Есть в русском языке понятия "генеральские дети", а есть - "дети генералов". И несмотря на схожесть едва ли не до смешения, между ними огромная пропасть. В одном случае это - чадо, прячущееся за должность, мундир и погоны своего родителя, пользующееся благами и привилегиями. В другом - сын или дочь своего отца, с честью несущие данное при рождении имя. Для одних тяготы и лишения, которыми встречает их жизнь, угрожают комфортному существованию. Для других - вызов, который надо преодолеть, чтобы двигаться дальше.
Сложное время рождает сильных людей, не деля их по полу и возрасту. Поэтому, наверное, у Жени Костриковой и не было другого пути, кроме того, которым она шла от рождения и до самой смерти. К тому же, как можно сдаться, упасть, спрятаться, когда ты - дочь легендарного революционера, одного из лидеров ВКП(б), известного на весь Союз, Сергея Кострикова? Которого все знали под партийным именем Сергей Миронович Киров...
Всю свою жизнь Женя Кострикова посвятила пламенному служению стране, которую строил ее отец, - говорится в книге "Золотой век Казанского высшего танкового командного краснознаменного училища", выпущенной к столетию КВТКУ.
Сергей Костриков вступил в РСДРП еще в 1904 году. В 1909 году перебрался из Томска на Кавказ, став сотрудником северокавказской газеты "Терек", и подписывал свои публикации именем Сергей Миронов. Летом 1911 года его арестовали во Владикавказе по делу томской подпольной типографии и этапировали в Томск. Но уже в апреле 1912-го он вернулся обратно, взяв себе псевдоним Киров и подписав им статью "Поперек дороги". С тех пор для всех он и стал Кировым, вошедшим в историю будущей великой страны.
Весной 1918 года его избрали членом Терского областного совета, а в ноябре он уже стал полноправным делегатом VI Всероссийского съезда Советов. В феврале 1919 года Киров назначается председателем временного революционного комитета в Астрахани, командует подавлением "контрреволюционного мятежа", и чуть позже становится членом Реввоенсовета XI армии. Весной 1920 года армия направляется в Баку для установления там Советской власти. Здесь Сергей Миронович знакомится с женщиной, которая спустя год родит ему очаровательную девочку, которую нарекут Женечкой. Тогда же он станет Первым секретарём ЦК компартии Азербайджана.
Однако семейное счастье было недолгим: вскоре возлюбленная Кирова, от которой в истории даже имени не осталось, тяжело заболела и умерла. А в 1926 году его перевели на партийную работу в Ленинград, избрав первым секретарем Ленинградского губкома (обкома), а также горкома партии. Погруженный в государственные дела он совсем не находил времени для дочери, а его новая гражданская жена - Мария Львовна Маркус - девочку в семью не приняла. Возможно, ревновала или расстраивалась, что своих детей у них не было, а может, ещё верила, что сможет родить. Но судьба распорядилась по-своему: Женечка осталась единственным ребенком Кирова. Но отец все равно определил её в интернат...
А может, время тогда было такое: безудержное, стремительное, безоглядное. Когда во главе угла стояла идея, а не узы семьи. Одержимые идеей создать первое в мире справедливое государство рабочих и крестьян, строители коммунизма упорно шли к поставленной цели, забывая или даже отвергая самых близких и дорогих. А уже государству надлежало воспитать подрастающее поколение в духе эпохи. Настоящими защитниками Отчизны на любом из возможных фронтов, включая и военный, и политический. И стоит признать, государство с поставленной задачей справилось.
Сергей Миронович Киров был убит 1 декабря 1934 года прямо в коридоре Смольного. Его убийца - 30-ти летний безработный и член ВКП(б) с десятилетним стажем Леонид Николаев - по данным следствия, накануне преступления неоднократно посещал германское и эстонское консульства. После известия о смерти Кирова рано утром 2 декабря консул Германии Рудольф Зоммер без обычной процедуры уведомления уполномоченного Наркомата иностранных дел неожиданно выехал в Финляндию. Конечно, это не доказывает напрямую причастности к преступлению, но выглядит уж очень неприглядно.
Так или иначе, но в конце 1934 года 15-ти летняя Женя Кострикова осталась круглой сиротой. В 1938 году она оканчивает среднюю школу в одном из интернатов, созданных советским правительством для детей гражданской войны в Испании и поступает в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Среди ее близких друзей - дети партийной элиты: братья Микояны и Тимур Фрунзе; испанец Рубен Ибаррури, сын легендарной Долорес Ибаррури, секретаря Компартии Испании.
