Рассказывала т. Нина о послевоенных годах, о жизни в деревне в это время. Деревня К. расположена в 5 км от районного города. Вот поэтому тут и о колхозниках, и о рабочих рассказы: многие работали на заводе, сначала пешком ходили,потом машина ездила вместо автобуса, а потом и автобусы появились. Теперь каждый час ходят.
Рассказывать от её имени опять буду.
В деревне нашей до войны никогда приезжих не было. В войну беженцев немного было, но они все уехали потом. После войны было много репатриированных, вербованных много приехало в леспромхозы и на завод.
Помню, кировские приехали, вышли на станции с гармошкой, поют, пляшут. В лаптях - я тогда первый раз лапти увидела, у нас их не носили. Ну, это комсомольцы приехали вербованные. С тех пор много у нас кировских стало и в городе, и в деревне.
Немцы репатриированные с Поволжья - тоже много их в наших краях. Сначала женщин привезли, мужчины-то у них в трудармиях были. У нас в соседях поселили женщину со взрослой дочерью, осень уж была. Так они с ней ходили людям огороды копать за овощи. Картошки-то в зиму больше, чем у нас выросло, заработали. Очень были работящие. Война-то закончилась, стали к ним мужья приезжать. Да не ко всем вернулись - у соседки нашей женился где-то , там и остался.
Я на заводе после войны работала, там среди репатриированных работал Н. Владимир Яковлевич. Меня старше был на 7 лет, родом из Белоруссии. В Красную Армию его не взяли, т.к. у него был больной желудок. Но когда фашисты оккупировали Белоруссию, увезли в концлагерь в Германию. " Я бы со своим желудком в концлагере не выжил, - рассказывал он мне,- но меня сразу же взяли в работники на ферму. Без молока с моим желудком и не выжить. Я доил коров, а хозяйка стояла и смотрела, чтоб ни капли молочка не выпил. А я возьму соломинку, дою и пью через неё. У соседнего фермера русская была в батрачках. Или беременную привезли, или от хозяина забеременела - только пришло время ей рожать , а хозяева пожалели - отвезли в больницу. Так весь роддом сбежался - все немки пациентки, посмотреть, как рожает русская. И очень удивлялись, что так же как и они, а не как зверушка неведомая."
В 1947 году мы поженились, год прожили в К., потом Владимиру разрешили ехать на Родину и он стал звать меня в Белоруссию. Я не очень хотела, да и мама меня не отпускала. Но всё же он меня уговорил. Мама говорит : "Не благословляю и провожать не пойду". А я - поеду, да и всё тут. Сели мы с ним в поезд, мама не пошла провожать. А как поезд начал отходить, смотрю - она бредет тихонько к станции, ноги-то уж плохо у неё ходили.
В Белоруссии я жила около года, а потом захотела к маме в гости. Муж уговаривает: "Подожди до осени, сейчас работы много в поле и в огороде." А мне приспичило ехать. Он ушел куда-то, а я собралась без вещей (просто в гости хотела), да и уехала. Дома пожила, и возвращаться больше не захотела.
Вернулась домой, устроилась опять на завод. Познакомилась вскоре с парнем из Пермской области, после ФЗО его сюда направили. И стали мы жить вместе, больше тридцати лет прожили, двух детей вырастили. А звали его Александр Иванович Бесфамильный, был он сирота, воспитывался в детском доме.
Пишу его настоящие данные - вдруг кто-нибудь знает его родных. Хоть и нет никаких данных о его детстве.
Когда ему было года три привел его мужчина по имени Иван в детдом. Отсюда взялось отчество - Иванович. Мальчик сказал, что его зовут Саша. А фамилию дали в детском доме.
Вот такой сегодня рассказ про жизнь. Опять немного грустный. Фото нашла т. Нины с Александром и первенцем их. Никого уже нет из них.