В декабре 1941 года началось контрнаступление советских войск под Москвой. Чем оно закончилось, всем известно. Но начало этому контрнаступлению положила Елецкая операция. Близлежащие к Ельцу города и селения были свидетелями того тревожного периода времени. В том числе и Лебедянь. Сегодня я предлагаю взглянуть на те далёкие события глазами лебедянцев.
С первых дней войны в Лебедяни сразу почувствовалась тревога. Люди с нескрываемым волнением слушали по репродуктору сводки Совинформбюро. Красная Армия терпела поражение и отступала по всем фронтам, сдавали один город за другим. Только кое-где красноармейцы имели незначительное превосходство и сдерживали лавинное наступление фашистов. Гибли сотни тысяч мальчишек-новобранцев, которые уходили на фронт буквально со школьной скамьи. На фронт уходили отряды мобилизованных бойцов, на ж/д станции «Лебедянь» их провожали родственники, друзья и сослуживцы. Плач, крики и причитания, посуровевшие лица отправляющихся на фронт людей запомнились на всю жизнь. На душе у людей было тяжело. По местной противовоздушной обороне в Лебедяни и районе было введено «угрожаемое положение». Сразу же через несколько дней после начала войны при районном отделе НКВД силами местных добровольцев был создан истребительный батальон, который имел вооружение и был готов выполнить различные боевые задания, вплоть до непосредственной обороны города, либо ведения партизанской войны в тылу врага. Так же силами местного населения создаётся конный мобильный взвод по борьбе с диверсантами и парашютистами. В небе тогда можно было часто видеть стаи вражеских бомбардировщиков, направляющихся курсом на Москву. По воспоминаниям старожилов бойцами истребительного батальона были тогда задержаны и нейтрализованы несколько вражеских диверсантов, обнаружены несколько схронов с оружием, новой формой РККА, документами, продуктами, и листовками провокационного содержания.
На северо-западной стороне города, у Монастырского леса, был организован военный полевой аэродром. В здании СОШ №1 (школа находилась на углу улиц Советская и Мира напротив Почты), в здании нынешнего Краеведческого музея, в пед- и зоотехникуме были оборудованы отделения прифронтового госпиталя №1014, так как с началом войны поступало очень много раненых. Медики в госпитале тогда работали день и ночь. Естественно было много умерших от ран бойцов. Некоторых забирали родственники, других хоронили на городском кладбище и не далеко от городской больницы, на горе (сейчас там мемориал Войну освободителю). В ноябре 1941 года госпиталь с ранеными эвакуировали в Рязань. Фронт неудержимо приближался к городу, усилилось движение на ж/д станции, вдоль путей были установлены длинные ряды ёмкостей для горючего, рядом уложены штабелями авиационные бомбы в деревянных каркасах. Была организована военная комендатура, прибывали небольшие воинские части, и вскоре жизнь города регулировалась начальником гарнизона.
Лебедянь готовилась к обороне: велись усиленные работы по рытью щелей и бомбоубежищ, по берегам Дона и Красивой Мечи срочно возводились оборонительные укрепления, устанавливались надолбы, противотанковые ежи. Длинный противотанковый ров змеёй окружил город со стороны фронта. Он начинался между сёлами Перехваль и Хрущёво-Подлесное, далее тянулся в полях западнее лебедянских деревень Овсянниково и Городки, выходил на деревню Томилино, упираясь в овраг перед самой деревней и там прерываясь. Затем, выходя из Винного лога, в районе нынешнего 5-го отделения совхоза «Агроном», западнее Подмонастырского леса, ров проходил от пруда, мимо леса и аэродрома пересекая дорогу от Лебедяни на «Агроном». В этом месте стоял дзот. Двигаясь дальше, ров упирался в речку Городянка и прекращал своё существование. На другом берегу речки противотанковый ров по полю уходил западнее деревни Васильевка и выходил восточнее Троекуровского пруда, пересекая дорогу на Троекурово, шёл через Волотовскую дорогу севернее Семёновой рощи и упирался в гряду оврагов. Кроме того, для усиления рва были укреплены Черепянская плотина и Волотовской мост. Они были перегорожены противотанковыми ежами и надолбами. Их даже сейчас можно увидеть, занесёнными илом в камнях на дне реки и у берега. На левом берегу Дона, в уютных плодовых садах, начали рыть ряды зигзагообразных окопов, размещать в капонирах орудия на случай прорыва противника. Врывались в землю железобетонные колпаки дотов, они связывались с системой окопов ходами. Всё население города и района организованно выходило на эти работы.
