В открытых источниках есть информация о награждении орденом Богдана Хмельницкого 3-й степени самого пожилого красноармейца (гвардии рядового). Это был Иван Семенович Горб, 1897 года рождения. То есть в конце марта 1944 года, когда был оформлен нижеприведённый наградной лист, ему было 46 или 47 лет!
Его должность указана как миномётчик 1-й миномётной роты 238 гвардейского стрелкового полка 81-й гвардейской красноградской Краснознамённой стрелковой дивизии.
Эта награда была первой у Ивана Семеновича. Начал воевать он в ноябре 1943 года, то есть, видимо, бул призван в Красную Армию уже после освобождения Днепропетровской области в 1943 году.
В бою 15 марта он проявил "личную инициативу, мужество и упорство, что способствовало успеху".
В время подвоза мин на огневую позиции на "пароконной повозке" его логади были убиты наступающим противником, которому удалось потеснить "наши боевын порядки". Гвардии рядовой не бросил свою повозку, а залёг и открыл огонь из винтовки. Первой пулей он "уложил обер-лейтенанта". После этого "боевые ряды противника заколебались и остановились". Гвардии рядовой продолжал вести огонь по противнику, "не давая продвигаться вперёд". В это время "наши подразделения возобновили наступление и отбросили контратакующих".
"Тов. Горб изъял у убитого обер-лейтенанта ценные оперативные документы и сдал их в штаб полка". Такая вот история...
Мало кто наверное из уважаемых читателей сейчас помнит, что среди первых советских космонавтов Георгий Тимофеевич Береговой был самым "возрастным". Он родился в 1922 года и летал на штурмовике во время Великой Отечественной войны. В отряд космонавтов он был зачислен уже будучи Героем Советского Союза.
Вот наградной лист на гвардии старшего лейтенанта Берегового, командира эскадрильи 90 гвардейского штурмового авиаполка, оформленный 6 февраля 1944 года на орден Кутузова 3-й степени. Как мы видим из преамбулы, до этого лётчик-штурмовик бвл награжден уже двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского.
В этом представлении в первом абзаце описаны результаты боевой работы эскадрильи, которой командовал гвардии старший лейтенант Береговой.
Третий абзац посвящён боевому вылету 10 декабря 1943 года. Во время этого вылета "пятерка" Ил-2 была атакована двумя ФВ-190, но тем не менее сумела выполнить задание и возвратиться на свой аэродром без потерь.
25 января 1944 года "девятка" Ил-2 под командованием гв. старшего лейтенанта Берегового была атакована шестью ФВ-190. Группа штурмовиков выполнила задание, при этом один ФВ-190 был сбит.
Потери эскадрильи с 8 октября 1943 года: 5 человек и 4 самолета.
Все вышестоящие авиационные начальники, включая командира 5-го штурмового авиационного корпуса Каманина и командующего 2-й гвардейской воздушной армией Крассовского поддержали это представление.
Но Приказом командующего 1-м Украинским фронтом от 11 апреля 1944 года гвардии старший лейтенант Береговой был награжден орденом Богдана Хмельницкого 3-й степени, то есть получил награду на одну ступень младше той, к которой был представлен.
Этот орден можно разглядеть рядом с орденом Красной Звезды на парадной форме Дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР генерал-майора Г.Т. Берегового.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Теперь публикации "про Степку" выходят дважды в неделю, по понедельникам и пятницам.
Как только "додж" с двумя капитанами-пограничниками развернулся и двинулся в сторону шлагбаума, дядя Прохор потёр обеими ладонями лицо, взъерошил и пригладил коротко стриженные и редковатые волосы. Степка отметил, что за прошедшие полгода в этих волосах добавилось седины. К удивлению лейтенанта интендантской службы дальнейшие действия руководителя операции носили явно "неруководящий" характер. Прохор Лукич достал из-под камня, развернул и постелил на землю плащ-палатку, сел и стал укрывать ноги своим гражданским плащом. "Мазнув" взглядом по Виктору и Степке" он произнес устало:
- Мне надо поспать хотя бы полчаса, а то свалюсь... Виктор, Яков Соломонович подойдите на минутку, обговорим кое-что...
Капитан и старший лейтенант присели рядом с уже улёгшимся на плащ-палатку дядей Прохором, выслушали короткие и тихие инструкции и кивнули в ответ "сделаем". Шум вернувшегося через несколько минут "доджа" с одним шофёром за рулём уже не смог прервать крепкий сон руководителя операции. Степка попросил у шофёра старую шинель, которую тот подстилал, когда залезал под машину, и укрыл ею дядю Прохора. Виктор вместе с Яковом Соломоновичем на том же "додже" уехали снова в направлении КПП. Степка, периодически выглядывая из-за камней в сторону табачного поля, "встал на часы".
