ее пристальным взглядом. — Это уже похоже на торг.
— Что бы ни случилось, ты всегда остаешься собой, — съязвила Полина.
— Ситуация изменилась…
— Разве? — Полина снова уронила голову на подушку, ее полные мягкие губы слегка надулись, изображая сомнение. — Я так не думаю. Ты просто стремишься к тому, чего не можешь получить. Это слишком дорого стоило бы тебе.
— Сколько?
— Твоя беда в том, что ты все измеряешь в деньгах, — устало вздохнула Полина. — Да и в любом случае, — бросив на него многозначительный взгляд из-под ресниц, промурлыкала она, словно маленькая кошечка, выпустившая коготки, — меня нельзя назвать ни высокой, ни блондинкой, ни изысканной. Так что у нас, наверное, не будет проблем, не так ли?
Без предупреждения Николай прижал ее к себе. Она задохнулась в испуге и недоверии, когда он впился в ее рот грубым, жадным поцелуем.
Николай очень осторожно опустил ее обратно.. И прежде чем уйти, посмотрел прямо в раскрасневшееся ошеломленное лицо с весельем, которое тут же охладило пыл Полины.
— Для меня это не проблема, мой ангел.
Он прав, это моя проблема, честно сказала себе она. Очень быстро он довел ее до такой степени возбуждения, что до сих пор кружилась голова. Только теперь Полина поняла, что легкость, с какой она согласилась провести с Николаем еще одну ночь, создала у него неправильное впечатление. О ней, о ее отношении к сексу… Просто наихудшее из возможных впечатление — он решил, что теперь, когда они изображают примирение, она тем более даст ему желаемое.
Полина скорчилась от смущения и досады. Прошлой ночью она искренне прощалась с Николаем и любовью к нему. Но этот бесчувственный чурбан, видимо, не способен принять такое объяснение. Он просто отметил для себя, что его фактически уже бывшая жена не проявляет особого отвращения к перспективе снова лечь с ним в постель. Теперь он считает, что она не лучше проститутки…
Внезапно Полину охватила нестерпимая злость на Николая, и она впервые почувствовала настоящее облегчение при мысли о том, что они скоро разведутся…