Глава XXII. Пытка
Борисов проспал до обеда. Никто из подвластных приспешников, в том числе и верная Грета, так и не отважился его разбудить. Тщательно всё обдумав, неглупая девушка логически рассудила: «Раз он лёг спать в другом помещении и никому ничего не сказал, значит, просто решил отдохнуть. Спокойный сон уставшего главаря – дело святое». Она жестоко ошиблась! Как только неуравновешенный лидер приоткрыл затуманенные глаза, а затем взглянул на часы и понял, что наступил обеденный полдень, он охватился несоразмерным негодованием.
Выскочив в межкомнатный коридор, Виктор Павлович бегом направился к нерасторопной избраннице, чтобы сделать ей строгий выговор; но её на спальном ложе не оказалось. Он быстро спустился вниз и обнаружил, что все остатки немногочисленной банды, а с ними и «фройляйн» Шульц, сидят за длинным столом и терпеливо ожидают атаманского пробуждения. Всего их было пять человек; Большой, верный охранному долгу, находился на вверенном ему караульном посту.
Поначалу Борисов горел неумолимым желанием устроить грандиозный разнос, но, окинув печальным взором поредевшие ряды преступного братства, скрупулезно (долгими года́ми) создаваемого по мелким крупицам, неожиданно поперхнулся; из-за подкатившего к горлу колючего ко́ма он не вымолвил ни бранного слова. Молчаливо махнув двум здоровенным верзилам, сидевшим с ближнего краю, и указывая, что им необходимо следовать строго за ним, удручённый главарь направился к две́ри.
Ковров пришёл в себя за час до наступления раннего у́тра. Очевидно, безжалостно избивая, немилосердные бандиты всё же сломали те повреждённые рёбра, потому как нестерпимая боль сделалось гораздо острее; при каждом покашливании, изнутри вырывались воздушно кровавые пузырёчки, а дыхание получалось значительно затруднённым (вероятно, заделось правое легкое?). Охранявший стражник то сидел молча, то выходил на улицу, отсутствуя не дольше двух или трёх минут, то немедля возвращался обратно. Осмотрев безучастного человека, по одному его угрюмому виду Иван без особых затруднений определил, что тот является обыкновенной «торпедой» – беспрекословно выполняет любые приказания грозного повелителя. Искать у беззаветного при́хвостня слабое место, пытаясь играть на смешанных чувствах, представлялось бессмысленным, да и попросту глупым, потому как подобные люди проявляют невероятные чудеса самоотверженной преданности. Поняв, что положение видится целиком безнадёжным и что мучительной кончины избежать не получится, отставной офицер приготовился стойко переносить грядущие муки.
Иван ожидал, что его начнут тиранить прямо с рассвета, но время шло, а к нему никто так и не приходил. «Дают немного передохнуть, чтобы подвергнуть более извращённым пыткам, либо есть дела поважнее, чем расходовать бесценное время на «жалкое ничтожество», каким считают меня», - рассуждал недоумённый невольник, стойко ожидая трагической участи. Наконец он не выдержал и озадачил каверзным вопросом молчаливого конвоира:
- Чего-то не сильно торопятся тебя поменять – может, забыли? Так и проторчишь тут весь день не жравши!.. Хорошая, у вас дисциплина: бросили одного и погибай здесь, как знаешь.
Большой действительно давно испытывал немаленький дискомфорт, проявленный в области проголодавшегося желудка: огромную массу необходимо поддерживать. Да и устал он тоже изрядно, того и гляди, моргавшие глаза сами по себе возьмут да и предательски слипнутся. Верный бандитскому долгу, он стойко переносил душевные тяготы и физические лишения, спецназовцу же ворчливо ответил:
- Значит, так надо… оспаривать приказы строгого главаря в нашей банде не принято, так же как и выказывать «народное» недовольство. В любом случае тебе, «срань вонючая», лучше заткнуться и сидеть помалкивать, пока я не разозлился и пока не вдарил тебе как следует, от чистой души. Ты не представляешь, как было спокойно, покуда ты, «поганый уродец», находился в беспамятстве!
Ковров усмехнулся, не ожидая от тупоголовой горы мускулов столь обильного красноречия, но приведённому совету последовать не замедлил. По понятным причинам он не желал бесцельно подвергаться излишнему истязанию, прекрасно понимая, что неимоверные страдания у него ещё впереди. Ждать пришлось не так уж и долго: не прошло каких-нибудь полчаса, а в пыточную комнату зашёл задумчивый атаман, готовый к продолжению прерванной экзекуции. Для личной безопасности он находился в сопровождении пары подручных пособников.
