- Так, и куда мы поставим третий шифоньер? - спросил Геннадий Данилович у сына.
- Папа, давай вон в тот угол.
- Зачем в тот, он же половину окна загородит?
- У нас, что в коттедже других комнат мало с широкими окнами? А здесь пусть будет полумрак, шторы всегда будут задёрнуты.
- И ты девок сюда водить будешь?
- Пап, перестань! Надоели мне эти все девки.
- Да? - воскликнул Громов старший. - Другие в семнадцать лет первый раз влюбляются, а тебе в семнадцать всё надоело. Найди самую крутую красавицу и женись, Дашка тоже замуж собирается, вот две свадьбы сразу и сыграем.
- Все эти красавицы совершенно безмозглые.
- Боже мой! Сын о мозгах начинает говорить. У тебя самого их нет, и никогда не было, а в девчонках лишь длинные ноги и привлекали.
- Всё, папа, завязали!
- Володя, всё же перед тем как «завязать», дам тебе совет: найди нормальную девчонку, пусть не очень красивую, но, как ты говоришь, «с мозгами».
- Да встретил я одну «уродину», - тяжело вздохнул сын. - С ней интересно, но больно страшная.
- Так, так, так! Мой сын, кажется, влюбился по-настоящему.
- Папа, если её увидишь – в обморок упадешь, к тому же она ведьма.
- Не понял? – тут уж отец рассмеялся. - Она что, тебя околдовала?
- Да ду ра она полнейшая!
- Знаешь, что тебе скажу: мне всё равно, уродина она или красавица, бедная или богатая. Этот коттедж наш с тобой, здесь места всем хватит. Ящик-то дотащим?
- Куда он денется?
***
Елена Петровна вышла из магазина с полной сеткой продуктов, посмотрела на небо, тяжело вздохнув, открыла зонтик и направилась к дому.
«Скоро мои придут, голодные, а им поесть так и не сготовила. Они, наверно все три шифоньера собрали. По весне в коттедж переедем, а квартиру дочери оставим. У неё с Мишей серьёзно. Да у него и самого теперь квартира есть. Пока можно не торопиться, а как внуки пойдут, можно и на большую разменять. Сын, думаю, с нами будет жить – дом большой отгрохали».
Она стала переходить улицу по пешеходному переходу перед остановившимся автобусом. Джип вы скочил из-за него неожиданно. Женщина лишь успела в ужа се отвернуться и закрыть лицо руками. Пролетев метров десять, Елена Петровна уда рилась голо вой об асфальт.
***
Они стояли перед главврачом высокие и злые. Тот сразу понял – это муж и сын привезённой четверть часа назад женщины.
- Что с ней? - спросил Геннадий Данилович.
- Будьте мужественны, - тяжело вздохнул доктор. - Положение очень серьёзное, она в коме. Возможно, придётся производить трепанацию черепа. Но это невозможно пока ваша жена не выйдет из комы. Даже, если выживет, последствия будут ужасными. Более объективно могу сообщить о её состояние через сутки, когда будут произведены все исследования.
- Доктор, вас как зовут? - с трудом двигая напряженной челюстью, спросил глава семейства Громовых.
- Борис Викторович.
- Борис Викторович, прошу вас, сделайте всё возможное! Я человек небедный и найду любую сумму. Спасите её!
***
Первое, что увидела Арина при входе в колледж большую фотографию Надежды Петровны в траурной рамке. Ей стало жалко эту простую женщину, столько лет проработавшую учительницей и так нелепо ушедшую из жизни.
Почти вся группа была в сборе, но в классе стояла тишина. Вот зашёл Большаков, встретился взглядом с Ариной, словно хотел что-то сказать, но передумал – любая фраза, не касающаяся умершей учительницы, была неуместна. Последней, вместе со звонком, вошла Олеся, подошла к столу учителя и твёрдым голосом произнесла:
- Все, конечно, знаете о смерти Надежды Петровны. Поэтому завтра всем без исключения принести на похороны по пятьсот рублей.
- Фадеева, а тебе не кажется, что пятьсот рублей – довольно крупная сумма? – в класс вошла молодая преподавательница английского языка. - Не у каждого найдется.
