Фрагменты (теперь мы падаем)
Иногда лезвие настолько острое, удар настолько быстрый и внезапный, рана настолько глубокая, что тело не чувствует, как лезвие входит, и лишь замечает, что умирает, когда оно уже мертво. Иногда рана оказывается настолько мгновенной и смертельной, проникая в камеры сердца, что, когда тело падает замертво, убитое в данный момент, снаружи едва ли остается след, указывающий на причину.
Вокруг монолитных стен Дельфийских зубцов огонь и ярость усиливают свою мертвую хватку. Массовая война, осадная война бушует с бешеной силой, даже большей, чем раньше. Стены все еще сопротивляются. Но это сопротивление, как и огонь и ярость, которые враг бросает против них, чтобы свергнуть их, бесполезно.
Ибо быстрый невидимый удар уже нанесён, и камеры сердца рассечены.
В Санктум Империалис, который выдерживал все нападения в течение семи долгих месяцев, а теперь еще и замороженную вечность, наносятся раны. В разных зонах и областях, в глубине ядра и вдали от боевых действий на стенах, начинает гаснуть свет.
У слияния Марникса Насир Амит смотрит и видит, как Хемхеда Хан выходит вперед из первых рядов ожидания.
— Ты слышал это, брат? — обращается он к Амиту.
Амит слышал. Амит не уверен в причине или источнике, но он что-то слышал. Он покидает свое место перед Отрицанием 963 и идет к Хемхеде.
«Где-то закрывается дверь», — говорит он.
«Люк. Охрана идет…
«Нет, сын ангела», — отвечает Хемхеда. Белый Шрам наклоняет голову, прислушиваясь. — Не это.
— Почему вы нарушили позицию? — спрашивает Вексилларий Рох, направляясь через пустой вестибюль к ним.
«Капитан?»
«Хан?»
— Звук, Вексилларий, — говорит Амит.
'Звук?'
«Удар или грохот».
— Откуда? — спрашивает Рох.
«Это было далекое эхо», — говорит Амит.
Он начинает указывать на вход в Западный Массовый проход.
Но Хемхеда Хан указывает через вестибюль на зияющую пасть Кайлонской процессии.
«Западная месса, верно?» — спрашивает Амит.
«Определенно Кайлон», — отвечает Хемхеда. — С востока.
«Никаких сообщений или предупреждений не поступало», — отвечает Рох. Он дает сигнал своей системе отобразить рекомендации и поворачивается, чтобы посмотреть на Западный Массовый проход, затем на Кайлон.
«Удар, говоришь?» — спрашивает он.
— Да, далеко, — начинает Амит.
«Стрельба», — говорит Хемхеда.
«Это была стрельба. Быстрый взрыв.
— Что это было? — спрашивает Рох Амита.
«Я не могу сказать наверняка», — говорит Амит.
— Я думал, закрывающийся люк…
— Вот! — говорит Хемхеда. Он снова смотрит на Кайлон.
— Ты слышал это в тот раз?
«Да», — отвечает Рох. Звук был очень далеким.
Глухое эхо прервалось.
«Это могла быть стрельба…» — тихо говорит Амит.
Не сработала ни сигнализация, ни сирены. Любой выстрел из оружия в Святилище вызвал бы немедленное предупреждение о статусе. Перестрелка внутри помещения могла произойти только в случае проникновения в Дельфийскую систему, а любое нарушение крепостной стены не могло бы произойти незамеченным.
Но Тамос Рох — Имперский Кулак и опытный осадный мастер. Он знает, что нельзя сбрасывать со счетов даже ложный след. Этому его научил отец.
«Отказ ротам в готовности!» — кричит он. Четыре роты выпрямляются и поднимают оружие единой плавной рябью пластали. Рох смотрит на Амита и Хемхеду.
«Получите показания ауспекса на обоих подходах», — говорит он. — Дальномерное сканирование, обнаружение движения.
Они кивают. Рох отворачивается и начинает вызывать команду Гегемона по воксу для подтверждения.
Хемхеда Хан ведет троих своих людей к устью Кайлонской процессии. Амит и Ламирус направляются к входу в Западный массовый проход.
Перед ними простирается огромный по размеру проход. Он пуст. Настенные светильники, расположенные на равном расстоянии друг от друга, уходят вдаль, наполняя огромный туннель болезненным янтарным светом. Они могут уловить легкий ветерок, мягкое, затхлое дыхание климатической системы Святилища, дующее по этой главной артерии.
Ламирус начинает сканирование ауспиком, используя свое собственное устройство и получая данные из сенсорной сети прохода.
«Ничего», — говорит он.
«Повтори», — отвечает Амит, глядя вдаль.
«Нет, я имею в виду "НИЧЕГО,», — отвечает Ламирус. — Я должен получать показания тепла от силовой магистрали и освещения. И отскок от субреактора в Митеме.
«Проверьте диапазон сканирования», — говорит Амит.
— Я проверил это.
«Проверь направление…»
«Направление… Оно вращается. ..Ничего не изменилось.
Амит внезапно чувствует вкус крови во рту.
Кровь и внезапный гнев.