Такая его "вахта" продожалась около сорока минут. Затем один за другим со стороны шлагбаума подъехал сначала "додж", а затем "виллис". Из "доджа" вылез Виктор, держа в руках два термоса. Шофер "доджа" на чистой плащ-палатке стал накрывать "скатерть-самобранку", резать хлеб толстыми ломтями, расставлять металлические кружки и миски, раскладывать фляжки с водой и ложки
Капитан Потапов, подъехавший на "виллисе", с удивлением и явным неудовольствим понаблюдал за этой картиной и громко спросил:
- Где руководитель операции?
- Спит он, товарищ капитан. Постарайтесь потише разговаривать пока...
- Вот нашёл время!.. Я хирурга привёз.
Степка разглядел на заднем сидении "виллиса" сгробленную человеческую фигуру. Виктор примирительным тоном предложил своему коллеге:
- Так давайте приглашайте его к столу и сами садитесь, товарищ капитан. Позавтракаем пока, чем пограничный повар нам послал...
- Товарищ капитан, вы наверное не понимайте до конца, что этот гражданин сейчас находится в статусе подследственного...
- Да всё я понимаю, товарищ капитан. Но ему же сейчас долго раненых людей резать придётся, для этого силы нужны. А нам его охранять надо будет, что тоже потребует определённых усилий. Тем более, что медсестры с инструментами и медикамементами я пока в округе не наблюдаю...
Капитан-"окаэровец" обернулся и махнул рукой:
- Бадминов, ко мне!..
К группе офицеров с некоторой опаской приблизился худой человек невысокого роста с раскосыми глазами и широкими скулами, одетый в офицерскую шинель без ремня и погон. Виктор протянул ему руку:
- Меня Виктор зовут, а вас как, доктор?
Человек неуверенно пожал протянутую ладонь:
- Старший лейтенант мед...
- Я не про это. Как тебя родители назвали?
- Алдаром...
- Садись, Алдар! Ты пограничный кулеш уважаешь?
- Не знаю...
- Сейчас узнаешь.
Виктор открыл один из термосов. Через минуты над расстелянной "скартью-самобранкой" распространился запах, от которого у Степки рот непроизвольно наполнился слюной. Виктор аккуратно и сноровисто наполнил восемь мисок. Туреций капитан принюхался к запаху из миски и спросил:
- Свинячий сало тут ест?
- Есть!
- Тогда мне толко хлеб позалуста...
Виктор пожал плечами и спросил:
- Чай чёрный можно?
- Мозно, спасиба!
Оба шофёра уже сидели уже около плащ-палатки с ложками наготове, но пока поглядывали на офицеров, не приступая к приёму пищи. Человек в шинели без погон неуверенно топтался рядом, тоже бросая вопросительные взгляды на капитана Потапова. Виктор прикрыл две порции пустыми мисками, перевёрнутыми вверх дном, и ещё раз сделал приглашающий жест рукой, протянув капитану-"окаэровцу" и врачу по ложке:
- Сейчас всё быстро останет на свежем воздухе... Что вы, как бырыни-курсистки жметесь?
Капитан Потапов крякнул, сел на землю, взял протянутую ложку и потянул к себе ближайшую миску. Врач в шинели тоже присел поодаль и взял ложку. Степка, убедившись, что дядя Прохор крепко спит, решил присоединиться к компании, с аппетитом уничтожающей вкусно пахнущей кулеш на свежем воздухе. Стук ложек о миски на пару минут затмил все другие окружающие звуки. Первой миска опустела у врача-хирурга. Виктор протянул ему "добавочную" миску. Тот оглянулся на "своего" капитана, но миску взял. Турецкий капитан попросил ещё чаю, отщипывая от ломтя хлеба маленькие кусочки и кладя их в рот.
Оба шофёра тоже приступили к чаепитию, но отпросились "допить чаю у машин". Подъехал ещё один "виллис". Из него выгрузилась дородная женщина в форме младшего лейтенанта медицинской службы. Ростом она была выше Степки. Строго оглядев участников "завтрака у камней" женщина громко спросила:
- У кого где пожар-то, товарищи?.. Где раненые? В такую рань меня сдёрнули с места!.. Да ещё через границу перевезли...
Капитан Потапов отставил недоеденную миску с кулешом, вскочил на ноги, быстрым шагом подошёл к медсестре и стал что-то тихо ей объяснять. Звук тормозов подъехавшей автомашины разбудил дядю Прохора. Он приблизился к расстелянной плащ-палатке, оглядел всех присутствующих, одобрительно кивнул Виктору, ещё раз останоил свой взор на враче-хирурге, попросил фляжку с водой и отошёл с ней за камни. Через несколько минут с приглаженными влажными волосами, вытирая лицо чистым носовым платком дядя Прохор уже присел у "скатерти-самобранки" и получил свою миску с кулешом. Степка в это время допивал свой чай и прислушивался к нарастающим звукам диалога между капитаном-"окаэровцем" и медсестрой:
- Акулина Ильинична, а кого мне было "выдергивать"? Сам тут с ночи разбираюсь с обстановкой...