- За тех, кто не найдёт, заплачу я, – ледяным голосом отрезала Олеся и, повернувшись к учительнице, добавила. - Извините, заняла ваше место!
***
Эмилия появилась как всегда неожиданно.
- Что нового? – раздался её властный голос.
- У вашей правнучки появился друг, Владимир Громов, - доложил Терентий и, усмехнувшись, добавил. - У них, кажется, любовь.
- Что ты мелешь? – не на шутку рассердилась ведьма. - Этого быть не может.
- Не злись, хозяйка, но это так – он её два раза до дома провожал.
- Старая Мавра не могла ошибиться – между ними не может быть даже дружбы, а, тем более, любви.
- Хозяйка, мы тоже не ошибаемся.
Она долго думала, прежде чем изрекла очередной приказ:
- Теперь для вас самая главная задача – уничтожить этого Громова. Надо постараться, чтобы дар везения всё же перешёл к тебе. Если не удастся, всё равно убе йте. Какие ещё новости?
- У этого Громова мать попала в аварию и сейчас находится в реанимации, - вставил своё слово Остап.
- Это не столь важно, - отрезала Эмилия. - Продолжайте следить за ним и за моей правнучкой. Всё, свободны!
***
Они вышли с кладбища, каждый думал о своём.
«Нет, Громов, - мысленно улыбался Терентий, - прежде чем умереть, вернешь дар везения, он должен принадлежать мне»
А старая ведьма смотрела им вслед прекрасно зная, о чём сейчас думают Терентий, Остап, она могла читать их мысли. Вот только мысли Кирилла не читались.
«Видно, их совсем нет у него в голове, - с сожалением усмехнулась Эмилия. - Не беда, главное, он всегда беспрекословно выполняет мои приказы на протяжении шестнадцати лет».
***
- Так, дорогие преподаватели! - произнёс Григорий Ильич. - Сегодняшний педсовет будет предельно короток, не более пятнадцати минут, и будет посвящён группе «программистов» первого курса.
- Лично у меня такое ощущение, что эта группа совершенно неуправляема, - взяла слово завуч, Наталья Матвеевна. - Довести до инфаркта пожилую преподавательницу – это слишком.
- Этот вопрос спорный, - прервал её директор. - Здесь, Наталья Матвеевна, есть и наша с вами вина, не должны мы давать Надежде Петровне читать географию в этой группе. Это с «технологами» или «автомобилистами» могло пройти, они послабее, а эта группа очень сильная.
- В этой группе все вопросы решает Олеся Фадеева, - произнесла пожилая учительница экономики Клара Игоревна. - Это очень страшная девочка.
- Страшная у них Арина Туманова, а Фадеева сильная студентка во всех отношениях, - усмехнулся один из молодых преподавателей.
- У Тумановой лицо страшное, но душа прекрасная, а у Фадеевой – наоборот, - тяжело вздохнув, ответила Клара Игоревна. – Но нам придётся работать и с той, и другой.
- Я с вами согласен, - вступил в разговор Сергей Иванович, - но кроме них в моей группе есть и Владимир Громов, и Михаил Большаков. На них влияние Фадеевой не распространяется, а Туманова, несмотря на своё несимпатичное лицо, ведет с ней откровенную борьбу за лидерство.
- Боюсь, ваша группа скоро поведёт борьбу за лидерство со всеми нами, - произнесла Наталья Матвеевна.
- Ну, это вы преувеличиваете, - улыбнулся Альберт Антонович.
- Вы знаете, сколько их группа сдала на похороны Надежды Петровны?
- Разве это плохо?
- Так вот, знайте. Они сдали шестнадцать тысяч, все остальные группы – девять и сотрудники – шесть. То есть, группа Сергея Ивановича сдала больше, чем все группы, вместе с учителями.
- Так по сколько они сдавали? – удивлённо спросила одна из преподавательниц.
- По пятьсот рублей.
- И что, все сдали?
- Не знаю, но шестнадцать тысяч набрали.
- Я знаю, - вступила в разговор молодая англичанка. - За всех, кто не принёс, сдала Фадеева.
