Мой лучший товарищ однажды довольно жестоко со мной поступил. Спасла меня от вечных насмешек сообразительность. У нас в НИИ было огромное конструкторское отделение (несколько отделов). А центром его общественной жизни была курилка. И я не мог её не посещать, хоть не курил. Перейдя работать в это НИИ по совету упомянутого товарища я постановил себе избавиться от развесёлого имиджа, который приобрёл на прежней работе, на заводе. Но как-то не очень последовательно отнёсся к тому, что на заводе я слыл королём анекдотов. Ко мне приходили со всего завода рассказать вновь услышанный анекдот, а я расплачивался рассказом тоже нового. Это получилось естественно, потому что я очень заразительно смеялся. Чтоб послушать мой смех приходили. Товарищ тоже одно время на том заводе работал. Так, во-первых, в конструкторском отделении он распространял своё мнение, что у человечества недостаток – нет единицы измерения смеха, и он предлагал её назвать моим уменьшительным именем, а по громкости эту величину считать неповторимой никем, кроме меня. И воспользовался раз моим отсутствием в курилке и подговорил присутствующих при виде меня меня останавливать и рассказывать абстрактный анекдот – типа: один пришёл в ресторан и заказал суп. Официант удивлённо спрашивает: «Вы что: шахматист?» – «А почему вы спрашиваете?» – «А потому что ваш мотоцикл за углом стоит». – И пошла писать губерния… – На первый рассказ я отреагировал громким, как всегда, смехом, а, может, не помню, и ответным новым анекдотом. На второй подобный анекдот я реагировал уже умереннее. А после третьего понял, что против меня заговор. И фокус прекратился.
А товарищ рассказал про удавшийся, который он же проделал ещё студентом. – В их группе был белорус, не очень хорошо говоривший по-русски. Заговор состоял в том, чтоб в каком-нибудь разговоре промелькнуло звукосочетание «вторняк», а, если белорус вступится за чистоту русского языка, каждому, к кому он обратится за третейским судом, надо было подтверждать ему, что правильно как раз «вторняк». И номер прошёл. Они там умирали от смеха в отсутствие белоруса, пока он не стал говорить «вторняк».
Вот то же, думаю, молчаливо договорившись, проделали прогрессивные люди в России 19 века с власть предержащими относительно передвижников. Те притворялись, что они – коммерческое объединение, а критики поддерживали это притворство. Все же знали, что это некая оппозиция самодержавию, оплакивание несчастного народа и тихий подвод к революции. Вот и ответ, как быть «с тем фактом, что выставки Товарищества, впервые организованные в 1871 году, уверенно пережили такие разные эпохи, как либеральное царствование Александра II, реакционный период Александра III и наиболее политически турбулентное время Николая II» (Шабанов. 2015. https://rulib.pro/book/621286-peredvizhniki-mezhdu-kommercheskim-tovarischestvom-i-hudozhestvennyim-dvizheniem/download?ft=pdf).
Так проявил себя так называемый дух времени, а именно такой его нюанс, как назревание Великой Русской революции 1905-1922 годов.
Как разговоры на кухнях в позднее советское время. Внешне СССР был неколебим. А потом – раз! – и никто за него не заступился, когда понадобилось.
Похоже попробовали вести себя деятели культуры, политически либерально ориентированные (меньшинство), когда в России началась реакция на реставрацию капитализма. От этого сильно пострадал лично я. – Дело в том, что я ориентирован на открытие художественного смысла произведений неприкладного искусства (у прикладного есть только эстетическая ценность, художественного смысла {ЧЕГО-ТО, словами невыразимого} у прикладного нет, а прикладное – большинство произведений, они понятны и популярны). И либералы принялись своё прикладное маскировать под неприкладное. А наперёд же это про произведение имярек не известно. В результате я стал массово нарываться на не свою тему и, увы, заниматься, раз уж начал, разоблачением маскировки.
Шабанов же теперь взялся маскировку перед властью времени передвижников (мы-де только деньгами озабочены) выставить как превалирующую озабоченность деньгами (это уже выражение другого нюанса духа того же времени, времени прихода капитализма).
У Шабанова есть безотказный метод доказательства, называемый им (в переводе) – тематическое исследование. Сейчас объясню.
Что делает теперь пролиберал-маскировщик? – Он в большом произведении «прячет» от большинства населения, которое пропутинское, маленький выпад против кровавой путинской тирании. Это проходит незамеченным. Я замечаю. Но и я оказываюсь незамеченным. Но каким-то чудом общественное мнение большинства (антилиберального) на большую высоту обманщика не возносит (работает всё тот же дух времени, дух некого возвращения к социализму). – Что значит количество! – В 19 веке, наоборот, Крамской, скажем, был ого как вознесён. Так зато 19-й век вёл Россию к социальной революции, а в 21-м веке большинству, наоборот, инстинктивно ясно, что ещё одной революции (возврата к 90-м или 70-м) Россия не выдержит. Вот и…
Но Шабанов не сдаётся и пытается либералов спасти.