Он поворачивается, чтобы вырвать ауспик и сделать это сам.
Густой, плотный шум эхом разносится по огромному туннелю.
— Стрельба, — говорит Ламирус.
В тот раз ошибки не было. Никаких сомнений.
Это был звук масс-реактивных выстрелов.
На дежурстве Онопионового креста майор Франна Бизе из 16-го литриум-эксцертуса медленно поднимается на ноги из-за вращающейся пушки, обслуживаемой экипажем. Вокруг нее ее отряд отдыхает, пьет суп.
Бизе проходит мимо упирающихся в опоры треноги пушки и мимо линии баллистических мешков. Она смотрит вдаль, вдоль Канала Бореалис.
— Что такое, майор? — спрашивает ее адъютант, ставя банку с едой.
— Тихо, — шипит она, щурясь в туннель.
Световые установки в самом дальнем конце гаснут. Затем одна за другой осветительные решетки последовательно отключаются по всей длине трубопровода, как будто тьма неуклонно приближается к ней.
В командной ротонде гегемонов Сидози выкрикивает свое имя сквозь болтовню голосов и треск вокс-передач.
Сандрин Икаро отрывает свое внимание от дельфийских дисплеев и мрачных проекций, которые показывают их гололиты, и направляется к своей станции.
«Что?» — спрашивает она его.
Избранный указывает на свою доску. По какой-то причине он проецирует многослойную визуализацию Внутреннего Святилища, основных областей, очень далеких от Дельфийских островов.
«Регистрируется серия сбоев в подаче электроэнергии», — говорит он.
Икаро смотрит на проекцию. Несколько блоков отображаются красным цветом, что указывает на сбой в подаче основного питания. Поначалу это ее не удивляет. Военный суд санкционировал отключение электроэнергии на нескольких уровнях Святилища для поддержания поставок в Дельфы. Второстепенные системы отключаются по всему ядру. Но она не помнит, чтобы эти территории были в разрешенном списке.
Загорается еще один красный блок.
«Вы одобрили эти отключения?» — спрашивает она.
Сидози качает головой. — Нет, мэм. Я проверил. Эти зоны не включены ни в один обязательный реестр. Я предполагаю, что это неисправности. Возможно, трубопроводы сгорели из-за перенапряжения или отказа какого-то из третичных генераторов.
«Все сразу?» — спрашивает она.
«Каскады случаются, когда отключается электричество», — говорит он.
«Свяжитесь напрямую с адептами секции», — говорит она. — Найдите причину и устраните ее. Я хочу знать, почему у нас в ядре полдюжины локальных отключений электроэнергии и…
Она останавливается. Это не полдюжины. На экране Сидози зловещие красные блоки начинают размножаться и размножаться во внутреннем ядре, словно мозаика, соединяющаяся вместе.
Они медленно идут в темноте, подняв оружие. Сартак сжимает рукоять своего боевого топора. Он не видит Онфлера, но знает, что претор-капитан поднял меч, потому что на клинок все время попадает свет, исходящий из открытого люка.
Люк кажется таким далеким. Дальше, чем было раньше.
Тьма ужасающе, неестественно густая. Она цепляется за них. Сартак чувствует это пространство, его размер. Он чувствует холодный ветер на своей спине, липкое шевеление воздуха, стекающего с Марсианских подступов.
Которые, по его убеждению, больше не являются марсианскими подступами
— Продолжайте двигаться, — шепчет Онфлер. Его голос кажется приглушенным и очень далеким, хотя он тут же, рядом с Сартаком. «Еще несколько шагов…»
Тьма вокруг них, кажется, ползет, движется. Сартак пытается посмотреть, что в ней, но ничего не видно
. Если не считать света дверного проема, он слеп.
И этот проем, похоже, не становится ближе.
— Еще несколько шагов, — выдыхает Онфлер.
— Просто не отставай от меня, сын Дорна, — отвечает Сартак.
Холодно. Холоднее, чем пустоши Фенриса. Сартак чувствует его дыхание в воздухе, но не видит его. Ему все время кажется, что он слышит смех. Смех в темноте, вдали, смешки веселья и жестокого хохота из разных источников.
«Покажитесь», – думает он.
Покажите мне свои чертовы лица,
и я разделю ваш смех на две части
За их спиной что-то есть. Он это знает. За ними что-то смеётся в темноте. Что-то преследует их. Что-то. Много чего.
Они смеются; маленькие, далекие голоса смеются, но приглушенно и слабо, как будто смех приглушают, чтобы не испортить сюрприз.
Почему дверной проем не становится ближе?
«Продолжайте», — шепчет Онфлер.
Тихий смех издевается над ним.
Всего несколько шагов. Еще несколько шагов, и они смогут захлопнуть за собой задний люк и закрыть темноту.
Звук позади него. Что-то движущееся. Был ли это шаг?
Было ли это что-то скользящее по рокриту на чешуйчатом брюхе?
Не оглядывайся, говорит он себе. Продолжай идти.
Еще несколько шагов. Продолжай идти, будь готов.
Держи топор наготове для удара.
Не оглядывайся.
Мы почти у цели.
Не оглядывайся назад.