- Да! - загадочно вздохнул директор. - Похоже, эта группа за четыре года преподнесет нам немало сюрпризов, как приятных, так и не очень. Ладно, на этом педсовет заканчиваем. Все сотрудники должны проводить Надежду Петровну в последний путь. Её группа должна там быть в полном составе, а вашей группе, Сергей Иванович, думаю, туда приходить не стоит.
***
- Ничего утешительного вам сказать не могу, - ответил доктор, стоящим перед ним отцу и сыну Громовым. - Кризис миновал, но гематома в голове очень велика и несовместима с нормальной жизнью.
- Борис Викторович, выражайтесь яснее, - с нескрываемым раздражением в голосе попросил Геннадий Данилович.
- Хорошо, попробую. Есть два пути, первый – через неделю я её выписываю, и она сможет прожить месяц со страшной болью в голове, которая с каждым днём будет усиливаться. Второй – мы делаем трепанацию, но на благоприятный исход шанс, примерно, один из ста. Вы родственники – решайте!
С минуту все стояли молча. Борис Викторович, понимая, что родственники находятся в полном замешательстве, предложил:
- Как обещал, в субботу утром я её выпишу. Пусть побудет недельку дома, и сама решит, что делать. А сейчас можете на минуту зайти к ней. Никаких разговоров, просто посмотрите и всё.
Она лежала с полностью перебинтованной головой, их родная мать и жена, разве они могли сделать выбор.
***
Даша радостно забежала в квартиру. Она, как и брат, ни разу не позвонила домой. Так интересней!
- Вовка, я выиграла! - радостно закричала она, увидев брата. - Представляешь, там и мастера спорта были… Вова, что случилось?
- Мама в аварию попала, сейчас в реанимации.
- Ты, ты, что…
Она заплакала, уткнувшись в грудь брата. Плакала долго, пока не раздался стук в дверь. На пороге стоял Михаил, потупив голову.
- Миша, мама в аварию попала, - бросилась к нему.
- Я знаю, - горестно произнёс парень.
***
Они зашли в палату. Мать лежала бледная с перебинтованной головой, но с улыбкой, хоть и натянутой, на лице.
- Мама, как же так? - Даша встала перед кроватью на колени. - Тебе больно?
- Всё в порядке, - через силу улыбнулась мать. - Врач говорит, что мне повезло – на пакет с продуктами упала. Если бы на асфальт, всю голову разбила бы, а так просто сильный ушиб.
- Мама, как себя чувствуешь? - сквозь слёзы спросила дочь.
- Хорошо, голова болит немного, но это пройдёт.
Врач задел за локоть Геннадия Даниловича:
- Пока она с детьми разговаривает, давайте выйдем.
- Я с вами, - твёрдо заявил сын.
Они ушли в конец коридора, там врач достал пачку сигарет и протянул Громовым.
- Курите?
- Нет, - за себя и за сына ответил отец.
- А я закурю, если не возражаете.
- Доктор, давайте ближе к делу! - поторопил его Геннадий Данилович.
- Можно и к делу, но хорошего ничего сказать не могу. Гематома слишком велика и операция невозможна.
- Что вы хотите этим сказать?
- Вашей жене и матери осталось жить не более месяца в очень страшных мучениях. Поверьте, я сделал всё, что от меня зависело.
***
Миша понимал, в ближайшее время Даше не до любви. Вовка сказал, матери осталось жить месяц.
«Как им всем тяжело, и помочь нечем», - мысленно сочувствовал Михаил.
Чтобы как-то отвлечься от тяжёлых мыслей, взял рукопись и стал читать.
***
Шёл тысяча девятьсот двадцатый год. Революция и продолжающаяся Гражданская война перевернули весь жизненный уклад в Сосновке.
В имении Большаковых после смерти отца делами заправлял Петр Мстиславович с взрослыми сыновьями Григорием и Давидом. Были у него и внуки с внучками. Роман Климович, отслужив двадцать пять лет во благо отечества, обосновался, где-то на бескрайних российских просторах. Последние три года ни одной весточки от него не было.