В то время патриотические настроения с головой поглотили молодежь: еще в школьном возрасте мальчишки рвались в аэроклубы, девчонки - на курсы медсестер. И были готовы на самые смелые свершения во имя Родины. Хотели помогать испанским коммунистам в борьбе против диктатуры Франко. Хотели бить финнов в Зимней войне. А отправка на фронты финской войны опытного танка "Сергей Миронович Киров" стало для Жени Костриковой личным стимулом, который позже заставит её поступить в Казанское танковое училище. Они мечтали о военных подвигах, и судьба, к сожалению, предоставила им возможность проявить героизм.
С началом Великой Отечественной войны Евгения Кострикова окончила трехмесячные курсы медицинских сестер и добровольцем ушла на фронт. Поэтесса Юлия Друнина написала, что в "тот зловещий год высшей честью школьницы считали умереть за свой народ".
В составе медико-санитарного взвода отдельного танкового батальона она принимала участие в боях на Западном фронте в ходе битвы за Москву. На долю медицинских сестер - нередко совсем еще девчонок, маленьких и хрупких - выпала тяжелая доля: им приходилось под шквальным вражеским огнем в пылу боя не только оказывать помощь раненым бойцам, но и вытаскивать их, часто неспособных самостоятельно передвигаться, из горящих танков и из-под под обстрела. Иногда беря в руки оружие и отражая атаки неприятеля. Утирая слезы, преодолевая страх, борясь с беспомощностью. Они были настоящими Ангелами для сраженных в бою солдат. Последней и единственной надеждой на спасение.
В октябре 1942 года танковый батальон выделил часть своего личного состава вместе с медперсоналом для укомплектования 79-го отдельного танкового полка. Имея неоконченное высшее образование Евгения Кострикова стала военфельдшером данного полка в звании лейтенанта. А уже в декабре 79-й танковый полк в составе Южного фронта был переброшен для обороны Сталинграда. В начале 1943 года подразделение переименовали в 54-й гвардейский танковый полк 5-го гвардейского Зимниковского мехкорпуса из состава 2-й гвардейской армии.
Казалось, что Сталинград - это самое страшное, что могло быть на войне.
...От Сталинграда в ту пору зависело многое, если не все. И защитники волжской твердыни дали клятву: "Умрем, но не пропустим врага! За Волгой для нас земли нет!" Эту свою священную клятву они выполнили до конца, - так описывал Сталинградскую битву ветеран Великой Отечественной войны, писатель и мемуарист Геннадий Иванович Гончаренко.
Военфельдшер Кострикова оказывалась в самом пылу сражений. Перевязывала бойцов и оттаскивала их в безопасное место, несмотря на постоянные разрывы снарядов вокруг и плотный огонь.
Но Сталинград оказался только эпизодом, пусть героическим и страшным в её боевой биографии. Потому что дальше была Курская битва и знаменитое танковое сражение под Прохоровкой, где на южном фасе Курской дуги в полосе Воронежского фронта, в районе станции Прохоровка столкнулись крупнейшие танковые силы РККА и вермахта.
Впоследствии участник тех событий, ставший после войны известным писателем, Леогид Гирш так описывал знакомство с Евгенией Костриковой, оказавшей ему, легко раненому молодому офицеру первую помощь:
…Капитан медслужбы сказал мне, что встретился я на поле боя с дочерью Сергея Мироновича Кирова. Как известно, настоящая фамилия его была Костриков. На обратном пути (из медсанбата) я уже не застал Евгению Сергеевну. Ее тяжело ранило снарядным осколком. Храброго военфельдшера отправили в госпиталь… Там, на Курской дуге, Евгения Сергеевна спасла жизнь двадцати семи танкистам. Некоторых вытаскивала из горящих машин. Награждена орденом Красной Звезды...
После ранения, в декабре 1943 года, гвардии старший лейтенант Кострикова была направлена в оперативный отдел 5-го гвардейского механизированного корпуса. Её, бесстрашную и рисковую девицу, не боящуюся отправиться на передовую, туда, где её помощь всегда важнее и нужней, командование приняло решение снять с фронта, отправив на штабную работу.
О первом впечатлении от встречи с Евгенией Костриковой рассказывал в своих мемуарах "В огне танковых сражений" бывший начальник отдела генерал А.В. Рязанский:
…Генерал спросил: «Кто желает сделать вывод об обстановке?» После короткой паузы встала Кострикова: «Разрешите мне?» Я с интересом смотрел на эту синеглазую блондинку в сбитой на затылок ушанке. На правой щеке ее глубокий шрам. Она лишь недавно вернулась в корпус из московского госпиталя...
