Сначала как всегда небольшая история.
Я тогда работал в городском музее, и занимался созданием экспозиции, которая до сих пор экспонируется в залах это культурного заведения. Однажды порог нашего заведения перешагнул товарищ, который назвал себя руководителем военно-технического клуба. Он рассказал, что занимается патриотической деятельностью, а именно розыском и подъемом военной авиационной техники, и попросил музей о помощи.
Дело благородное, и сотрудники музея согласились поддержать «народную» инициативу. От нас требовалось самая малость: легализовать деятельность клуба, обеспечить его людьми и ... финансированием.
Дьявол как обычно скрывался в деталях, а именно в юридических тонкостях.
Первое. Нужно понимать, что согласно российскому законодательству поисковую деятельность на местах боев в тот момент, могли вести только официально зарегистрированные общественные организации или музеи в рамках уставной деятельности.
Второе, согласно законодательству, все находки в обязательном порядке должны были сдаваться в полицию, которая в течение полугода искала хозяина и если таковой не находился, то только после этого находка становилась собственностью нашедшего.
Третье. Пожалуй, самое главное. Поисковая деятельность в первую очередь предполагала возвращение из небытия имен павших воинов, идентификация останков, сообщение о местах их гибели родственникам и увековечивание их памяти.
Кому принадлежит имущество, найденного на месте сражений? Даже сейчас вся военная техника, оружие и боеприпасы, а также амуниция и шансовый инструмент, в общем все, что можно найти на полях сражений, принадлежит Министерству обороны. За исключением личных вещей бойцов, из которых можно назвать только: ложку, зубную щетку, котелок, да черный «пенал», по которому, собственно, и можно идентифицировать останки.
А вот если Минобороны, и родственники отказываются забрать свое имущество, то только тогда такие находки поступают в музей в качестве экспонатов.
Но это в идеале. Мы же живем в реальном мире, где миром правят деньги.
Надо понимать, что все военное имущество имеет не только историческую, но и экономическую ценность, его можно выгодно продать: реконструкторам, частным музеям или... криминальным элементам.
Не вдаваясь в подробности, замысел товарища был просто как две копейки и укладывался в смысл старинной русской сказки про мужика и медведя. Делим все по-братски! Вершки, то есть все ценное ему, а корешки, то есть идентификация останков, работа с архивами, взаимодействие с родственниками, и то, что на блатном языке называется «крыша» музею.
Блин, даже сейчас через несколько лет после прошедших событий, воспоминания поднимают в моей душе столько переживаний, что пришлось ненадолго прерваться, чтобы умять эмоции. Но ничего, тем ценнее будут мои замечания в рамках заявленной в заголовке темы.
В общем, все поначалу шло хорошо. Был даже снят красивый документальный фильм о бескорыстных поисковиках, которые за свои средства в выходные занимаются поиском пропавших без вести. С этим фильмом мы стали ездить по школам и рассказывать детям о важности патриотического воспитания, а заодно и продавали значки с красивыми словами «Своих на поле боя не оставляем!». Значки продавались официально, через кассу, с них платились налоги, а на средства, вырученные от продажи, были куплены специальные колеса. Товарищ наш, большой мастер самоделок, собрал на их основе специальную болотоходную самодвижущуюся тележку, на которой можно было забираться в такие глубокие болотные дали, куда, как говорится, не ступала нога человека и где очень скоро были обнаружены останки самолета, которого не касались руки ни местных жителей, ни черных копателей.
В обломках этого самолета были найдены останки погибших летчиков, а также ... крупнокалиберный пулемет практически в рабочем состоянии.
Тут-то и начались чудеса. Товарищ начал озвучивать какие-то баснословные цены за этот раритет. В лесу звучала цифра 500 тысяч рублей. Я сказал: «Нет!» и потребовал немедленно пропились ствол пулемета, чтобы он перестал быть оружием. После этого сумма снизилась до 250 тысяч рублей, но в итоге и на это предложение был дан отказ. Пулемет был доставлен в музей. О пулемете было заявлено в полицию, его внимательно изучали специалисты МВД, сочли охолощенным, оставили в музее как экспонат.