В имении Громовых был ещё жив старый Гордей Васильевич, отметивший недавно своё восьмидесятилетие. Рядом жили и его потомки: Савелий с сыном Ефимом, Тихон с дочерью Верой и сыном Фёдором. Фёдор, несмотря на свои восемнадцать лет, работал участковым в Сосновке и поддерживал, как мог, новый порядок. Были у старого Гордея и правнуки.
Игорь Калинникович управлял в имении Полянских. Дочерей он отдал на сторону, а младшие сыновья, Валерий и Владислав, жили с ними. У Валерия год назад родилась дочь, его внучка.
Три года в деревне менялась власть – приходили то красные, то белые, то совсем не понятно какие. Теперь красные установили свою власть по всему уезду. Мужики, тем не менее, ружья держали наготове.
В постоянной борьбе с желающими захватить власть стали забывать о Харисе и её правнучке, а та готовила решающий удар. Кроме Ювеналия и Терентия, у неё появился Родион, отличающийся не только жестокостью, но и умом. Отправила его Хариса служить красным, стал он большим начальником в губернской Чрезвычайной Комиссии. И вот прибыл в Сосновку во главе тридцати вооружённых до зубов сотрудников для наведения порядка, угодного старой ведьме.
Об этом приезде не знал даже Фёдор. Встретил он нежданных гостей у избы, где была и управа, и тюрьма и, кивнув Родиону головой, спросил:
- Что надо?
- Как ты, сопляк, со мной разговариваешь? – слезая с лошади, прорычал тот.
- Нормально разговариваю, - выдержав его взгляд, произнёс молодой участковый. - Я никого не вызывал.
- А я сам пришёл, - ухмыльнулся Родион, подойдя вплотную. - Порядок у вас навести надо – перебить всю контрреволюционную гниду. Перед тобой командир оперативного отряда «вэчэка», и ты обязан оказывать нам содействие.
- Много на себя берёшь, начальник. Никакой ты не чекист. Так, прихвостень ведьмы, и сотрудники твои разбойники.
- Что!? Да ведь ты, Громов сам буржуйского рода? – повернулся к подчинённым и крикнул. - Арестовать его!
Федор бросился на Родиона, но получил сильный у дар при кладом по голове от одного из сотрудников.
- Свяжите и бросьте в дом! - усмехнулся начальник «чекистов». - Все три имения сотрём с лица земли, а его под суд.
Фёдора крепко связали и закрыли в избе, а отряд, разделившись на три группы, направился к имениям.
***
Старый Гордей первым почувствовал надвигающуюся беду и позвал сыновей, живущих вместе с ним.
- Так, сыновья мои, беда. Савелий, забирай баб и детей, своих и Тихона. Уходите немедленно! Ты, младшой, вытаскивай пулемет!
- Отец, я старший и негоже мне с бабами убегать.
- У твоего брата сын Федор, который едва ли останется жив, а Тихон без него не уйдет, - и, повысив голос, добавил. - Хочешь, смерти женщин и детей? Уводи всех!
- Отец, брат, держитесь!
Савелий выбежал во двор. Две наскоро запряженные телеги тронулись в сторону близлежащего леса.
***
Десять человек в кожаных куртках подошли к дому Гордея Васильевича. Навстречу им вышел хозяин, опираясь на трость.
- Зачем пожаловали? – спросил он старшего из пришедших.
- Вас, гниды контрреволюционные, уничтожать.
- Что мы тебе плохого сделали?
- Вы народ эксплуатируете.
- А спроси у народа. Посмотрим, что он ответит.
- Старик, надоел мне с тобой разговаривать.
Старший вытащил пистолет и взвёл курок. Гордей резко ударил тростью по руке и……………………………………. Не успело тело старого Гордея коснуться земли, как с чердака дома раздалась пулемётная очередь. «Чекисты» бросились врассыпную, но не все добежали до спасительных укрытий.
- Так, ты и ты, быстро за взрывчаткой! - взял на себя дальнейшее руководство группой один из «чекистов». - Зайдите с той стороны! Канистру с керосином захватите!
***
Савелий, услышав пулемётную очередь, остановил лошадей.