- Разбирается он!.. Я его, можно сказать, полночи прождала. Вареньем спирт развела, а он тут, видете ли "разбирается"...
- Тише, пожалуйста!.. У того пожилого в гражданском знаешь, кем мандат подписан?
- А кем бы ни был его мандат подписан!..
- Он рапорт может написать такой, что сразу вторую звёдочку на погоны получишь или вообще медаль... А может и такой написать, что будешь потом за Полярным кругом на операциях ассистировать...
- На кой ляд мне эта медаль? Ты мне сколько уже времени голову морочишь со второй звёздочкой?..
Дядя Прохор подмигнул Степке, но обратился к Виктору:
- Товарищ капитан. по-моему наш хирург не отказался бы ещё от добавки...
- Ой нет, благодарю. Я понял, что оперировать кого-то надо будет... Могу осоловеть от такого количества пищи сразу... Оперировать не смогу.
- Тогда чайку?..
- Будьте любезны...
- Тут сейчас все свои остались.. Вы нам вкратце свою историю расскажите, доктор, чтобы понимать, как нам с вами можно будет дальше работать...
- А мне можно вам это рассказывать?
Виктор молча достал из кармана и протянул врачу в шинеди без погон своё удостверение. Тот не стал его даже открывать, только посмотрел на обложку, вздохнул и вернул владельцу. Сделав глоток чая и запахнув зачем-то шинель он начал:
- Зовут меня Алдар Бадминов. До оккупации Элисты в сорок втором я уже пять лет работал в местной городской больнице. По национальности я калмык... Во время оккупации продолжал работать там же, стал заниматься ещё частной врачебной практикой. Семью надо было кормить... После освобождения города в середине сорок третьего призвали меня, аттестовали сразу старшим лейтенантом медслужбы и в октябе уже я стал работать дежурным хирургом в в армейском госпитале в Ставрополе. А конце декабря вышло то самое постановление эс-эн-ка о депортации... В январе с помощью знакомого писаря мне удалось "переменить" свою национальность на "бурята". А в феврале меня перевели в Иран в местный армейский госпиталь. Через две недели я получил письмо от родственников. Семью мою вывезли на Урал, там они все, сперва жена, потом дети один за другим подхватили воспаление лёгких... В общем, нет у меня больше семьи. В прошлом месяце решил перейти ирано-турецкую границу, но, как видите, не получилось...
Концовку этого рассказа слушали уже подошедшие ближе капитан-"окаэровец" с притихшей медсестрой. Капитан и прервал врача-перебежщика:
- Ты ещё расскажи, как лечил в оккупированной Элисте руководство местной "Абвергруппы", их агентов, калмыцких легионеров и других фашистских пособников!..
- Я больных лечил и раненых...
- Врагов ты лечил, дурья башка!..
Дядя Прохор допил свой чай и пару раз хлопнул в ладоши, останавливая этот обмен мнениями:
- Так, товарищи! Времени нет у нас совсем... Вниманию всех присутствующих! Как я понимаю, вы медсестра? Как вас звать-величать?
- Акулина Ильинична.
- Приятно познакомиться! Прохор Лукич. Так вот, объясняю диспозицию и дальнейший план наших действий. В нём главными действующими лицами на весь сегодняший день будут уважаемая Акулина Ильинична и доктор Бадминов. В ближайшей деревне в результате двух ночных боестолкновений имеется несколько десятков раненых, включая женщин и детей. Части из этих раненых нужны срочные операции. Через десять минут выдвигаемся туда в составе обоих медработников, лейтенанта интендантской службы, капитана (кивок в сторону Виктора), турецкого капитана и вашего покорного слуги...
- Позвольте, а кто будет...конвоировать гражданина Бадминова?
- Вот капитан наш и будет. Кстати, им с лейтенантом интендантской службы надо будет переодеться в гражданскую одежду во избежание возможных неприятных последствий случайностей...
- А я останусь в форме?..
- Вас, Акулина Ильинична, я попрошу снять погоны и надеть поверх формы уже здесь белый халат. Хирургу тоже лучше снять шинель и надеть халат на месте... Сейчас уже не так холодно. Выдвигаемся на "додже" с турецким водителем. Всё всем понятно?
- Прохор Лукич, вы обещали бумагу подписать...
- Она у вас готова?
- Нет ещё. Когда бы я успел?.....
