1894 год
«Ростов-на-Дону. В камере одного из ростовских мировых судей будет разбираться весьма интересное дело по обвинению некоего Ш. в том, что он, явившись к мещанину З., просил засватать ему подходящую невесту, причем назвал себя К. В. У З. как раз на выданье оказалась своя собственная невеста, племянница, и он предложил Ш. свататься за нее; тот с удовольствием принял сделанное ему предложение, и в несколько дней дело было слажено. Жених понравился невесте, и наоборот. Назначили даже день свадьбы. Мнимый К. В. стал часто посещать свою нареченную и в один из таких посещений занял деньги у дяди ее, свата, которому сказал, что деньги ему нужны для подарка невесте. Но с того самого момента, как Ш. получил куш, он перестал являться в дом суженой, а также и к ее дяде. Прошло 2 – 3 недели напрасного ожидания, и, наконец, З. случайно удалось напасть на след жениха, причем к великому своему огорчению, он узнал, что и фамилия последнего даже не та, как себя называл. Раздосадованный сват передал дело в суд, и теперь оригинальному жениху придется на суде «ответ держать».
«Ростов-на-Дону. Интересное в бытовом отношении дело рассмотрено было в заседании съезда 2 марта. Действующие лица в этом деле – супруги Прокофий и Аграфена Пахомовы и «другие дома», Василий Мезенцев. Обстоятельства дела, выяснившиеся в судебном заседании, заключаются в следующем.
Прокофий Пахомов, 29 декабря прошлого года, заявил полиции, что у него похищено из сундука разных вещей и денег на сумму 63 рубля; обвинил он в этом свою супругу и Мезенцова, который, по словам заявителя, состоит в интимных отношениях с нею.
Вероломная жена дала объяснение, что де она не похищала у мужа ни вещей, ни денег, но что, в отсутствии мужа (служащего железнодорожным кондуктором), она принимала у себя Мезенцева, ее возлюбленного, которому вполне доверяла и, находясь под влиянием частых с ним выпивок, открылась ему, что в сундуке лежат вещи и деньги; похитил же ли Мезенцев их, она сказать не может.
При разборе этого дела у мирового судьи 3-го участка 25 января, из целого ряда свидетельских показаний не установлен был факт виновности супруги и ее сподвижника Мезенцева, почему они оба были по суду оправданы. В заседании съезда апеллятор Прокофий Пахомов ничего нового и существенного, что послужило бы к уличению обвиняемых, не представил, и, в виду этого, приговор судьи съездом утвержден».
«Ростов-на-Дону. Из всех национальностей реже всего можно встретить судящихся за супружеские измены среди детей магометан, но нет правил без исключений. В том же заседании съезда молодой татарин Хасладулла Халилулминов обвинил молодую татарку Маргубю Ахметову в краже при романтической обстановке. Интересные обстоятельства выяснились на судебном заседании. Халилулминов заявил полиции, что Ахметова, его жена, воспользовавшись его отсутствием из дома, похитила из сундука различные вещи и деньги на сумму 67 рублей и перешла жить к прежнему своему мужу, с которым она развелась. При разборе этого дела мировым судьей 3-го участка из целого ряда свидетельских показаний, в том числе и муллы (священника), констатирован факт, что обвинитель вовсе не муж Маргуби Ахметовой, а ее любовник; что, наоборот, он сам соблазнил ее и отбил ее от прежнего законного мужа, присвоив некоторые ее вещи, и что она вернулась к старому мужу, когда увидела, что мулла отказался перевенчать ее с новым «предметом сердца», как не получившую развода. На основании этого мировой судья оправдал Ахметову. Съезд, рассмотревший дело Халилулминова по апелляции, оставил ее без последствий, утвердив оправдательный приговор мирового судьи».
