Десятые годы нового века принадлежали застывшему времени. Когда после крушения Советского эксперимента ничего и не произошло. Подмороженное водораздельное время, когда закат кончился, а новая заря ещё не занялась. Вспомним, что в 90-х происходила смена культурной парадигмы. Надо понимать, что это был глоток свободы, который художественное сообщество вдохнуло так глубоко, что коснулось глубины сибирских руд. Глоток воздуха, который сибирский менталитет со всей своей брутальной историей и долгим сидением на цепи, пригубил, выражаясь словами Georges Braque, как кипящий керосин! Вот это культурное событие, которое случилось с нами в 2011-м году можно назвать глоток художественной свободы. Я говорю об идее открыть в Томске Сибирский филиал Государственного Центра Современного Искусства. Само имя «Сибирский филиал…» говорило нам, что у нас есть контекст, который мы должны обозначить, обозначить наше место, в котором мы родились, потому что мы родом из Сибири, то есть выбраться на вершину этого контекста. Это культурное событие говорило, что мы не на обочине истории, а на сцене истории и, создавая свое контекстуальное искусство, мы принимали себя творцами и созидателями. Теми, кто творит историю сибирского искусства, расписывает «белое культурное пятно» смелой рукой на карте истории искусств!
Напомним, что у истока создания Центра современного искусства стояли такие фигуры, как Леонид Александрович Бажанов и Михаил Борисович Миндлин. Увы, «вечного ничего не бывает» и к 2016-му году Сибирский филиал был реорганизован, постепенно утратил свою просветительскую функцию, впоследствии был культурно парализован и отчленён от выставочного пространства. Можно сказать, подлинный дух Центра современного искусства впал в культурную кому. Заснул мёртвым сном! Крошечное сообщество художников превратилось в ампутированный орган, выброшенный вновь на обочину истории… Как иронично выразился экс-директор Сибирского филиала, соавтор Сибирского иронического концептуализма Вячеслав Мизин: «пустыня». Вновь стало возможно делать то, чем превосходно владеет всякий голодный сибирский художник. Культурно выживать! Навыки выживания – вот истинно сибирская привилегия! Пора, сибирский художник, пора творить и созидать, бряцая мёрзлыми костями! Надо сказать, это моя известная заветная идея, дать имя здешнему событию, явлению, сообществу. Оно подлинно, идентично, оригинально – «Костяк».
Вернёмся в 2011-й год, когда весна была в разгаре! Мне посчастливилось бывать на первом собрании, посвященному идее открытия Сибирского филиала по приглашению начальника Департамента по культуре Андрея Александровича Кузичкина. Времена не столь незапамятные, но времена, когда благородная идея была способна осуществиться, а не впасть в зимнюю спячку. Вспоминаю, как на собрании присутствовала блистательная Ирина Ярославцева, директор Томского Областного Художественного Музея. Скромное, дружелюбное событие. Вспоминаю визит в Томск Леонида Александровича Бажанова на экспозицию искусства, которая проходила в галерее «Астра» по улице Красноармейской, поблизости от увядающей архитектурной жемчужины – усадьбы купца Желябо. Вежливый, интеллигентный визит.
Вспоминаю культурную инвазию под названием «Соединённые Штаты Сибири», которая проникла в брюхо Томского Областного Художественного Музея и обозначила собой открытие Сибирского филиала. Яркая, витальная выставка! С экспозиционными проколами, но убедительной позицией. Такую позицию способны выражать смельчаки. В своё время Борис Гройс писал о России, как о подсознании запада, но в их позиции художник Александр Шабуров с проворством щипача ворует мысль, истолковав ее в мысль о Сибири, как о подсознании России. Здесь вороватый рефлекс шарить по карманам русского искусства манифестируется, как метод. Поза перманентной дули в кармане определяется, как позиция. Обгладывание костей наследия «Московского романтического концептуализма» становится реакцией. А диковатая «походка шизика» вдоль сибирской территориальной границы интерпретируется, как контекст. Так делался «Сибирский иронический концептуализм (sic)». Вспоминаю занавес их культурной инвазии, который ознаменовался выставкой 2017-года в ТОХМ под названием «За тысячу лет до «Синих носов». Камерная экспозиция синих лирических акварелей. Романтическое название выставки сочинила Мария Ситникова.
Вспоминаю мою зимнюю выставку 19 января 2019-го года под названием «Нимфа у фонтана ушла». Странная, нетривиальная выставка, проникнутая атмосферой забвения. Друзья спрашивали: «Наташа, куда ушла нимфа?» Позднее выяснилось, как из Сибирского филиала ушли сразу три «нимфы». Видимо, я не нимфа, я что-то другое. Сижу в Сибирском филиале, как сыч. С самого зарождения идеи. Вспоминаю трепетное чтение Людмилы Юрьевны Исаевой «100 ящиков Михаила Крошицкого» там же, симметричные ящикам «Страшные Сибирские Сны», которые с 2021 года хранит в своём гостеприимном офисе Сибирский филиал в лице действующих сотрудников – директора Наталии Почтарёвой, главного специалиста по связям с общественностью, художника, искусствоведа Лукии Муриной. С самого зарождения идеи Сибирского филиала я имею некий экзистенциальный опыт свидетеля. Как учил Гегель «когда вещь начинается, её ещё нет». Видимо, зарождение Сибирского филиала в пространстве забвения предопределяет то, что он никогда не покидает свою колыбель.
С тех пор Сибирский филиал спит мёртвым сном, покоится под белыми пуховиками забвения, заметённый снежным саваном. Кутается в шкуры, обрастает мехом, укрывается холодным покрывалом Изиды.