Едва Борисов ступил за невысокий дверной порог, как сразу направился к беззащитному пленнику. Отобрав у конвойного стражника обшарпанный стул, на котором тот провёл долгую ночь да половину текущего дня, предводитель преступного общества поставил его напротив Ивана. Бесцеремонно усевшись, он крикнул подвластным подельникам:
- Разведите огонь да погрейте-ка получше пыточный инструмент: он скоро понадобится. Ты, Большой, иди пока отдыхать: следующей ночью тебе по новой заступать на боевое дежурство. Да и… поешь чего-нибудь, там.
Дождавшись, пока исполнительный охранник (не без видимой радости) покинет тесные пределы допросной коморки, Борисов напряжённо уставился на связанного спецназовца. Побывавший во всяческих переделках, не раз сопряжённых с реальной опасностью, офицер войск специального назначения легко выдержал проницательный взгляд, отчасти по-львиному грозный, а частью преисполненный мстительной ненависти. Убедившись, что воля достойного противника не является сломленной, амбициозный преступник решил (зачем-то?) вначале представиться:
- Я, Борисов Виктор Павлович, являюсь главным в преступной организации, состоящей из лесных бандитов-головорезов. Основным занятием у нас являются вооружённые грабежи и дерзкие разбои, которые мы проводим в Российской Федерации и на территории ближнего зарубежья; первостепенными целями ставятся крупные банки и ювелирные магазины. Помимо сказанного, мы качаем сырую нефть – которой здесь просто немерено! – и продаём за бесценок узкоглазым китайцам, и чрезвычайно обогащаемся, так как нескончаемые поставки не имеют ни мыслимых, ни государственных, ни достоверных границ…
Ковров, слушавший то откровенное признание без личного интереса, в конце концов не выдержал и, прерывая подробный рассказ, отобразился презрительной мимикой. С достоинством заключил:
- Не пойму, «…твою мать», зачем ты мне несусветную чушь сейчас растолковываешь? Мне абсолютно не интересна та полная хрень, за счёт которой вы добываете насущное пропитание!
- Вот один, такой же любознательный, как и ты, не дольше трёх дней назад задавал мне аналогичный вопрос. Ты как думаешь: где он сейчас?
- Совершенно без разницы, как, собственно, и чем вы тут промышляете, - зло стиснув зубы, ожесточённо отвечал бывалый спецназовец.
- Неужели?! - словно бы удивившись, выпучил преступные зенки Борисов. - Что же, извини, ты у нас, в лесной глуши, тогда делаешь? Ну, да ладно, основной вопрос я задам немного попозже. Пока продолжу ставить тебя в полный курс разбойничьей жизни – ведь это ты хочешь? - он заострил на заносчивом пленнике внимательный взгляд, а не увидев ответной реакции, высокопарно продолжил: - Так вот, китайцы – народ сговорчивый и сметливый. По крайней мере, быстро сообразили, что покупать сибирскую нефть намного выгодней за половину цены – выходит гораздо дешевле. Оказавшись неглупыми дураками, они заключили с «Газпромом» официальный до́говор, подтверждавший законное приобретение «чёрного золота». Шуруя под веской эгидой, заодно, под шумок, вывозят и незаконно до́бытую продукцию. Хочешь узнать: как происходит преступный процесс?
- Нет ни малого интереса, - продолжая изображать брезгливую мину, выразился стойкий военнослужащий.
- Странно, секретный, едва-едва не специальный, агент?.. Я думал, ты здесь как раз по нашу крамольную душу? Ну, да ладно, я всё-таки расскажу, - настоятельно промолвил разгоряченный Борисов; дальше его пространная речь потекла, на какое-то время больше не прерываясь: - Недалеко отсюда мы разработали несколько прибыльных скважин, которые обильно снабжают отличной нефтью. Используя передвижные автоцистерны, извлечённый продукт перевозим по бывшей узкоколейке и подгоняем к шоссейной дороге на возможно короткое расстояние. Дабы обеспечить повышенную секретность, на несколько километров протягивается труднопроходи́мая лесная дорога – по ней, поверь, никто, кроме нас, никогда не ездит. Почему? В силу предпринятых мер чрезмерной таинственности, она нигде не числится. На стыке асфальтированного шоссе и грунтовой узкоколейки имеет огромный подземный резервуар, куда сливаются похищенные нефтепродукты. Незримым пространством, от указанной ёмкости и вплоть до дорожной трассы, тянется специально установленная пластиковая труба. В противоположном окончании, как нетрудно догадаться, она имеет выход наружу. Через неё пронырливые китайцы периодически заполняют подгоняемые автоцистерны и вместе с официальной нефтью гонят на малую Родину, прямиком в Поднебесную. С оформленными документами у них, получается, всё в порядке, и правомочная основа перевозимого груза не вызывает ни малых сомнений.