На центральных улицах города из камней возводили баррикады. В административных зданиях и жилых помещениях, на высоких колокольнях городских храмов и церквей устраивались пулемётные точки. В старом чурилинском и шиловском садах, (сейчас на этом месте расположен городской стадион), разместили гаубичные и зенитные орудия. Каменный забор, опоясывающий сады, ощетинился амбразурами. Город готовился к возможным уличным боям. Артиллерийские орудия размещались чуть не на каждом углу. Осенью на город упало две бомбы, одна в реку Дон, другая – на Тяпкину гору, в районе здания бывшего торгового техникума.
Отчаянное сопротивление советских солдат, огромные жертвы в войсках невольно заставляли немцев задумываться над вопросами войны на Востоке, в солдатской массе возникали сомнения в лёгкости обещанных побед, но железная сила в движении сминала тревоги и сомнения в нестойких душах. Эта железная сила сокрушала русские заслоны, проламывала оборонительные рубежи полков и дивизий Красной Армии и, подобно накатной волне, слабея и опадая, всё дальше и дальше захлёстывала российский берег. В ноябрьских сводках с театра военных действий всё чаще стали появляться названия мест, от которых больно сжималось сердце каждого русского: Красивая Меча, Ясная Поляна, Куликово поле, Мценск, Спасское-Лутовиново, Елец...
18 ноября танковые клинья немцев проломились к Богородицку, Сталиногорску, вышли к Венёву и после жестоких боёв двинули на Каширу. По зимним дорогам свободным ходом немецкие подвижные части могли быть уже через час под Рязанью. В результате глубокого обхода Тулы создалось невероятно тяжелое положение южнее Москвы. Сплошной линии фронта уже не существовало. Танковые части фашистов дерзко и решительно проникали в наши тылы, перехватывая дороги, брали под контроль мосты и станции. 22 ноября, после двухдневных упорных боёв, гитлеровцами был занят Ефремов. На участке Ефремов – Мермыж немцы создали три ударные группы из частей 35-го, 34-го армейских и 48-го танкового корпусов, чтобы захватить Елец, Лебедянь, Задонск и железнодорожный узел Касторная. По замыслу немецкого командования эта операция должна была обеспечить успех фашистским войскам на Тульско-Каширском направлении, которое в эту пору являлось одним из главных для захвата Москвы.
На рассвете 25 ноября противник перешёл в наступление против правого крыла Юго-Западного фронта. Войска Красной Армии под напором превосходящих сил вынуждены были с упорными боями отходить на Восток. Часть 2-й армии фашисты бросили на Елец – крупный железнодорожный узел, откуда шли дороги в пяти направлениях. На узком участке фронта противник сосредоточил три пехотные дивизии. Однако, имея значительное превосходство в живой силе и технике, германские войска вечером 3 декабря встретили на окраинах Ельца отпор советских войск. Борьба продолжалась с прежним ожесточением и внутри города. Наиболее кровопролитным было сражение за Елецкий железнодорожный узел, имевший важное стратегическое значение. До 22 часов вечера 3 декабря работали городской отдел связи и электростанция. В ночь с 3 на 4 декабря враг окончательно овладел городом. Старинный русский город встретил немцев полным безлюдьем и пожарами. Полки 95-й пехотной дивизии и 446-й полк 134-й пехотной дивизии, штурмовавшие город, оставили сотни трупов на молодом, припорошённом снегом льду реки Сосны.
Командир 134-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Конрад фон Кохенгаузен на рассвете морозного утра переезжая по мосту через Сосну приказал шофёру остановить машину и, выйдя, долго глядел с моста на лёд, где лежали сотни убитых немецких солдат среди брошенного оружия и снаряжения, среди трупов лошадей и вывернутых взрывами глыб льда. Зрелище было неприятным для генерала. Он спросил у своего адъютанта:
- Что значит есть Елец на русском языке?
- Кость, господин генерал. Кость! - с готовностью ответил лощеный немецкий капитан, хорошо знавший о склонности генерала к русской топонимике. Зная ещё и то, что генерал суеверен и в каждом новом названии видит определённое знамение, капитан тут же поторопился пояснить:
- Господин генерал, кость - куриная. Маленькая. Вернее сказать – косточка.
