Моя предыдущая публикация про заочную дискуссию (если это так можно назвать) с одной женщиной, которая упрекнула меня в том, что мне очень легко рассуждать о войне, так как у меня погибли братья, а «братья - это не сыновья», - этот вот разговор натолкнул меня на множество мыслей. Вне зависимости от того, кто эта комментатор и каковы были ее цели.
С ней-то, кстати, как раз всё понятно. Если бы она в Сети наткнулась на мать погибшего, она бы, не моргнув глазом, написала ей что-то вроде «ну и дура, сама его туда отпустила». С такими женщинами всё понятно. Они считают, что, спрятав взрослого мужчину к себе под юбку, они спасут его от его судьбы и отменят законы Вселенной. Это выглядит особенно печально в тот момент, когда все эти законы Вселенной, от которых они прятали всю жизнь своих мужчин, начинают уже работать против них самих - но при этом оказывается, что их мужчины даже ради своих защитниц не готовы вылезти из-под теплых юбочных складок. Привыкли. Так оно всегда в основном бывает.
Но повторюсь: я не об этом хотела сказать. Не об этом…
Я вот хотела рассказать о том, каким тяжелым выдался для меня вчерашний день. На исходе которого я проводила на фронт из отпуска своего гвардии рядового Андрея Ивановича.
Да, не сын. Да, любимый мужчина. Но - как тяжело… Тяжело, когда ты отпускаешь в неизвестность того человека, который, пожалуй, единственный понимает тебя и принимает тебя такой, какая ты есть. С которым ты - это ты. С которым тебе не нужно надевать на душу и сердце бронежилет. С которым ты - счастлива…
Как измерить и сравнить степень человеческого родства? В комментариях к моему предыдущему тексту были такие вопросы у моих читателей. И действительно: как же ее измерить? Есть люди, которые живут душа в душу всю жизнь. А есть родители и дети, которые не понимают друг друга и годами не общаются (а главное - не испытывают такой потребности). Есть отцы, которые не воспитывают своих сыновей и толком ничего о них не знают, - а есть братья и сестры, которые порой ближе отца или даже матери.
Все очень и очень непросто в нашем несовершенном мире. Но одно я знаю точно: если любовь к человеку искренняя, настоящая, то потеря такого человека навсегда оставляет неизгладимую рану в сердце. Она вырывает из сердца кусок, который никаким другим человеком заменить невозможно. Нельзя заменить сына - но и по-настоящему любимого человека тоже невозможно, извиняюсь за выражение, полностью «заместить». Невозможно вместо одного человека подставить другого - и сделать вид, что в жизни ничего не поменялось. Нет-нет, в таком случае это просто и не было любовью. Если человек любимый, то его невозможно никогда полностью никем другим заменить. Рана на сердце в любом случае остается до конца жизни, до последнего дня.
То же самое и с братом. Ну невозможно жить по-прежнему без него. Не сын? Да, не сын. Но на том месте, где был брат, с его потерей навсегда остается пустота. И каждый раз, когда об эту пустоту спотыкаешься, - каждый раз там болит и саднит.
Когда буквально на днях я была на открытии памятника погибшим бойцам СВО на воинской аллее кладбища, где похоронен мой братишка, то в какой-то момент вот эта вся боль, которая вроде бы отступает в суете дней (и вроде бы ты живешь себе и живешь), - в какой-то момент вся эта боль опять, с прежней силой, подкатила комом к сердцу. И я ощутила, что легче-то не стало, ну вообще ни разу.
Дело вообще не в легкости. Просто ты учишься со временем управлять этой болью, ты определяешь ей какое-то место в своем сердце - и она там находится. Ты свыкаешься с этой болью, живешь с ней - но стОит тебе обратиться к ней, как она тут как тут. В полную силу накатывает на тебя. И с этим ничего невозможно поделать. Это можно только принять…
А вот сейчас я не знаю, как там мой гвардии рядовой Андрей Иванович. Ну вот не знаю, и всё тут. Верю, молюсь - но в том-то и дело, что не знаю. И с этим тоже нужно жить. А жить с этим не так-то просто. Это то, что всегда со мной, на подкорке. То, что красной нитью проходит сквозь меня в режиме 24/7. Этого даже может никто и не замечать со стороны. Но я-то знаю, что вот это вот незнание, а как он там сейчас, мой гвардии рядовой, - оно всегда со мной. Единственное, что я могу с этим сделать, - просто стараться пореже акцентировать для самой себя внимание на этом факте. Что я наверняка не знаю, а как он там сейчас, в данный момент. Иначе пиши пропало, как говорится.
В чем это измерить и с чем сравнить? Насколько и в какой степени это легче чего-то иного?
Сложный вопрос. Полагаю только, что те, кто проводит довольно топорные и примитивные сравнения между людскими потерями, сломались бы уже на моем этапе. Потому что есть ощущение, что ничего сложнее зубной боли такие люди не испытывали. Ну раз имеют о душевной боли такое плоское представление.
И все-таки лично мне бывает удивительно, когда взрослые люди, прожившие уже добрую половину своей сознательной жизни, в душевном отношении столь примитивны. Чем же они жили все эти годы ДО? У них не было никаких потерь? Или у них вообще нет близких? А может, они просто вообще не понимают, каково это - любить кого-то?..