Но привычная к вражеским обстрелам и броскам в атаку Евгения Сергеевна сразу невзлюбила штабную работу. Ей хотелось туда, где гремят взрывы и встречаются с врагом лицом к лицу, где она могла снова быть впереди и оказывать реальную помощь. Но именно служба в штабе дала ей новую путевку в жизнь. Регулярно читая фронтовые сводки она воочию увидела, какое большое количество женщин служит в танковых войсках. И именно начальник оперативного отдела корпуса полковник Рязанский рекомендовал ей направиться на учебу в Казанское танковое училище.
Евгения Кострикова последовала совету своего командира.
Танкист, по мнению многих - профессия мужская. Потому желание военфельдшера учиться на командира-танкиста в Училище восприняли в штыки. Как молодая девчонка, которой отроду чуть более 20 лет, сможет командовать мужским экипажем, опаленным в пылу сражений? Кострикова, за плечами которой уже был богатый боевой опыт, не постеснялась обратится лично к Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову, убедив того, что служа ранее в танковых частях справится с поставленной задачей не хуже других.
Начальник Училища немало удивился, когда для прохождения ускоренного курса Казанского танкового училища прибыла молодая девушка, пусть и в звании старшего лейтенанта. Еще больше он был удивлен, получив приказ командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии о награждении Евгении Костриковой медалью "За оборону Сталинграда".
Нынешним поколениям, для которых автомобиль без гидроусилителя руля - это уже грандиозная проблема, никогда не понять, что значило управлять танком в те годы. Для того чтобы нажать на педаль или потянуть рычаг требовалась недюжинная сила. А в бою все движения требуется делать на автомате, не обращая внимание на трудности. И Женя справлялась, старалась не ударить в грязь лицом: осваивала управление на полигоне, учила матчасть, не боясь испачкаться в масле и грязи, зубрила наставления и инструкции по бронетанковой службе.
С отличием окончив курс Казанского танкового училища, Евгения Сергеевна Кострикова вернулась в ставший родным 5-й гвардейский механизированный корпус на должность командира танка Т-34 и уже в январе 1944 года приняла участие в освобождении города, названного именем её отца - Кировограда.
В годы войны женщины действительно несли службу в бронетанковых войсках. Но окончили танковое училище всего три. Бывший санинструктор Ирина Левченко - выпускница Сталинградского танкового училища, служившая офицером связи 41-й гвардейской танковой бригады и командовавшая группой лёгких танков Т-60 (Герой Советского союза 1965 г.). Младший техник-лейтенант Александра Бойко (Моришева), прошедшая ускоренный курс Челябинского танкового училища и воевавшая на тяжёлом танке ИС-2. Но Евгения Кострикова стала единственной женщиной, которая не только командовала танковым взводом, но и встретила Победу в мае 1945 года командиром танковой роты.
Советские войска к тому времени крушили гитлеровцев по всем фронтам. Некогда казавшаяся непобедимой армия Третьего рейха, подчинившая себе практически всю Европу, стремительно отступала. Потому в западных странах - участниках антигитлеровской коалиции - вошло в моду всё русское (а для них все граждане многонационального СССР были русскими). В том числе и в прессе. Люди хотели знать и охотно читали о героях загадочной восточной страны, сломавшей хребет нацистской гидре, стараясь постичь загадочную русскую душу.
В феврале 1945 года в в американском издании Soviet Russia Today вышла статья "Дочь Кирова", повествующая о Евгении Костриковой:
Евгения Сергеевна Кострикова — маленькая стройная блондинка лет двадцати двух. Она носит три медали за отличную службу. Она была студентом-инженером до войны. В 1942 году она стала вторым [младшим] лейтенантом и была назначена командиром танкового подразделения.
«В Орле и Белгороде мы встретили «тигров» и «фердинандов». Это был ожесточенный бой, — говорит она быстрым энергичным голосом. — Мы уничтожили четырех «тигров» и прорвали немецкие оборонительные рубежи. Я заметила что-то подозрительное и вылезла из своего танка, чтобы осмотреться, тут немецкий снайпер и взял меня на прицел. Рана не задержала нас. Мы продолжили. Мой танк пересек Днепр, где я снова была ранена. На этот раз меня отправили в больницу на шесть недель».
Кострикова остановилась. У нее был смущенный взгляд. Ей было трудно говорить о ее подвигах. Как и все советские бойцы, она очень скромна в своих личных достижениях. Но, подталкивая, я заставила ее продолжить. «Я вернулась в свое подразделение в Умани, где мы одержали большую победу. Мы захватили много трофеев. Многие танки мы взяли в целости и сохранности».