Генерал угрюмо подумал: «Кость… Да… не подавиться бы ею». Он острым чутьём травлёного волка понимал, что здесь, в глубинных, исконно русских землях, война отнюдь не кончится, а только начнётся самый тяжёлый и самый бесславный для германской армии период восточной кампании. В своём дневнике он писал: «Вчера, 4 декабря, мы овладели Ельцом. Нам дорого обошёлся этот полудеревянный, весь в пожарах город, который, по существу, заберёт у нас последние силы. В получасе езды по этим дорогам идут жестокие и бессмысленные для нас бои, потому что ни один приказ уже не сможет двинуть вперёд наши уставшие и израненные войска. Наши доблестные солдаты ценою нечеловеческих усилий делали всё возможное и вынесли невыразимо тяжёлые испытания. Наступление русских под Тулой, я чувствую, — это не рядовая операция. Теперь уж ни смерть, ни даже поражение не удивят и не напугают меня. Меня страшит судьба моих солдат, которые остались совершенно беспомощными».
Война надвигалась на Лебедянь со стороны Ельца и села Красное. Вражеский авангард – немецкие мотоциклисты выдвинулись к селу Сергиевка, что на правом берегу Красивой Мечи. По словам старожилов, немецкая разведка была и в районе сел Курапово и Троекурово. Интенсивность боёв в районе Ельца была такова, что разрывы бомб, канонада слышались в Лебедяни. Близость противника вызвала необходимость принимать экстренные меры по эвакуации госпиталя с ранеными, мирных жителей, скота из района, а также минирование многих объектов городского и районного хозяйства. Был заминирован Казённый мост через реку Дон, с целью подрыва его в момент прохождения по нему немецкой военной техники, если город всё же будет занят. В ноябре большие гурты колхозного стада, скарба, подводы, просто люди с котомками потянулись от Лебедяни к станции Лев Толстой и дальше в сторону Рязани.
Интересный случай, связанный с этим периодом, рассказывал мне один лебедянский старожил. Дело было в конце ноября, но уже вовсю хозяйничала зима. Одна молодая женщина собрала всё самое необходимое, одела двух своих маленьких ребятишек, перекрестилась на иконы, смахнула слезу и ещё раз взглянула на фото, висевшее на стене – свадебный снимок, где они с мужем, каких-то пять лет назад, любящие и счастливые. Муж с первых дней на фронте, но вот уже два месяца от него нет весточки. Она собиралась покинуть Лебедянь, где родилась и выросла, где родились и уже упокоены её родители и другие предки. Она уходила из-за страха за детей – что будет с ними, если придёт немец, угонят ли в Германию или просто убьют? Она развернулась, потушила лампу и с детками вышла за порог. Замыкая дверь на замок, услышала, как кто-то подошёл к калитке.
- Здравствуй, дочка. Дай напиться воды старому. С дальней дороги я, притомился что-то.
У калитки стоял высокий, худой, седовласый старик с бородой, с палкой и с заплечной котомкой, в руках он мял свою шапку и ждал. На побирушку он не был похож, и женщина вернулась в дом, вынесла кружку воды старику, а заодно насыпала ему небольшой кулёк сухарей. Старик с удовольствием выпил всю кружку, утёрся, взял сухари и внимательно посмотрел на женщину и детишек, которые тихонько стояли в сторонке и ковыряли снег.
- Спасибо тебе милая, уважила старика. А куда ты собралась, дочка, если не секрет, с малыми то? Вечереет уже и морозец крепчает.
Он внимательно смотрел на неё. Глаза старика удивили женщину, они были тёплые, ясно-голубые, цвета неба, лучистые и проницательные. Он словно бы заглядывал тебе в душу, но как-то так легко, ненароком.
- Уходим мы, дедушка, покидаем свой уголок… От войны подальше. Боюсь я, придёт немец, что будет с детишками, со мной?
Старичок помялся с ноги на ногу, покряхтел и степенно ответил, глядя прямо в глаза женщине:
- Не ходи никуда, дева, вертайся назад домой, да истопи печь. Ребяток своих покорми. Не придёт в город немец. Как есть говорю, не придёт. И за деток своих не волнуйся. Да, година нынче лихая, но поверь мне, старому, останься.
Какое-то волнение всколыхнулось в груди у неё, сердце часто забилось, она обернулась посмотреть на свой скромный домишко, на ребятишек, и на минуту задумалась. Она что-то хотела ответить старичку, но, глядь, а у калитки уже никого. Она выскочила на улицу, смотрит направо, налево – пусто, безлюдно. Постояв ещё некоторое время, она вместе с детьми зашла назад в дом и затопила печку. Села на табурет и случайно подняла взгляд на иконы в углу. На неё, тёплым, цвета неба, лучистым и в тоже время проницательным взглядом смотрел Николай Чудотворец. Она перекрестилась.