- Катерина, давай прощаться! - обратился он к жене. - Не могу отца и брата в беде бросить. Как мне после этого жить?
Обнял плачущую жену, затем обратился к сыну:
- Ефим, возможно, ты останешься последним из рода Громовых, но наш род не должен на тебе закончиться. Это тебе главный отцовский наказ. Мать береги! Уезжайте в Смоленск, там моя троюродная сестра живёт, она поможет. Здесь письмо и бабушкино золотое кольцо с камнем. Отдай ей, она сразу вас признает.
- Отец, я всё понял, - твердо, по-мужски ответил его десятилетний сын, обнимая отца.
Савелий во весь опор гнал лошадь. До родного имения оставалось с версту, когда раздался взрыв. На его глазах рухнул и загорелся родной дом. Он подлетел к горящему дому и увидел двух военных в кожаных куртках, ждущих, не выбежит ли кто-нибудь из пламени. Громов выхватил саблю, и «чекисты» упали поруб ленные, даже не успев выхватить оружие.
У калитки заметил лежащего отца и, бросившись к нему, увидел изреше ченную пулями спину старика. Сын сдёрнул с головы шапку, обнажив свои седые волосы:
- Прости, отец! - скорбно произнёс, закрывая ему глаза.
Савелий бросился к горящему зданию, словно на что-то надеясь. И действительно из-под обломков услышал стон. Расшвыряв обломки каменных плит, радостно воскликнул:
- Тихон, живой?
- Какой уж там, живой, - простонал брат. - Ноги перебиты. Зачем вернулся? Вместе погибнем, и отомстить некому будет.
- А Фёдор твой?
- Похоже, нет его в живых.
- Ничего. Сейчас оттащу тебя в лес.
- Дай, попробую на ноги встать!
Тихон положил руку на плечо брата и застонал от боли.
- Терпи, младшой! - подбодрил его брат и потащил в лес.
Выстрел в спину раздался, когда они были уже на опушке. Савелий вздрогнул, закусил от боли губу и, повернувшись, из-под руки выстрелил в стреляющего.
- Ничего, младшой, доберёмся!
Но раздалось ещё несколько выстрелов, и он стал медленно оседать, загораживая спиной брата. Подошёл один из «чекистов» и выст релил братьям по разу в голо ву.
***
К Большаковым десятку «чекистов» Родион повёл сам. Пётр Мстиславович, узнав о приходе не прошенных гостей, велел своему многочисленному семейству срочно собираться. Да разве быстро соберёшься, когда одних внуков шестеро человек. Телеги едва отъехали от имения, как показались всадники.
- Уезжайте! - приказал Пётр Мстиславович своим родным. - Попробую поговорить с ними.
Пётр слез с телеги и направился навстречу всадникам. Поравнявшись с ними, спросил:
- Родион, тебе, что от нас надо?
- Полностью истребить твоё семейство, - произнёс тот и выстре лил два раза Большакову в грудь, повернувшись, крикнул. - Догнать и пору бить всех до одного!
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
***
Когда десятка «чекистов» подошла к имению Полянских, в дом находилась жена Валерия с малолетней дочерью и восемнадцатилетний Владислав. Он-то и вышел навстречу непрошеным гостям со спрятанными за спиной руками и улыбкой на лице.
- Что надобно, гости дорогие? - спросил с сарказмом.
- Недобитков империализма, вроде вас, уничтожаем, - произнес вышедший вперед «чекист».
- А сами-то вы кто?
- Мы слуги мирового пролетариата.
- Какого пролетариата? – с ехидцей усмехнулся Владислав. - Вы ведьме служите и как псы шелудивые перед ней хвостом виляете.
- Вот сейчас тебе саблей баш ку отру блю!
- Ой, дядя, как я испугался! - покачал головой парень.
- Ты у меня договоришься, - бандит выхватил саблю и бросился на парня.
В руках у Владислава мелькнули два пистолета. Из одного из них он выстре лил нападающему в лоб и с усмешкой спросил:
- Еще герои есть?
