Продолжение. Начало здесь: Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая
Белка побежал по своим делам, а я двинулся к следующей яме. На обратном пути снял и смотал все донки, уложил на дно противогазной сумки, а сверху пристроил трёх налимов. Лучше, чем ничего…
Стоп. А это ещё кто там, на том берегу Аяна? Лось!
Внезапно изображение приблизилось, словно к моим глазам поднесли мощный бинокль. Крупным планом вижу улыбающуюся морду лося. Скалится, шельмец, жёлтые зубы мне показывает и головой качает. Сволочь. Тоже меня учить собрался.
— Ну, ты чего, Сохатый? Корову свою потерял?
— Нет, не потерял. Она на болоте с ребятишками сладкую заячью капусту ест.
— Ети твою налево! Говорящие белки, лоси… Что дальше-то будет!
— Ничего не будет. Если не забудешь то, что узнал сегодня, изменишься. Лучше станешь. А если подумаешь, что это всё глюки, так скотиной и останешься.
— То есть я сейчас скотина, а ты тогда кто?
— Дурак. Я же не умею человеческим языком говорить, поэтому мои мысли в твой лексикон облачаются. Это твои слова, не мои. Только таким примитивным существам, как человек, нужны слова. А нам они зачем? Чтоб врать? Слова придуманы для лжи. Тот, кто общается напрямую, без слов, врать не способен.
— Ах, вот оно что! Как бы это не забыть всё… Что сегодня произошло. А то подумаю, что это галюники.
— Проснёшься — забудешь. А придёт время — всё вспомнишь!
— Ах! Так я что, сплю, что ли?! Ну, точно! Как я не сообразил — это же сон! Не бывает говорящих Белоков и Лосев.
— Ну-ну… А ты попробуй, проснись, — осклабился наглый Лось. — Ты не спишь, ты слегка за грань заступил. Маленькая частица тебя по-прежнему находится в твоём мире, а большая — уже в ином. В том, куда попадают только мёртвые и те, кто, вроде тебя, не в себе немного, по ряду причин. Мы, лоси, тоже так развлекаемся. Мухоморов лупанём и путешествуем по лесам других миров. Шкура здесь, дух там. Ваши шаманы тоже так делают. Главная твоя проблема в том, что ты одной ногой в своём мире, а другой — в ином. А когда левым глазом видишь один мир, а правым в это же время — иной, то картина не складывается. Вот ты и думаешь о Двадцать третьем километре.
— Ну, всё, Сохатый. Я понял, что ничего не понял, но ещё немного, и я точно кукукнусь с тобой.
Иду по тропинке к косе, а вслед мне доносится дикий лосиный хохот и хриплое стариковское: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! Гэ-гэ-гэ».
День превратился в столетие. Это самый длинный день в моей жизни. Периодически сознание отключается полностью. Причём в самый неожиданный момент. Начинаю произносить фразу и замолкаю, не договорив. Замираю с открытым ртом и прилагаю неимоверные усилия, чтобы шевелить языком, челюстью и губами. Чтоб мой голос звучал не только в моей голове, но и в пространстве. Иначе друзья меня не понимают. Блин… Оказывается, с лосями говорить проще, чем с ближайшими друзьями.
Однако… Несколько раз Зайка выполнял мои просьбы, которые я не произносил вслух. Но он этого даже не заметил!
Наконец наступило восемь часов вечера. Автобус останавливается на прижиме, и мы грузимся через заднюю дверь, чтоб усесться на пыльном диване над моторным отсеком. Снова всю дорогу слушать надсадный вой двигателя и нюхать подгоревшее сцепление вперемешку с тошнотворным запахом рыбы…
— Чё не едем?
— Проснись, придурок. Мы в Кадыкчане.
— Чё-о-о? Не гони! — с удивлением озираюсь вокруг и убеждаюсь в том, что мы на самом деле находимся на остановке у деревянного базара, рядом с «Нижним» магазином. Как это мы в мгновение ока перенеслись с Эмтегея домой?
«Включаю автопилот» и бреду по тёмным улицам к своему дому. Улица 50 лет Октября, дом четыре. Странно, почему «50 лет Октября»? Не «имени», даже не «Пятидесятилетия», а просто «Пятьдесят лет Октября». Как придумывают названия улиц? И почему в каждом населённом пункте обязательно должна быть улица Ленина? Вот сейчас посёлок очень бурно растёт, каждый год сдают несколько многоквартирных домов с улучшенной планировкой, и надо же, назвали-таки новую улицу именем вождя мирового пролетариата. Зачем? Он же никогда в Кадыкчане не был, даже слова такого никогда не слыхал!