Молодой человек оглянулся. Чудеса. Его капитан! Правда, до ранения Херрманн повоевал в его взводе всего несколько месяцев, но запомнил то время навсегда. Герхардт Бройт – самый талантливый командир из всех, кто встречался ему прежде и потом. Таких не забывают.
– Вы обознались, милейший, – холодно бросил юнец.
Удивительно. Он даже говорит, как капитан. Тот же тон, та же язва.
Но что его так разозлило? Только капитан Бройт, и то на войне, имел право на резкости. Этот молокосос в два раза младше директора, и Херрманн не из тех, кто проглатывает неприятности и машет кулаками после драки.
Из искомого парнем места вышла фрау Пегова, которая выглядела невероятно бледной.
– Сынок, ты в порядке? – спросила она.
– В полном, – недовольно ответил он, косясь на директора.
– Я буду в автобусе, если понадоблюсь.
И ушла. Остальная группа продолжала экскурсию. Никто не заметил её ухода. Впереди было ещё два часа посещения.
Не успел Эрвин войти в туалет, как директор задержал его:
– Послушайте, любезный, здесь не принято хамить. Я узнал в вас моего командира, с которым прошёл часть войны. Ошибка – не повод для хамства.
Херрманн ждал исключительно извинений, но вместо этого советский наглец победоносно ухмыльнулся, сложив на груди руки:
– Ба! Да вы, к тому же, нацист!..
– К тому же – это к чему? – директор едва держался, чтобы не ударить его.
Чёрт возьми, как же этот негодяй похож на его капитана! Неужели бывает такое поразительное сходство в жестах, ужимках, голосе, фигуре, лице и даже в манере щуриться у людей, выросших в разные эпохи на разных концах Земли?! Однажды Херрманн неправильно понял задание капитана, и тот вот точно так же, как сейчас этот советский хлыщ, окинул его с головы до ног пригвождающим к земле ледяным взглядом.
– Вы и сами это понимаете, герр директор, – насмешливо продолжал он.
Через пару шагов он всё-таки добавил, обернувшись:
– И – да! – для хамства здесь самое милое место. На этой территории, которая предваряет лагерь, жили ваши друзья эсэсовцы. Так что она годится только для того, чтобы её осквернять.
Он скрылся в туалете, а Херрманн поймал себя на том, что не может сердиться на эту редкостную язву. Вот это дежавю. Абсолютное ощущение юности и боевых сороковых! Да, сходство этого парня и его капитана можно было бы смело назвать совпадением чистой воды. Если бы не одно но – неуместная наглость. А вас часто крестят «милейшим» всякие недоноски, когда вы принимаете их за других?..
Погодите-ка. Этот парень ведь сын Белобрысой Бестии. Херрманн прекрасно понял слово "сынок". Когда он родился? Впрочем, это неважно. Но разве возможен тот постыдный факт, что Бестия и капитан Бройт... Это же было бы чистой воды предательство по отношению к их родным краям! Бестия, убившая полфронта, – и капитан Бройт, майн готт... А если она в Берлине на улице из жалости подобрала маленького сопливого беспризорника, которого заделал кому-то неженатый капитан перед отъездом на войну, и увезла мальца в Россию? Да, и такое бывает. Чего только не случается в этой неуловимо движущейся Вселенной!
Нет-нет, дорогие господа. Херрманн участвовал в допросах, во всех этих психологических играх с заключёнными и подозреваемыми. Он понял. Мало того, что юнец может быть сыном капитана. Он ещё и прекрасно знает, кто его отец. И, судя по тону «милейшего», отец ненавистный. Готт, какой изумительный карточный домик! Придёт же в голову...
Но Херрманн тут же вспомнил тот нереальный факт, когда он увидел в Берлине рухнувшую от голода Бестию. Нарочно такое не подгадаешь.
Ах, да! Вероятно, капитан совершил над ней насилие. Допустим. Ну, тогда главный вопрос состоял бы в том, почему он её потом не прикончил? Причём прилюдно. Он же так долго за ней охотился. Все мечтали её повесить. Херрманн не помнил, чтобы капитан испытывал жалость к противнику, да и своих солдат муштровал всегда отменно. Он не мог её пожалеть.
Но даже если насилие и случилось, а девчонка чудом сбежала, то неужели в здравом уме она рассказала бы кому-то, кто отец её ребёнка? Тем более самому ребёнку... Имя, фамилию, кто, где, когда...
– Мадам, вы знали человека по имени Герхардт Бройт?
Директор заскочил в автобус и выпалил вопрос, только завидев в центре салона светлые волосы, золотящиеся над одним из сидений в луче солнца, прокравшемся в щель плотно задвинутой занавески.
Подойдя ближе, он замер: Наташа плакала, отвернув к занавеске лицо.
Она ответила, ничуть не удивившись:
– Конечно, знала.
Херрманн сделал шаг назад. Он не мог и предположить, что гордая, бесстрашная русская умеет плакать. Наташа, утирая бегущие слёзы, тихо констатировала:
– Вы, должно быть, с ним воевали.
– Да... Пока не получил ранение. Пока не попал в одну из ваших ловушек, мадам.
– Правда? – с сожалением вскинула она голову, посмотрев на него.
– Истинно так, мадам. После этого ранения, провалявшись в госпитале, я вернулся уже в другой взвод и отступал с ним почти до самого Берлина...
Они умолкли. Директор не знал, как задать свой главный вопрос. Её слёзы текли и текли, и вдруг она улыбнулась.
– Каким он был?
– Простите? – опешил Херрманн.
– Герхардт был жестоким?
Подавив смущение, директор возразил:
– Он – лучший, кого я знал, мадам.
Херрманн понял, что надо остановиться. Он не имеет права задавать ей вопросы. Эта женщина была на грани, несмотря на короткую счастливую улыбку после его слов.
– Мадам, я только хотел сказать, что брат капитана Бройта был комендантом соседнего концентрационного лагеря.
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/ZezT5uHlH2fXYAgp?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link