Новелла.Часть 2 (окончание).
- Ну, во-первых, это для девочек. Я бы не стал смотреть.
- «Будто у нас в театры вообще больше ходят мальчики… Мальчики ходят с девочками. А девочки – потому что ходят»,
- это она додумала уже после, когда шла одна по слепящему апрельскому солнцу. Что «во-вторых», он так и не сказал. Но он, видимо, не планировал, в самом деле, проснуться с писательницей и был не готов реагировать галантнее.
...Ей давно вспоминалась сказка, итальянская, прочитанная в позднем детстве, и всё представлялась в виде спектакля. Сказка, конечно, про любовь и принца. Как говорят мужчины: «Про что фильм? Про любовь, конечно?» - непонятным всепонимающим тоном: мол, ну, разумеется, про что еще вам интересно? И хочется уточнить: « А про что ещё бывают фильмы и книги?.. А вам интересно про что? Неужели про уб...ства? Ну, так это о том же самом, только наоборот – о её отсутствии».
Ей показалось (а, ведь, и впрямь всего лишь показалось), что они в той же шутливо-умной манере, и при той же его широте мышления, обсудят сюжет и у неё оживут те диалоги, которые она опрометчиво не записала ночью, а утром было некогда, а после опять некогда. А позже она помнила только расплывчатые контуры, но никак не могла восстановить живую, острую, неожиданно правда смешную нить этих диалогов, четко рисующих характеры и ситуации. Что-то такое нащупалось между фильмами Захарова и советскими сказками типа «Старая, старая сказка» – что и детям было б интересно и взрослым смешно. Её можно было бы поставить, например, даже в детском театре – то есть, буквально, из детей-актеров. Было очень досадно, но что делать, она не профессионал, как, впрочем, и в своем радийном менеджменте, да и во многом другом.
***
Они так и не поняли ещё, будет ли кто из этого что-то делать? Но то ли такие люди в большинстве подобрались, то ли, всё же, здание было так устроено, что больше его называли садиком.
Да, конечно, можно было устроить огромный цветочный магазин в виде зимнего сада, зеленого острова в сером нецентральном квартале города. Тоже красиво. Но амфитеатр внизу?.. Там можно, например, хранить горшочки, удобрения и почвосмеси…
Просто мечталось позавидовать детям, которые уже могли бы вырасти из этого садика.
Детский сад или Зимний сад – они мыли окна, стены, перебирали лавочки, столики: которые крепки и целы, которые годятся для камина (дерево было хорошее, гореть будет вкусно: сосна – Лиля когда-то недолго, в студенчестве, занималась резьбой по дереву у настоящего художника-резчика). А камин был на первом этаже.
И все, по-видимому, невольно представляли себя и свое детство – если бы они жили целый день в круглом доме с видом на небо, на облака, деревья, птиц, солнце и дождь…
И между всеми тихо-тихо-солнечно разливалась лучистая нежность с запахом весны.
Если кроватки вдоль окон – они же стены - получалось, каждый ребенок – один на один с небом.
- Это же одиночество… - удивился кто-то, - зачем ребенку одиночество?.. – Но голос не настаивал, здесь никто ни на чем не настаивал. Голос был вспоминающий.
- «Наедине с небом – это уже не одиночество…», - подумала Лиля.
- Разве это одиночество – с небом вдвоем?.. – услышала она.
Она обернулась – это был он.
Она замечала его взгляды на себе, несколько раз. Но старалась не думать. Молодой парень.
Ей больше так не хотелось. Потому что для чувств нет возраста. А для одиночества он есть.
***
- У меня вряд ли быстро получится.
- Сразу почти ни у кого не получается, ты не переживай.
- У меня вообще сначала долго может не получаться…
…Их пальцы соединились, погружаясь в мягкую глиняную массу. Круг вертелся. Ей почудилось, что она сама вкруживается в эту глину, сливается с нею и размякает в ней, и кружится, кружится, расходясь от мягких движений его рук…
Она проснулась. Это был сон.