«Хутор Подпешенский. Не так давно на хуторе Подпешенском, Клетской станицы, расположенном по левою сторону Дона, в 12 верстах от станицы, имел место следующий случай. В один прекрасный вечер невозмутимое спокойствие хутора было нарушено звоном церковного колокола. Оказалось, что звон производился по распоряжению находящегося около церкви человека в военном мундире с аксельбантами. Человек, назвавший себя адъютантов великого князя, кричал, горячился, требовал поселкового атамана, приказывал приготовить квартиру князю, нарядил 12 верховых казаков и послал их для выручки князя, который застрял в озере по направлению к хутору Клетско-Почтовскому. Поселковый атаман и казаки до того перепугались и растерялись, что требование немедленно исполнили: приготовили квартиру и послали для выручки князя 12 верховых казаков, забыв, что в указанной стороне нет озер и загрузнуть положительно негде. Но у страха глаза велики: ведь, едет не простое лицо, а князь, да еще и великий. Перетрусили не только простые казаки; псаломщика адъютант даже экзаменовал. Каковое же было всеобщее удивление, говорит корреспондент «Д. Р.», когда один из казаков в адъютанте узнал знакомого человека.
- Дмитрий Михайлович, ведь, это ты!
- Ах, Зотыч, зачем ты приходил! Я еще потешился бы над казаками!
Действительно, это был Дмитрий Михайлович Волосатов, душевнобольной сын купца из Распопинской станицы. В хутор Подпешенский его привезли лечить. Он был уже в Москве, где почувствовал себя легче и приехал домой; но тут ему опять стало хуже. Родные обратились к знахарям, которые больному, однако, не помогли. Утром Волосатов опять созвал казаков, попросил у них извинения за причиненное беспокойство, поставил водки, казаки благодушествовали. Волосатов, однако, снова посмеялся над ними: он распорол свою пуховую подушку, обсыпал мирно беседовавших за чаркой казаков и со смехом уехал, крикнув им: «Дураки»! (Приазовский край. 59 от 05.03.1894 г.).
1899 год
«Таганрог. Явившаяся на днях к городскому врачу Н. Н. Довмонт-Клименко крестьянка Елизавета Немеричева, проживающая Камбициевке, рассказала любопытную историю, характерную для обывателей предместья Таганрога. Немеричева услыхала, что некто Порфирий Годарев, торгующий на Касперовке, приготовляет особую жидкость, которая при надлежащем употреблении придает лицу белизну и румянец. Крепко, очень крепко захотелось ей испробовать действие «гондаревской живой воды» и послала она за ней свою прислугу Воробьеву. Та купила у Гондарева флакон черной жидкости за 80 копеек и принесла домой. Первая испробовала действие жидкости Воробьева. Но едва она натерла ею себе лицо, как почувствовала все признаки отравления: ей сделалось дурно, в глазах пошли темные круги, голова закружилась. Скоро, однако, все это прошло, и на лбу у Воробьевой вместо белизны появились раны; такие результаты не испугали Немеричеву, не в меру жаждавшую белизны и румянца лица. Предполагая, что жидкость очень «крепка» и только по этой причине оказала такое сильное действие, Немеричева разбавила ее водой и тоже натерла лицо. Но, вместо румянца, вся физиономия ее покрылась сыпью. Теперь Немеричева, как мы слышали, намерена преследовать Гондорева судебным порядком. Врач Шамкович, свидетельствовавший Воробьеву, когда раны ее зажили, нашел у нее на лбу два пигментированных рубца, происшедшие от ожога каким-либо сильнодействующим веществом».
«Таганрогский округ. «1-го марта на станции Таганрог имел место следующий случай. Около 12 часов дня кондуктор товарного поезда, за несколько минут до отхода последнего в Ростов, случайно заглянул в один из порожних вагонов и увидел там двух мальчиков, притаившихся в углу. Пригласив их выйти на свет Божий, кондуктор с удивлением узнал в одном из мальчиков 7-летнего сына начальника станции Успенской, Екатерининской железной дороги, господина Б., а в другом – 8-летнего сына машиниста водокачки той же станции, господина К. На вопрос, как они попали в Таганрог и зачем забрались в вагон, мальчики, после некоторого запирательства, объяснили, что они, ни мало, ни много «собрались ехать в Америку» и питали надежду добраться туда «как-нибудь», так как денег у них имелось всего лишь 17 копеек. Оба путешественника одеты были в большие сапоги, с ранцами на спине, причем у одного оказался захваченным с собой, по-видимому, для обороны против краснокожих, столовый нож, а у другого старый, попорченный, никуда не годный револьвер. «Робинзоны» пустились в путь с вечера 28 февраля, пешком со станции Успенской, и думали проехать до Новороссийска по железной дороге, а оттуда, пароходом, прямо в Америку. На станции Таганрог была, меж тем, получена телеграмма со станции Успенской с приметами беглецов, с выражение предположения, что мальчики «едут в Америку», и с просьбой доставить их, в случае нахождения, на место жительства. С юными Робинзонами так и поступили, т. е. отправили их в тот же день на станцию Успенскую».