- Ну так готовьте, вечером по возвращении подпишу.
- Но...
- Я вам про "но" уже раньше говорил, товарищ капитан!.. Перегружайте инструменты и медикаменты в "додж".
В загруженную машину уселись шесть человек. Степка чувствовал себя не очень комфортно в гражданской одежде. а Виктор вполне освоился в костюме, пальто и ботинках "с чужого плеча". Комплект, который подбирал под себя Яков Соломонович, пришёлся капитану-смершевцу почти впору. Только ботинки были немного маловаты.
Поехали в обход табачного поля. У въезда в деревню турецкий капитан прокричал пару фраз двум джигитам с винтовками, те в ответ покивали головами и указали, куда дальше ехать. Импровизированный "госпиталь" был организован в большом доме на западной окраине. Степка с Виктором выполняли только обязанности носильщиков, перетаскивая медицинское оборудование в помещение, которое врач выбрал для операционной.
Монтаж освещения занял примерно столько же времени, сколько первичный осмотр и сортировка раненых. Труднее всего дело обстояло с "операционным столом". Находящиеся в доме два "низкорослых" стола пришлось связать вместе и увеличить их высоту почти на метр за счёт найденных в соседних дворах пустых ящиков.
Степка первый сел за руль "велосипедного электрогенератора" и стал приноравливаться так крутить педали, чтобы лампа над операционным столом светила ровно, без угасаний и вспыхиваний. Вкрнувшиеся с обхода врач с медсестрой, которых сопровождал турецкий капитан в качестве переводчика, доложили дяде Прохору результаты:
- Первоочередных раненых для операции среди черкесов осталось девять, одному "пленному" турецкому солдату, обеим женщинам и одному ребёнку тоже "показаны срочные операции" по извлечению пуль. На все тринадцать операций обезболивающих может не хватить. Надо послать за дополнительными медикаментами и перевязочными средствами "в отряд". Я напишу список... Ещё нужно будет много кипячёной воды, пусть разводят костры и кипятят в чанах и казанах...
Дядя Прохор выслушал "доклад" и кивнул:
- Пишите быстро список, доктор. Передам его шофёру. Костры разведут. Начните с того мальчика, который постоянно плачет, затем прооперируйте женщин...
- Есть!
Степка "пережил" первые три операции, крутя педали и стараясь не смотреть в сторону операционного стола. Когда четвертым в операционную занесли бородатого атамана черкесов, лейтенанта интендантской службы, у которого уже стали трястись ноги от напряжения, сменил "у станка" Виктор. Турецкий капитан за это время провёл переговоры с осаждёнными в доме турецкими солдатами. Ему "выдали" оттуда ещё трёх раненых. Он же выполнил и дополнительное поручение дяди Прохора, выяснил, сколько осталось турецких водителей, способных управлять "студебеккерами". Стали прибывать подводы, чтобы забрать убитых и раненых черкессов. Над деревней поднялся многоголосый женский плач и причитания.
Степка, немного отдохнув, натаскал кипячёной воды в "перевязочную" и снова занял место "крутильщика педалей". После восьмой (неудачной) операции когда у раненого в грудь черкеса остановилось сердце прямо на столе, хирурга срочно позвали к атаману черкесов, которому стало "резко хуже". Акулина Ильинична выкурила в перерыве очередную папироску и стала обрабатывать раны у черкесов, сидящих в очереди перед "перевязочной".
Виктор через несколько минут выглянул из комнаты, в которой хирург осматривал атамана черкесов и крикнул отдыхающему от "езды на велосипеде" Степке:
- Степан, попроси у медсестры шприц с магнезией... Ну, она знает дозировку. И принеси быстро сам его, если она занята.
Через пару минут лейтенант интендантской службы со шприцем в одной руке и ваткой, пахнущей спиртом, в другой зашёл в комнату, где на "стопке" ковров лежал бородатый атаман с перевязанным животом и рукой. Врач сделал атаману укол. Дядя Прохор с помощью турецкого капитана не прерывал вести с раненым какой-то разговор. Окончание этого разговора достигло Степкиных ушей:
- Бек говорит, тот человек скрывается у него в деревне около Карс два недель узе. Он приехал туда из Иран прослый год, потом полгод был в Анкаре, а потом вернулся. А в Иран приплыл по Каспий. Приметы его он рассказал, может еще раз повторить...
- Не нужно, я запомнил.
Помощник торгового атташе получил от врача обратно пустой шприц. Хирург задержал свой взгляд на дяде Прохоре и тихо сказал:
- По этим приметам получается, что я знаю этого человека. Я его лечил осенью сорок второго года в Элисте...
Руководитель операции взял хирурга за рукав измазанного кровью халата:
- Давайте отойдём в сторону, доктор.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.