- Это был сон… - ей снова начало быть грустно. Она встрепенулась. Осторожно выпласталась из постели, не наступая на грусть, не сбрасывая её с себя. Грусть свернулась кольцом и осталась висеть на гру...и мягко посвечивающим ожерельем.
- Тебе понравилось? – позвонил он.
Ожерелье соскользнуло с шеи, рассыпалось по гру...и, рукам, спине и запрыгало – засверкало весёлыми бусинами вокруг её ног.
- Да, конечно. – Она вспомнила сон.
- Хочешь ещё?
- Ещё? – вспомнила она сон.
- Да, ещё туда сходить?
- Да, конечно…- "Так это был не сон?.." - Глина – это… мягко так… Я бы вообще туда походила, если можно. Мне все равно сейчас нечего делать…
- Можно, конечно.
***
Душ – это хорошо. Она бы и сама приняла душ. Она прилегла на диван.
- Может, ты тоже хочешь? В душ? – он вернулся сразу...
Друзья! Дальше идёт скорее поэтичный, нежели очень откровенный, эпизод, который всё же не стоит публиковать сюда, а потому приглашаю вас перейти в мой Телеграм канал.
***
- ...А что мы там будем делать?
- Я буду преподавать. Ты – тоже, если захочешь. Создадим школьный театр, ты поставишь свою сказку.
- Я не понимаю: ты из огромного города хочешь уехать жить в деревню? А как карьера? А культура, и все такое?
- Ну, в городе нет природы, в деревне – культуры. Всегда чего-то нет. А карьера... Стану директором школы, а потом – заврайоно. Например. Чем не карьера?
Она помолчала.
- Ты, вообще, представляешь, насколько я тебя старше?
- Насколько?.. Наверно... А какая разница?
- Ну, как это?.. По-твоему сколько мне лет?
- Ну, где-то от 27 до 35...
Она засмеялась.
- Угадал?
- Нужно уж было бы гадать от 25 до 40...
- И что это по-твоему должно для меня значить?.. Что это меняет?
Она пожала плечами.
- А где эта деревня?
- Где-то в южный районах. Вот, - достал он листок бумаги и протянул ей.
- Вот это да... – она удивленно смотрела то на него, то на листок.
- Что? Далеко?
- Это моя деревня. В смысле, мы там сейчас живем, мои родители...
Он удивлённо смотрел то на неё, то на листок.
- Ну, вот! Я же знал – мы всё равно должны были встретиться!
У неё не было что сказать.
- Можно глину привезти, круг поставим, печь...
- Там есть – белая...- задумчиво сказала она.
- Ну, и вот! – снова доказательно обрадовался он.
Она пожала плечами.
***
- Поспала?
Она села и посмотрела в окно задних дверец машины. Они ехали уже ближе к её местам, лесные и горные пейзажи остались позади, началась почти степь. Солнце сияло в траве.
- Или ещё не проснулась?
- Да, наверное, еще почти сплю...
- Завтрак на траве? Будем? Есть хочешь?
Она сонно прикидывала – хочет или нет. За окном среди солнечно-зеленой свежей мелкой травы мелькали голубые пятнышки – точно маленькие лужицы – диких ирисов. Она совсем забыла про них: так долго тут не была в мае.
- Да, давай остановимся.
Он въехал в еле заметную, как две тропинки в траве, просёлочную дорогу.
Они подошли к ирисам.
- Красивые, - сказал он.
Она подошла ближе к одной из группок цветов – точно правильно собранному букету. Светло синие лепестки трепетали, посвечивая на солнце, сквозь ресничные листья нежно перемигиваясь с майским небом. Сладкая истома мягкой судорогой пробежала по её телу. Она вздохнула. И... проснулась.
Она поняла – это не сон. Да, всё это было не сон.
Она сладко потянулась и засмеялась.
- Ты чему? – он выносил корзину с едой и пенку из машины. – Проснулась, наконец?
- Кажется, да.
Друзья, ваш лайк и подписка очень помогут развитию канала. Благодарю вас.