Несколько секунд бандиты приходили в себя, затем, выхватив оружие, бросились на парня. Но он, выстрелив несколько раз с обеих рук, скрылся за дверью. Чекисты стал прикладами вышибать дверь, выбивать окна. Со второго этажа особняка раздалось несколько выстрелов, заставивших нападающих разбежаться по укрытиям.
- Владислав, что будет? - подбежала к нему жена брата Мария с дочерью на руках.
- Спускайся в погреб, там лаз есть. Мы, когда пацанами были, сделали. Выбирайся и беги в лес! Валерка с отцом придут – разберёмся с этими «чекистами».
Отправив родственников, Владислав, перезарядив ружья и пистолеты, стал ждать нападения, но бандитов в окна видно не было. Прождав несколько минут, почувствовал запах дыма, подбежал к окну, и тут же пуля разбила раму в вершке от головы. Владислав несколько раз выстрелил в ответ, подбежал к другому окну и тут раздались выстрелы.
***
Игорь Калинникович с Валерием возвращались из соседней деревни, когда услышали стрельбу, а затем увидели своё горящее имение. Они уже подбежали к воротам, когда им в спину раздались выстрелы. Валерий упал, схватившись за раненую ногу. Тут в ответ из окна их горящего дома раздались пистолетные выстрелы.
- Отец, ты жив? – стал тормошить он лежащего рядом отца.
Тот открыл глаза и с трудом прошептал:
- Сынок, останься живым, нашему роду полтысячи лет. Ты с Владиславом…
Отец выдохнул, и замолк.
- Ах вы, гады!
Мужчина встал, опираясь на забор, выхватил пистолет и, волоча раненую ногу, пошел на бандитов, не давая им высунуться из укрытия, а из окна горящего дома раздавались выстрелы брата. Он видел, как один за другим упали трое бандитов.
Вышедший из-за угла Родион два раза выстре лил Валерию в спину, затем приказал окружить дом и ждать, когда он сгорит, и, улыбаясь, стал смотреть на пожар.
- Родион, - раздался хриплый голос.
Чекист повернулся и увидел Петра Мстиславовича Большакова. Одной рукой старик прикрывал раненую грудь, а в другой держал положенное на плетень ружье. Старший рода Большаковых нажал на курок и сам упал на землю.
Чекисты бросились к своему командиру и, поняв, что тот жив, понесли к дому ведьмы.
***
Мария сидела в подвале у лаза и плакала вместе с годовалой дочерью. Дым проникал в подвал, наверху слышались выстрелы, а лаз был слишком узок для неё.
- Наденька, родная, ползи! - стала толкать плачущую дочь в отверстие. – И не умирай, никогда не умирай!
Владислав, задыхаясь в дыму, продолжал метаться от окна к окну, все ещё надеясь на помощь своего лучшего друга Фёдора Громова.
- Ну, Федька, ну, друг, меня здесь поджаривают, а ты даже не шевелишься!
***
Федька зашевелился. Голова трещала, руки связаны, кругом слышна стрельба. Докатился до старого комода и толкнул его связанными ногами. Стоящая за ним сабля упала на подставленный сапог. Лег спиной к ней, нащупал лезвие и стал перерезать веревки, не обращая внимания на порезанные руки. Освободившись от пут, Фёдор взял в руки стоящее на скамейке ведро, напился и вылил остатки себе на голову. Достал из-под комода маузер и, выбив ногой раму, выпрыгнул во двор. Налету заметил наставленное на себя ружье и мгновенно выстрелил. Стрелявший выронил оружие.
- Стрелять надо сразу! - произнёс Громов, выстрелил в него еще раз.
Парень побежал к своему догорающему дому. У ворот лежал убитый дед, за домом нашел тела отца и дядьки, вытер рукавом слёзы и зло произнёс:
- Всё, гады, кто не спрятался, я не виноват!
Фёдор видел, что имение Большаковых сгорело дотла, как и его, и Полянских догорало. Бросился в ту сторону и увидел двух идущих бандитов. Подпустив поближе, выстре лил в одного, а другого уда рил ногой в живот.
- Где люди из имений? – спросил пришедшего в себя разбойника.
- Мы всех поубивали.
- А вас, сколько осталось? – скрипнув зубами, спросил Фёдор.
- Восемь.