А немец в Лебедянь действительно не пришёл…
Советское командование разворачивало войска для нанесения контрудара под Москвой. Сама идея контрнаступления начала вырисовываться ещё в ноябре, и стала возможной за счёт больших потерь Вермахта и свежих советских подкреплений – кадровых дивизий, переброшенных с Дальнего Востока и Сибири. Это были хорошо оснащённые и обученные войска, обладавшие высокой боеспособностью. Ход оборонительного сражения позволил сберечь их для нанесения ответного удара. Также учитывались погодные условия, поставившие немецкие войска в сложное положение из-за неподготовленности к зимней войне. Переход в контрнаступление происходил без оперативной паузы и стал полной неожиданностью, как для верховного руководства Вермахта, так и для фронтового командования Красной Армии.
Перегруппировка советских войск к утру 6 декабря была завершена, и после короткой, но сильной артподготовки решительно проломили оборону 134-й немецкой пехотной дивизии и ворвались в город с северо-востока. Особенно ожесточённые бои разгорелись в кварталах, прилегающих к старинному собору, за Красные казармы и кожевенный завод. На дорогах из Ельца началась паника – они были забиты людьми, обозами, техникой. Отступление немцев началось, и ничто уже не могло предотвратить его. У мостов и переправ возникали пробки, и генерал фон Кохенгаузен приказал полкам своей дивизии отходить на запад по бездорожью. Контрнаступление Красной Армии под Москвой развернулось в широкую полосу – от Калинина до Ельца. Гитлеровцы оказали упорное сопротивление, а на ряде участков фронта предприняли контратаки. Чтобы сорвать дальнейшее продвижение фашистов вглубь страны, командование Юго-Западного фронта приняло решение окружить Елецкую группировку врага, ударом на северо-запад выйти в тыл 2-й танковой армии Гудериана и оказать содействие армиям левого крыла Западного фронта в её разгроме.
Утром, 9 декабря Елец был освобождён. Советские войска силами двух полков нанесли удар по отступающим частям фашистов вдоль железной дороги и расчленили потерявшую управление дивизию генерала фон Кохенгаузена на несколько групп, вышли на дорогу Ливны – Елец, перерезав врагу путь на запад. Штаб 134-й пехотной дивизии, по существу, переставший функционировать, примкнул к остаткам 446-го пехотного полка, уже перемешанного с частями 45-й пехотной дивизии, и вся эта слабо организованная масса начала беспорядочный отход на северо-запад. 10 декабря группировка противника в районе Ельца была окружена. Окружённые войска противника пытались пробиться на запад. Командир немецкой 134-й пехотной дивизии генерал фон Кохенхаузен лично возглавил прорыв кольца окружения. Советские войска успешно отбили все атаки, а в ночь с 13 на 14 декабря генерал Конрад фон Кохенхаузен застрелился в своей штабной машине в трех километрах западнее посёлка Красная Заря, в районе железной дороги Елец - Хомутово. Оставшиеся немцы сдались в плен или разбежались по лесам. В боях в районе Ельца гитлеровцы потеряли на поле боя 12 тысяч солдат и офицеров убитыми.
К концу декабря фронт выровнялся по линии Мценск - Новосиль - Верховье - Русский Брод - Ливны - Беломестная. Бои постепенно мельчали, приобретали тактический характер. Сильный мороз и снегопады прижимали войска обеих сторон к жилью. Строить полевые укрепления стало почти невозможно. И всё же красноармейцы местами создавали сплошную оборону, местами вели активные боевые действия, которые в сводках Совинформбюро именовались боями местного значения. Сутками не утихали эти бои за господствующие высоты, за хутора и деревни, от которых остались обгорелые, измочаленные осколками и пулями вётлы да почерневшие печи – кормилицы и родные матери многих поколений крестьянских семей.
Начальник немецкого Генштаба сухопутных войск Франц Гальдер по поводу поражения немецких войск под Ельцом, и в дальнейшем под Москвой, записал у себя в дневнике фразу, ставшей впоследствии исторической:
«Командование немецких войск на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство».
Тем не менее, война продолжалась, и до её окончания было ещё очень и очень далеко.