Третью ночь подряд в деревне переполох. Кони бьются, ржут в деннике, на всю округу слыхать. А за ними и собаки лаять да выть начинают. Младенцы в люльках просыпаются, кричат.
Только рассвет забрезжил, Степка, хулиган, каких поискать, опрометью ко двору колдуна помчал. Стоит за плетнем, в дверь постучать не решается. Зовет тихонечко:
- Митька, выходи, Митька. Разговор есть.
Дверь открылась на перст, из дому на свет белый показался курносый нос.
- Чего тебе? – прошептал мальчишка.
- Ты подойди, я скажу, - настаивал Степа, и Мите ничего не оставалось делать, как спуститься по деревянным ступеням, а затем и по траве, посшибать холодную росу.
- Ну?
- Нужно, чтоб ты деда своего предупредил. К дому мужики идут. Разговаривать будут. Но глядишь, и не только…
- А чего им надо?
- Слух идет, колдун в денники повадился заглядывать, коней изводить. Мамка говорила, что у соседа третью ночь мерин в мыле. Да я и сам видал! Глаза испуганные, грива спутанная, сам в поту, изо рта пена! Вот они и решили, значит, приструнить супостата. Так и сказали, мол, если слов не послушает, мы его тогда по-иному проучим. Сосед и саблю свою показывал… Ты беги скорее, они уж скоро тут будут!
Сам Степка перед домом задерживаться не стал. Сказал, что хотел, да ушел огородами. Митька его и не винил. Если кто прознает, что это он колдуна предостерег – высекут!
Опасливо оглядев улицу, мальчишка кинулся в дом.
- Дед Игнат, Дед Игнат! Степка прибегал, сказал, за тобой мужики с саблей придут. Мол, по ночам ты им коней пугаешь!
- Раз идут, надо встречать.
Колдун надел сапоги, подпоясался, опрокинул в себя кружку студеной воды, остатки вылил в широкую ладонь, умыл лицо и вышел на двор. Митька тут же увязался следом. Не из любопытства – из страха. Когда грядет неизвестность, уж лучше в гуще событий быть, чем сидеть за печкой и ждать судьбы.
А на дороге как раз показались мужики. Шли они бодро, друг перед другом гарцуя, но завидев деда поутихли. А у соседа Степкиного и впрямь в ножнах сабля на поясе болталась.
Колдун встретил гостей недобрым прищуром.
- По какой надобности явились ни свет ни заря?
Прыти у визитеров поубавилось. Никто на рожон лезть не хотел. Одно дело - бахвалиться перед друзьями, и совсем другое - перед колдуном шашкой махать. Но раз уже пришли, отступать было некуда. Да и перед соседями стыдно. Потому Кондратий, пригладив усы и поправив саблю, всё же начал:
- Тут, значится, дело такое… Кто-то коней наших по ночам изводит. Уж не нечисть ли завелась да повадилась пакостить в деревне? Оно же как? Стоит только на самотек пустить, так дом за домом и изведут!
Зыркнул колдун глазами, заставив делегацию умолкнуть.
- Видал ли кто ту нечисть?
- Да кто ж ее увидит? Тут уж ты сам знаешь, дед Игнат, что простому человеку она может и не показаться, коли не пожелает. Вот так невидимкою и пакостит. Как начнёт коня гонять, так я тут же в денник. А там и нет никого. Пока сижу, и мерин мой успокоится, и не кажется никто. Уйду – и опять начнется.
- А ко мне зачем явились?
Дружки Кондратия неловко глаза потупили, и мужику ничего не осталось, как и дальше одному отдуваться.
- Так ведь к кому ж, как не к тебе? Бабы говорят, ты, коли надобно, бесов и призвать можешь, и прогнать. Брешут, конечно. Что с них взять. Волос долог, ум короток. Но бывает и в их словах доля правды, - заключил Кондратий.
Митька, притаившись у крыльца, глядел на то, как дед Игнат сделался задумчивым.
- Попробую я вам помочь, - сказал он. – Как начнут кони ржать, за мной посылай.