Ненадолго замолкнув, Виктор Павлович сосредоточенно изучил гипотетического врага, пытаясь проникнуть в глубину сокровенных мыслей и попробовать прочитать, о чём же тот размышляет? Ещё он пытался понять, какое впечатление произвёл его правдивый рассказ (как вздорный бандит считал) на за́сланного шпиона. Но Иван оставался беспристрастно невозмутимым и ничем не выказывал, что в тягостную минуту действительно творится в изрядно измученной голове. Определившись, что рассекретить вражеского лазутчика, без грубой физической пытки, никак не получится, самоуверенный атаман, продолжая упиваться собственным превосходством, грубо продолжил:
- Как понимаешь, узнав перечисленные подробности, реальных шансов, чтобы выбраться отсюда живым, у тебя не осталось. Нимало не удивлюсь, если полюбопытствуешь, зачем я излагаю житейскую сущность, и в тонких подробностях.
- И правда? - искренне удивился Ковров.
- Да всё потому, что передать полученные сведения ты никому уже не успеешь, - рассмеялся Борисов собственной плоской шутке, показавшейся ему крайне уместной. - Однако всё это философская лирика, - сказал, с удовольствием просмеявшись, - продолжу о главном: видишь ли, в последнее время китайская сторона – по непонятным причинам? – решила от крупных заказов пока воздержаться, что существенно ослабляет валютный бюджет лесного сообщества. Я предположил, трудности временные, и решил – чтобы использовать возникшую паузу с практичной пользой – немного отдохнуть и чуточку «поохотиться». Нетрудно разобраться, для нас, закоренелых преступников, охотится на животных стало делом неинтересным, скучным, однообразным. Причина серьёзная! Поэтому в последние несколько лет, под всевозможными предлогами, мы вытаскиваем сюда асоциальных представителей современного общества и избавляем крупные города от омерзительного, дрянного присутствия. Точно так же мы планировали поступить и в настоящем – вроде бы обыденном? – случае, пока в основных делах наметился коротенький промежуток.
- Интересно? - с ненавистью глядя на беспредельного оппонента, ни много ни мало не сде́рживался Ковров. - Но кто вам дал право устраивать «живую охоту» на человека? Вы кем себя вообще возомнили?
- Почему ты меня осуждаешь? - одарив отважного собеседника идентичным взглядом, попытался оправдаться кровожадный губитель. - Мы устраняем презренные личности, которые ни на что не пригодны и которые лишь чистый воздух коптят да мешают нормальным людям спокойно существовать, – очищаем населенные пункты от нежелательных элементов. Хм?.. Что ж здесь плохого?
- Не вам, моральным уродам, решать, кому жить, а кому умирать, - настаивал боевой офицер, считавший представленные объяснения полной неадекватностью.
Справедливые слова сильно задели Борисова, и он, вскочив с деревянного стула, размахнулся правой рукой и что есть силы ударил Ивана в бесхитростное лицо… под левым глазом мгновенно образовалась страшная, иссиня-чёрная гематома. Удовлетворив личное эго нестандартным, но испытанным способом, Виктор Павлович продолжил прерванный разговор. Он неприятно сморщился и говорил с непривлекательной, точнее кислой, физиономией:
- Ни тебе, «хрен без шляпы», судить, что мне можно, а что нельзя! Видит Бог, я пытался быть вежливым, но все какие-то стали грубые, нахальные, непонятливые… Так вот, перехожу к главной кульминации ознакомительной части. На этот раз мы решили освободить приличное общество от третьесортной путаны, способной лишь разносить всякую половую заразу, а заодно и бесстыдного, циничного сутенера, беззастенчиво склоняющего малолетних, глупеньких девочек к непривлекательной торговле молоденькими телами. «Подня́тые звери» были уже в пути, как мне позвонил некий, ранее неизвестный, посредник; он сослался на знакомых китайцев и обстоятельно сообщил, что намерен начать со мной долговременное, обоюдовыгодное сотрудничество, направленное на нескончаемую добычу сибирской нефти. Новый клиент торопился и срочно желал увидеться, чтобы лично обговорить все маленькие нюансы, а главное, чтобы начать работать и быстро, и плодотворно. Но вот незадача! Я пообещал моим верным людям «приятное» развлечение и не мог прервать его в самом начале. Приемлемый выход я нашёл практически сразу, то есть договорился встретиться с новоиспечённым компаньоном на следующий день, ближе к вечеру, оставив раннее утро на скорое проведение увеселительного мероприятия. И что же я наблюдаю, когда прибывает основная «мишень»? Она начинает, одного за другим, «укладывать» всех моих могучих сподвижников, заметь, настолько искусно, как будто бы не мы здесь умелые «охотники», то бишь извечные хозяева, а в общем и целом наоборот.