Эта молодая девушка получила орден Красной Звезды, орден Великой Отечественной войны первой степени и медаль «За отвагу» за свою работу по выводу немецких танков из строя. Я спросила ее: «Вы видели много немецких пленных?» «Да, очень много, — ответила она. — Я видела огромную колонну, идущую без охраны; они объяснили нам, что на них не хватило охранников. Им дали бумаги и сказали, чтобы они предстали перед советским командованием. Они были настолько похожи на овец, что просто пошли, как было приказано. Они стали другими людьми, отличными от тех, кем они были раньше. Теперь они дрожат перед нами и кричат: „Гитлер капут“. Но так как танки всегда лидируют в наступлении, мы не видим так много пленных, как другие рода войск».
Я спросила: «Что заставило вас поступить в службу танков?» Теперь воительница стала еще эмоциональней: «Я решила пойти на фронт, как только началась война. Я выбрала танки, потому что они являются самым сильным оружием и уничтожают большинство немцев. Мне нравится симфония музыки танков», — воскликнула она. Я видела, как сжимаются и разжимаются ее маленькие кулачки, как выступили слезы на ее глазах, они душили ее голос. И стало понятным, что как боец эта девушка мстила за смерть своего любимого отца, убитого «пятой колонной», вдохновленной нацистами. Десять лет она ждала этого.
Я спросила ее о детстве. Она была ленинградкой; любила спорт, скачки и многие другие виды спорта; но она также любила оперу и читала Шекспира, Свифта, Скотта — «Квентин Дорвард», «Талисман» и «Айвенго» были ее фаворитами.
Она любит Лермонтова, Пушкина, Толстого. Дневник, который она вела с 14 лет, сгорел в ее танке. Она командовала тремя танками; один был сожжен, один был уничтожен, третий у нее до сих пор. Мы спросили, сколько танков она уничтожила. Она сказала, что это трудно подсчитать, потому что этого никто не делает во время боя, но «много, очень много, достаточно для меня». И она улыбнулась своей напряженной сдержанной улыбкой: «Мы уничтожаем каждую бронированную вражескую машину. Мы сокрушаем их, мы сокрушаем немцев, мы освобождаем землю, на которую они ступили!»
Она спросила, есть ли у нас еще вопросы. «Я должна идти. Завтра вернусь на фронт, для меня лучше быть в танке, чем говорить об этом». Ее интервью закончилось, она попрощалась с нами, оставив после себя опустевшую комнату...
Она воевала наравне с мужчинами, а где-то даже лучше. Вела в бой людей и тяжелые смертоносные машины, чтобы сокрушить врага, достать и уничтожить фашистов в их логове, проявляя чудеса мужества и героизма. Танки Евгении Сергеевны Костриковой в составе 5-го гвардейского механизированного корпуса форсировали Одер, Нейсе и к 30 апреля 1945 года вышли к юго-восточной окраине Берлина. 5 мая её танковая рота была выведена из участия в Берлинской операции и приказом командования переброшена на освобождение Праги. О капитуляции фашистской Германии 24-летняя Евгения Кострикова узнала в столице Чехословакии.
Послевоенная жизнь Евгении Сергеевны не сложилась. Война ломает многих. Наверное, настигла она и героическую женщину-танкиста, с израненным телом и покалеченной душой. Судьба так и не смогла подарить ей простого человеческого счастья. Предательство, случившееся однажды, оставило глубокий рубец в сердце, не заживший за многие годы. Похожая драматическая военная история была позже описана советскими кинематографистами в художественном фильме "Вылет задерживается".
Была у Евгении Костриковой в трудное военное время большая любовь. Но оказалась та любовь циничной, однобокой и односторонней. Используя её высокое происхождение и обширные связи мужчина строил карьеру в штабе, рассчитывая получить должность и звание. А после войны вернулся к семье, о которой предусмотрительно умолчал.
Не предательство?! Совесть взыграла?
А Евгения Кострикова с тех пор разуверилась в людях и никого близко к себе больше не подпускала. Семью не создала и детей родить не смогла. Так и ушла в одиночестве, всеми забытая в 1975 году в возрасте 54 лет. На похороны кавалера пяти боевых орденов гвардии капитана Евгении Костриковой пришла лишь одна ее однополчанка — военный врач...
Есть у легендарного советского танкиста-аса Иона Дегена такие строки, написанные осенью далекого 1944 года на фронтах Великой Отечественной:
Есть у моих товарищей танкистов,
Не верящих в святую мощь брони,
Беззвучная молитва атеистов:
- Помилуй, пронеси и сохрани.
Стыдясь друг друга и себя немного,
Пред боем, как и прежде на Руси,
Безбожники покорно просят Бога:
- Помилуй, сохрани и пронеси...
Пока живут в памяти наши Герои, живы и мы!