«Область войска Донского. Что такое подпольные адвокаты, об этом, кажется, и школьники осведомлены. Это те паразиты общества, которые крепко присосались к темному люду и эксплуатируют его всеми возможными способами. Они ютятся, конечно, прежде всего, около судебных учреждений, где ловят темный люд, ищущий правосудия. Несколько лет тому назад секретари новочеркасского окружного суда энергично боролись с подпольной адвокатурой и старались изгонять «аблакатов» не только из здания суда, но даже с подъезда его и с тротуара. Последствием такой борьбы было дело об оскорблении секретаря суда каким-то подпольным адвокатом, усмотревшем в распоряжении секретаря посягательство на его права.
На днях я шел мимо подъезда новочеркасского окружного суда и случайно наблюдал такую сценку. У подъезда стоял пожилой субъект с мясистым сизым носом, с клинообразной бородой и припухшей физиономией. На улице у саней возилась какая-то баба.
- А, ведь, его дело все-таки я выгородил! – кричал сизый нос бабе.
- Вы присяжный поверенный? – обратилась к нему в это время другая, видимо, станичная баба.
- А что вам угодно? – уклоняясь от ответа, спросил ее сизый нос.
- Не можете ли вы взять мое дело? Если можете, нельзя ли вас просить выслушать? в чем дело?
- Сегодня никак не могу! - решительно и тоном необыкновенно занятого человека ответил сизый нос.
Дальнейшего разговора я не слышал, но меня поразило нахальство этого сомнительного субъекта, который у входа суда разыгрывает роль настоящего присяжного поверенного. Некоторые из таких подпольных адвокатов, чтобы сильнее воздействовать на своих клиентов и поддержать в их глазах свой авторитет, проделывают такие вещи: заметив членов суда или других членов судебного ведомства, они любезно раскланиваются с ними. Им, конечно, отвечают поклоном по свойственной интеллигентному человеку вежливости. А ответный поклон для «аблакатов» имеет прямое значение: они потом уверяют своих клиентов, толкающихся тут же, что это де пошли в суд их хорошие знакомые, благодаря которым они могут даже самое безнадежное дело провести с успехом.
Как, однако, бороться с этими паразитами? Как выжить их не только из коридоров суда, но и с тротуара, находящегося возле здания суда? А бороться необходимо. Нельзя равнодушно смотреть на безответственную эксплуатацию этих пройдох.
В некоторых округах Донской области волостные суды далеко нередко применяют телесные наказания к провинившимся крестьянам, а крестьянские учреждения утверждают подобные приговоры, признавая, что без порки обойтись нельзя и что для мужичьего тела она ничего, кроме пользы, принести не может. В других округах волостные суды почти вовсе не прибегают к порке, против которой уже давно ратуют лучшие люди России, а крестьянские учреждения стремятся отменить приговоры о порке. Чем объяснить такую разницу во взглядах? Господа сторонники «осязательного воздействия», объяснитесь, пожалуйста!
Горные богатства все уплывают и уплывают с тихого Дона. Пока-то жители нашей области возьмутся за разработку этих богатств, пока-то отечественные капиталисты встанут с золотых мешков, к которым они словно приросли, иностранцы забирают в свои руки все, что можно взять. Сколько помещичьих земель с залежами каменного угля, железа и других ископаемых перешло в руки иностранных компаний в одном Таганрогском округе! Теперь, говорят, какая-то компания скупает несколько рудников в Александровске-Грушевском. Есть у нас на Дону солидные капиталисты, которые могли бы создать крупные предприятия по эксплуатации горных богатств, но эти капиталисты слишком уж сильно дрожат за каждую копейку своих миллионных состояний, боясь затратить их в какое-либо предприятие, раз оно не дает верного процента, и предпочитают стричь купоны». (Приазовский край. 60 от 05.03.1899 г.).