***
Только луна взошла на небе, как к дому колдуна прибежал Степан.
- Дед Игнат! – позвал он от плетня. – Меня за вами дядя Кондратий прислал! Снова в деннике неспокойно!
А колдун, будто только того и ждал, вышел на двор, глянул в небо, словно звезды посчитать забыл. Степка не посмел спросить, чего он дожидается, да и не пришлось. Следом за Игнатом на улицу вывалился Митька. И тогда, дружною командой, они зашагали по улице: Степка впереди, оглядываясь, будто боялся, что колдун передумает и развернется обратно, а то и вовсе растворится в ночи. Дед Игнат следом. Ну а Митька в хвосте плелся.
Ещё и полпути не прошли, слыхать стало, как расшумелся народ. На то, что колдун делать с бесами станет, вся деревня поглядеть собралась.
Увидели его, так и расступились, пропуская во двор.
А старик прямиком к мерину идет. Конь прядет ушами. Ноздри раздувает. Но стоило колдуну руку к носу бархатному протянуть – успокоился.
Дед Игнат же брови нахмурил. Оглядел всё кругом. В кормушку заглянул, в поилку. Опилки сапогом ковырнул. Молча смотрел, ни звука не произнося. И такая тишина вокруг сделалась, что хоть ножом режь.
Сколько он так стоял, никто не считал, но Кондратий, наконец, решился спросить:
- Ну что? Сможешь извести нечисть?
Колдун выдохнул, погладил бороду.
- Козла ведите.
- Какого козла?
- Самого старого!
- Дед Игнат, неужто ты его тут того? – запереживал за скотину мужик.
Колдун только глянул на него.
- Живым оставлю.
- Степка! Приведи Яшку! – Крикнула мать сорванца.
И мальчишка, до этого глазевший из-за спин взрослых, помчался к сарайке, чувствуя себя героем былинных сказок - так на него все смотрели. А уж когда назад с козлом шел – и подавно! Степан затащил Яшку в денник и оглядел недоверчивые лица соседей. Из них уж вряд ли бы кто-то сунулся добровольно под одну крышу с колдуном.
- А теперь чего? – осведомился Кондратий.
- На ночь здесь оставь.
- А с моей кобылой что делать? – вступилась соседка. – Что же и к ней старого козла привести?
Все, кто стоял рядом, от бабы отпрянули, будто та враз сама отрастила копыта.
- Ой, я ж не то! Про старого козла… Это ж я про Яшку! – запричитала тетка, уже намереваясь бухнуться перед колдуном на колени.
- Иди с миром, Аксинья, - сжалился дед Игнат. Степке, стоявшему ближе всех, даже показалось, что колдун усмехнулся в усы. – И мы пойдем. Три ночи пусть козел в деннике стоит.
- А потом? – спросил Кондратий?
- После верните в сарайку.
Сказал и вышел прочь. Митька со Степкой за ним.
- Деда Игнат, так это что же, и впрямь нечисть разгулялась? – спросил хулиган, стараясь поспевать за широкими шагами колдуна.
- Не было там нечисти, - ответил тот.
- Так что ж это было?
- Ласка повадилась. Уж больно она до конского пота охочая. Вот и крутится, до пены у рта изводит.
- А козел зачем?
- Смердит он, зверю не нравится.
Тут и Митька голос подал.
- Деда, а откуда ты про ласку узнал?
- У деревни утром видел, да шерсть на досках.
Мальчишки притихли, обдумывая услышанное. Звездочки мерцали в небе. Луна освещала путь. Сапоги колдуна выбивали пыль из дороги.
- Дед Игнат, - вдруг спросил Степка, - а можно я скажу, что это всё же были бесы? И это они к Кондратию пришли оттого, что он за мной с хворостиной гонялся... Я ведь всего-то у него в саду вишни надрал!
Колдун ничего не ответил. Шел себе к дому, к ветру прислушиваясь. Только мальцу вновь почудилась улыбка.
Кони с той ночи снова были смирные, а тетка Аксинья лишний раз старалась рот не раскрывать и даже козлов называла уважительно, по имени-отчеству.