Ему тем легче обмануть нас, мол, передвижники были меркантильны, а не идейны, что нам даже представить трудно, каким ужасом была Россия с нынешней точки зрения даже при либеральном Александре I. Свой бунт против Академии художеств бунтари представили как возмущение несправедливостью, что на большой конкурс историческую картину можно было писать только на заданную тему (всем одну!), а в бытовом жанре была свобода выбора темы. И всё. Тем не менее, когда бунтари ушли из Академии каждый по своей выдуманной (опять же) причине личного характера, за ними был учреждён негласный надзор полиции. Передвижники пуще огня боялись политизированного трактования Стасовым их бунта.
И вот – шабановское тематическое исследование выставки в Петербурге за сезон 1871-1872 показало Шабанову, что там нет никакой оппозиционной правительству направленности. Оно и естественно: если что прячут, то извне не видно. Особенно если «исследование» не углубляется.
По мне так одного саврасовского «Грачи прилетели!» на остальные 46 произведений хватает, чтоб выставку признать оппозиционной. Небольшого числа проникновения микробов в тело достаточно, чтоб субъект заболел спустя инкубационный период. – до революции 1905 года оставалось 33 года.
Чтоб проверить Шабанова и самому погрузиться в дух первой выставки, я списал все произведения (они размечены номерами по месту висения вещи среди других) и к каждому номеру, какому удалось, присовокупил репродукцию (см. тут). – 12 репродукций из 47 я не нашёл и предлагаю их политически подрывными не считать. Уж советская власть позаботилась бы об их широкой известности, если б те такими были. Их названия не предвещают ничего политического в России:
Утро после бури (рисунок).
Аюдаг в Крыму (рисунок).
По ягоду.
Портрет Т.П. Костомаровой.
Деревня в Черниговской губернии (рисунок).
Ловля осетров на Дону.
Вид г. Одессы.
Голова старушки в шляпе (этюд).
Часть портала в Шартрском соборе во Франции (акварель).
Внутренность собора в Дьеппе во Франции (акварель).
Хата в Черниговской губернии (рисунок).
Вид в Пиренеях (рисунок).
Я могу заподозрить нечто негативное только в пяти картинах. Одна из них, самая «революционная» – «Грачи прилетели!» – очень позитивна по настроению при негативности изображённого (весенняя непроходимость и общая бедность).
А позитив бедности – это заявка на бытийную ментальность, как признак иной цивилизации, чем имущественная.
Такой капли антикапиталистического дёгтя хватит и в количестве одной штуки на выставку. – Актуальна эта вещь и теперь, при объявлении России страной-цивилизацией, то есть Неевропой. Тогда – по известному выражению – в России царское правительство было первый европеец, а теперь – прежняя, либеральная элита такова.
- Как можно опровергнуть шабановский вывод о коммерческой сути Товарищества передвижников, если все молчаливо договорились политическое скрывать от правительства?
- Только одним способом видится: если кто-то проговорится.
И кто-то проговорился, и сам Шабанов это прошлёпал и описал:
«Но критики также признали, что имеют дело с чем-то новым, несколько отличающимся от привычных выставок Академии» (Шабанов. https://rulib.pro/book/621286-peredvizhniki-mezhdu-kommercheskim-tovarischestvom-i-hudozhestvennyim-dvizheniem/download?ft=pdf).
Этот единственный проговорившийся критик был «в таблоиде «Петербургский листок». Анонимный обозреватель заметил, что современных художников еще недавно жестко критиковали [академическую живопись] за их «пристрастие к идеальным сюжетам» и «отчуждение от нашей обыденной жизни». Согласно критику, за прошедший 1871 год русские художники «как бы по мановению волшебного жезла — разом встрепенулись и блестящим образом заявили полную энергию и резкий, бросающийся в глаза переход к более реальному направлению»… анонимный автор рассматривал «реалистический» эффект выставки не столько как личную заслугу группы художников, сколько как неизбежное и долгожданное частное проявление общей тенденции развития всего русского искусства» (Там же).
Если не «идеальным» приписать – по противоположности – значение социальной болезни, то для своих это было совершенно определённой политической тенденциозностью. И что её имели только 5 картин, не имело значения.
И работа Шабанова оказалась бы неверной и бесполезной, если б в России сейчас не было раскола на либералов и патриотов. Терпящим поражение либералам Шабанов льёт воду на их прокапиталистическую мельницу (деньги, коммерческий интерес превыше всего). Либерал Кира Долинина, - подозреваю, имевшая сведения, где что пишется против устоявшегося мнения о передвижниках, - в 2011 (тогда белоленточное движение набирало силу) прозорливо написала:
«С передвижниками сегодня вообще все не так очевидно, как хотелось бы – старые советские сказки об истовых борцах с социальным злом устарели, а новые исследования еще только в работе» (http://loveread.me/read_book.php?id=100990&p=60).
Ну вот. Прошло 4 года, и Шабанов в 2015 откликнулся соответствующей книгой.
И даже, наверно, не понимает, будучи в окружении своих, что он самообманулся насчёт истины.
7 марта 2024 г.