- Можешь не сомневаться, - прервал Ковров увлёкшегося рассказчика, язвительно усмехаясь и озаряясь пренебрежительной мимикой, чем вызвал бы неописуемый гнев у человека любого, даже уравновешенного и нервно устойчивого, - она придёт и сюда, за тобой самим и за твоими сволочными «ублюдками» – и вот тогда… я вам, уж точно, не позавидую.
После пламенного высказывания необузданному пленнику пришлось испытать нехилый прямой удар, нанесённый правой ногой и направленный в переднюю часть и без того измочаленного лица. Из сломанного носа потекла обильная кровь, но он, чтобы позлить безжалостного терзателя, в ответ лишь безудержно рассмеялся.
- Смейся, смейся, - сквозь зубы проговорил злодейский главарь, после очередного удара усаживаясь обратно, на обтрёпанный стул, - тем более что осталось тебе недолго! Сейчас меня беспокоит немного иное – и тебе, наверное, будет интересно, что именно? Хорошо, я отвечу, не дожидаясь напыщенной реплики. Придётся вернуться к твоей «безбашенной подружонке»… Так вот, что мне остаётся пока непонятно? Вроде мы привозим обыкновенную, третьесортную шлюху; но, оказывается, она неплохо владеет всеми видами огнестрельных и холодных вооружений, а заодно и эффективными приемами рукопашного боя, притом лучше любого члена неплохо обученной банды. Но и это ещё не самый худой конец! В лесной, ни разу непроходимой, чащобе – как будто, «…мать вашу», случайно! – её поджидает опытный офицер-спецназовец. Странно? Я скажу – очень. И вот, - Виктор Павлович озарился торжественной миной, - мы и подошли к главному вопросу, который занимает больше всего! На кого вы, «паскудные черти», работаете и какую выполняете поставленную задачу?
- Это два вопроса, - иронично заметил прикованный пленник.
- Что?.. - не понял скрытого юмора враз помрачневший атаман; его ежесекундные мысли направлялись совсем в иное конструктивное русло.
- Два, - повторился Ковров. - На кого работаете и какая задача – это два отдельных вопроса.
Очередной удар, произведённый стальным кулаком и направленный прямо в челюсть, вернул спецназовца к суровой действительности. Сплюнув кровавые слюни, он поглядел на безжалостного врага с подчёркнутым презрением, брезгливым и ненавистным. Борисов, непринуждённо вернувшись на неудобное место, продолжил дотошную словесную пытку:
- Я жду, когда ты дашь мне полные, правдивые разъяснения, что именно явилось главной причиной нашего быстрого краха и под чьим «колпаком» мы вообще находимся? Да и ещё… я бы не отказался выяснить, с кем лично имею дело; полагаю, отмалчиваться дольше – было бы крайне невежливо… я же представился?!
- Дурак ты, близорукий атаман, глупый дурак, - не унимался Ковров в непревзойденной решимости, - не видишь очевидных вещей… Если бы мы работали под силовым прикрытием, то здесь давно бы было полным-полно вооружённых людей, и не каких-то неуклюжих бандитов, а отлично подготовленных бойцов специальных подразделений. Да, мы с Машей знаем друг друга давно, но, поверь, наша встреча в таёжном лесу оказалось всецело случайной. Я люблю милую, красивую девушку, а когда узнал, что ей угрожает нешуточная опасность – как, надеюсь, ты осилишь понять? - сквозь невыносимые страдания он нашёл в себе духовные силы назидательно улыбнуться, - обязался ей в сложной ситуации помогать.
- Хотя, как ты и говоришь, я несведущий идиот, но в нелепые случайности ни мало ни помалу не верю, - заметил Борисов, внимательно выслушав рациональные объяснения и будто не поняв предназначавшихся ему прямых оскорблений; во время неприятного монолога он не причинил дерзновенному пленнику никакой дополнительной боли, зато, едва Иван замолчал, он обратился к терпеливо ожидавшим подвластным подельникам: - Давайте, бравые ребятки, погрейте нашими специальными инструментами самоуверенного нахала. Я тем временем займусь другим, не менее важным, делом. Да и!.. Чтобы конечный эффект выглядел лучше, обжигайте больные места.
Виктор Павлович сорвал с истерзанного туловища самодельную перевязку, видневшуюся из-под разорванной накануне окровавленной гимнастерки; он обнажил зиявшие рваные раны, оставленные огромными медвежьими лапами. Убедившись, что его поняли правильно, озабоченный лидер быстрым шагом покинул пыточную каморку.
После его поспешного ухода оставшиеся бандиты приступили к интенсивному прижиганию оголённых ран, прикладывая докрасна́ раскалённый металл. Самоотверженный офицер терпел жестокие пытки исключительно молча и за весь период мучительной экзекуции не проронил ни единого постыдного звука. Во время третьего подхода героический спецназовец лишился сознания.
