Всем известно, что сейчас любая неточность в основополагающих первичных документах (общегражданский и заграничный паспорта, водительские права и т.п.) может привести к неприятным последствиям. Придётся чем-то пожертвовать, а заодно погрузиться в бумажную волокиту с исправлениями (хождение по инстанциям).
Всё это было и раньше. Самая серьёзная проблема документооборота Военного Ведомства 1-й половины XIX века – это идентификация человека.
Во-первых, по вине писаря, название населённого пункта (а иногда и уезда) в документах могли исказить до неузнаваемости, в результате чего невозможно было понять, откуда именно был призван тот или иной нижний чин.
Во-вторых, имена и отчества членов семьи также иногда писались неправильно, что создавало дополнительные проблемы при розыске.
Ну, и, в-третьих, доказывай потом, что «ты – не верблюд».
Так, 12-го сентября 1842 года подполковник А. И. Шульц заведующий Куринском Егерским Полком, расквартированного в крепости Грязной Кавказской области, сообщил в Рязанское Губернское Правление о смерти трёх нижних чинов вверенного ему полка – уроженцев Рязанской губернии:
«… В минувшем июле месяце 15-го числа померли рядовые сего полка Константин Кузьмин сын Кузьмин, Никита Абрамов сын Абрамов, Трофим Васильев сын Васильев, которые по формулярным спискам показались –
Кузьмин – Рязанской губернии, Скопинского уезда села Самадуровки из хлебопахотных солдатских детей. Оставил на родину жену Акулину Герасимову.
Абрамов – оной же губернии Анбурнского уезда села Нижних Раков, из крестьян. Оставил на родине жену Матрёну Алексееву.
Васильев – оной же губернии Скопинского уезда деревни Денисовой помещика князя Черкасова из крестьян. Холост.
О чём уведомляю Рязанское Губернское Правление для объявления родственникам и упомянутым солдаткам о смерти мужей их и выдачи им билетов на получение из Рязанского Внутреннего Гарнизонного Батальона паспортов, о снабжении коими Командиру Рязанскому Внутреннему Гарнизонному Батальону сообщено вместе с сим…» .
9-го декабря Рязанский Вице-Губернатор заключил:
«… К исполнению настоящего требования заведующего Куринским Егерским полком предписать Скопинскому и Раненбургскому Земским Судам, а дело почислить решённым и сдать в архив…» .
20-го января 1843 года исправник Скопинского Земского Суда доложил в Рязанское Губернское Правления о невозможности выполнить распоряжение:
«… Земский Суд, исполняя указ онаго Губернского [Правления] от 13 Генваря 1843 года за № 302, коим предписано объявить о смерти рядового Трофима Васильева, служившего в Куринском Егерском полку, родственникам живущим в деревне Данисовой, донести честь имеет, что означенной деревни Денисовой в Скопинском уезде не находится…» .
На «нет», как говориться, и «суда нет», поэтому первую часть дела благополучно закрыли, и сдали в архив как положено.
12-го марта отчитался и Раненбургский Земский Суд. И тут не обошлось без приключения. Как оказалось, женой умершего была записана совсем не та женщина.
«… Во исполнение указа онаго Губернского Правления от 13-го Генваря за № 303, взятая от поселян заседателем Полянским села Нижних Раковых Ряс, Зенкино тож, от солдатки Федосьи Николаевой в объявлении ей о смерти мужа, рядового Никиты Абрамова, подписка в оное Правление препровождаю…».
К рапорту была приложена подписка следующего содержания:
«… 1843 года февраля 27 Раненбургского Земского Суда заседателю Полянскову Раненбургского уезда села Нижних Раковых Ряс, Зенкино тож, солдатка не Матрёна Алексеева, а Федосья Николаева, дала сию подписку в том, что об объявлении мне … указа Рязанского Губернского Правления от 13 Генваря за № 303 о смерти мужа моего, служившего в Куринском Егерском полку рядовым, Никиты Абрамова, я слышала, в чём и подписуюсь…» .
Для власти в данном случае проблема была решена (объявить кому надо – объявили – дело сделано), а для солдатской вдовы она только началась. В июне на стол Рязанского Губернатора Д. С. Крылова легло «покорнейшее прошение» от вышеупомянутой Федосьи Николаевой, которая просила навести порядок в бумагах:
«… В прошедшем феврале Раненбургский Земский Суд объявил мне указ Рязанского Губернского Правления о смерти мужа моего, служившего в Куринском Егерском полку, но как в оном указе названа я не Федосьею Николаевой, а Матрёною Алексеевой, и как из поминаемого села нашего другого Никиты Абрамова никогда в воинскую службу не поступало, то я, в доказательство сего, представляю при сём выданный мне из Рязанского Рекрутского Присутствия 20-го сентября 1839 года за № 63 паспорт, присовокупить имею, что я, по отдаче мужа моего в рекруты, оставшись от него беременною, родила сына Семёна, который числится в кантонистах, и так, дабы не лишиться мне его и не остаться без пропитания и призрения в старости, то, объяснив о сём, Ваше Высокородие, всепокорнейше прошу войти с кем следует в сношение, учинить справку же в Губернском ли Правлении или в полку, произошла таковая ошибка о имени и отечестве моём, и, ежели это подтвердиться на самом деле, то вышеписанного сына моего Семёна, по учинении дознания о законности его рождения и о моём поведении, на основании 5 и 69 ст. V тома Свода Военных Постановлений оставить при мне для пропитания и призрения при старости, а тем доставить мне Начальническую Вашу милость и ожидаемое по закону удовлетворение…» .
Т.е. в результате оплошности какого-то писаря теперь будет страдать человек. Раз матерью кантониста записана другая (т.е. какая-то Матрёна Алексеева), то вернуть единственного сына Федосье Николаевой не представляется возможным, поскольку она … не мать ему вовсе по бумагам!
21-го июня 1844 года Губернское Правление обратилось в Куринский Егерский полк с просьбой выслать «уведомление о имени» умершего рядового Никиты Абрамова, на что 22-го августа из крепости Грозной пришёл ответ:
«… Имею честь уведомить Рязанское Губернское Правление, что по передаточному формулярному списку и Белёвского Егерского полка, у рядового Никиты Абрамова значится жена Федосья Николаева, а потому прошу о учинении дальнейшей выправки, обратиться к Командиру Белёвского Егерского полка, из которого поступил в заведываемый мною полк рядовой Абрамов в числе нижних чинов того полка 6-го августа 1840 года…» .
Таким образом, Куринский полк сослался на Белёвский – мол, оттуда и пришла неверная информация. А мы – лишь передаточное звено.
27-го марта 1845 года Командир Белёвского Егерского полка прислал извещение, из которого следовало, что ошибка была допущено писарем его полка:
«… имею честь уведомить, что по учинённой справке в полковых письменных делах вверенного мне полка оказалось, что у рядового Никиты Абрамова, по имеющемуся в полку формулярному списку, действительно, значится жена не Матрёна Алексеева, а Федосья Николаева и сын Калина 7-ми лет…» .