- И где остальные?
- Один тебя остался охранять; двое Родиона к ведьме понесли, его старый Пётр Большаков тяжело ранил, тот всю его семью порубал. Двое ждут, когда имение Полянских догорит. Там твой друг стрелял, пока не сгорел.
- Значит, четверо.
- Ты про что, Федя?
- Про вас, - произнёс парень, выстре лив в бандита.
У догоравшего имения сидели двое «чекистов» и курили самокрутки.
- Пошли! - произнёс один из них. - Всё выгорело.
- Пошли, - согласился его друг.
Они встали и, повернувшись, увидели молодого участкового с маузером в руках. Его и так-то боялись все в округе, а сейчас вид парня хорошего совсем ничего не предвещал.
- Здравствуй! - глупо покачал головой один из них и резко закричал. - Фёдор, не убивай, нам приказали!
Парень усмехнулся и два раза выстрелил.
Дымились горящие головёшки, металлические предметы. Его взгляд остановился на заваленном входе в подвал, он открыл крышку и, прикрывая рукой лицо, спустился вниз. Там, прислонившись спиной к стене, сидела жена Валерия.
- Мария, - Федор тронул её рукой и понял, что женщина мертва.
И тут услышал тихий плач. Отодвинул тело женщины и заглянул в лаз, который они с другом вырыли в детстве. Плач доносился оттуда, но был далёк, видно ребёнок, почувствовав дым, инстинктивно пополз в другую сторону. Фёдор выскочил из подвала, забежал за близь лежащие кусты и отодвинул замаскированную крышку. Раздался громкий плач и к нему потянулись детские ручонки.
- Наденька, жива? - взял её на руки. - Испугалась, маленькая? Сейчас домой пойдём.
Произнеся это, он до конца осознал, что дома ни у девочки, ни у него самого нет. Но была в Сосновке женщина, которая всегда и всем помогала, Божена. К ней и направился Фёдор.
Он уже подходил к её дому, когда увидел мелькнувших в кустах двух, последних, бандитов.
- Извини, но придётся тебя побеспокоить!
Фёдор снял куртку и, завернув в неё малютку, положил на землю.
- Эй, стойте! - крикнул он бандитам.
Чекисты схватились за кобуры, но, увидев в руках парня пистолет, поняли, что тот выстрелит быстрее.
- Фёдор, ты, что собираешься делать? - промямлил один из них.
- Спросить, где ведьмы.
- Мы отнесли к ним Родиона, и те сразу стали собираться.
- Всё, - зло усмехнулся Фёдор и выстрелил.
Он постучался в домик Божены и, протянув ребёнка, попросил:
- Тётя Божена, позаботься о ней, а мне кое-кого найти надо – долги отдать!
***
Дождь затушил пожарища. По развалинам имения Полянских бродила собака, ища съестного и фыркая от запаха гари. Принюхавшись, стала копать лапами перемешанную с землёй золу. Вдруг под ней что-то зашевелилось, и раздался стон, заставивший собаку отбежать прочь. Из-под земли, словно с того света, стал подниматься человек. На нём не было живого места, лишь, каждое движение отдавалось болью, но он встал и пошёл. Добрёл до домика, в который час назад заходил Фёдор и постучал в то же окно.
- Тётка Божена, спаси меня! - простонал он и упал к её ногам.
- Кто ты? – схватилась за голову, видавшая виды старушка.
- Владислав Полянский.
***
- Господин штабс-капитан, как она вам, полюбуйтесь? - хорунжий втолкнул в избу пятнадцатилетнюю девчонку.
- Отлично! Свободен! - любуясь девушкой, прошептал Родион и, обращаясь к ней, добавил. - А мы с тобой пойдем по лесу погуляем.
- Никуда с вами не пойду.
- Тогда я тебя при стрелю.
Он завел её в ближайший лесок, прислонил к сосне и...
- Родион! – услышал он голос. - Ведь недавно чекистом был, а уже белогвардеец?
- Ах, ты ещё живой? – повернувшись, произнёс тот с улыбкой, доставая пистолет. - Сейчас это исправим.
Но в руке у парня мелькнул маузер.