Я понял, что данная схема вполне рабочая и на одном из заседаний отряда, изучив законодательство и рынок, предложил своим, тогда еще коллегам, перестать использовать серые схемы, а начать действовать легально, проводя описи найденного имущества, и официально заявлять о находках в полицию. Через полгода все описанные вещи, становились бы собственность отряда и их можно было бы легально реализовывать, с чеками, налогами. Таким образом, можно было обеспечить как дальнейшую деятельность отряда, так и оплачивать работу в архивах по поиску родственников погибших пилотов, которая являлась также весьма затратной.
Это было бы честно, но... в итоге меня перестали брать в так называемые «разведки», то есть первые выезды на «точки», так назывались места, где обнаруживались разбившиеся самолеты. (а ведь именно на первых выездах, как правило, и собирается все самое ценное), а позднее и вовсе обвинили в ... черном копательстве.
Лайфхак: кстати, это один из самых распространенных приемов в троллинге, обвинить человека, что он сам такой. Будьте к этому готовы.
С этого момента началась травля меня в социальных сетях. Самое обидно было в этом то, что травлю организовал человек, которого я, собственно, и привел в отряд. И мы с ним дружили, поэтому он знал много деталей из моей личной жизни, которые и охотно использовал, смакуя в деталях.
Даже сейчас можно найти на различных сайтах материалы, в которых в негативной форме он отзывается ... о муниципальном музее, чьим экспонаты официально входят в государственный музейный фонд и обо мне. В них почему-то особенно напирает на то, что я «ныл» в экспедициях, (на самом деле просил и уговаривал не нарушать закон) и ... постоянно думал о бабах, как будто это какое-то нарушение. Как известно все разговоры в мужском коллективе заканчиваются разговорами о них.
Ни обращения в прокуратуру, ни обращения к администраторам сайтов не помогли. Такое у него было мнение. У нас же свобода слова.
Что оставалось делать? А ничего. Вздохнуть, развести руками, сказать: «Так бывает!» И продолжить работать. Вскоре нашлись ребята, которые разделяли мои взгляды на поисковую деятельность. Итогом нашего сотрудничества стала экспедиция и установка памятного знака «Не вернувшимся с боевого задания» возле нашего музея. Были найдены родственники погибших летчиков. Я с ними долго вел переписку. Племянница одного из них даже смогла доехать до места захоронения. Жаль, младший брат не успел, умер. Не успел опять же по той причине, что из-за полулегального метода поисковой деятельности почти год ушло на легализацию экспедиции и организацию захоронения останков. Пришлось писать официальные письма. В общем, процесс установки памятника затянулся, и старик не дожил до этого момента.
Почему я считаю этот эпизод своей жизни своим поражением? Потому что, мне никак не удалось уговорить людей не нарушать закон и прекратить такую деятельность. Отделившись от музея, товарищ начал методично окучивать школы и институты нашего города с такими же предложениями, с которым он впервые пришел в музей, и еще долго светился в городе, создавая липовые «памятные знаки» и пополняя экспозиции школьных музеев различной рухлядью, а все ценное, оставляя себе и удачно реализуя «реконструкторам». То есть он реализовывал ту же схему, что предложил и я, только минуя налоговую инспекцию и взаимодействие с правоохранительными органами.
Такие взаимодействия с образовательными учреждениями позволяли ему долгое время полулегально выезжать на места сражений и вести там полулегальные раскопки. Только новый закон об археологических раскопках, который раз и навсегда запретил такую самодеятельность, наконец поставил точку на бизнесе таких черных копателей.
Для меня же итогом десяти лет моей жизни стал неоценимый опыт, умение разбираться в российских законах и людях, а также пять документальных фильмов о поисковой работе под общим названием «Экспедиция», а еще у меня в голове сидит сюжет для приключенческой книги «Раритет», который мне еще предстоит реализовать. Вот выйду на пенсию и напишу, обязательно.
Пока же вы как всегда можете почитать мои книги на литературном портале: https://www.litres.ru/author/eduard-semenov/
Продолжение следует.