А в родительском то доме таки есть, беда приключилась. Не обмануло Любаву сердечко.
Тогда, после свадьбы, как ворота закрыли да отъезжать стали, подошёл колдун Димарон к карете, коня приструнил и деньги стал требовать, перебирая пальцами и пощелкивая. Кинул ему Яков пару монет на ладонь.
- Чтоб сполна рассчитаться, сделай ещё одно дело... Не обижу!- наклонившись, зашептал на ушко Димарону.
Хитрая, зловещая улыбка пробежала по лицу колдуна.
Через пару дней постучалась в родительский дом колдовка Олга. Воды испить попросила. Цыганкой нарядилась, волосы под платок прибрала.
Зашла во двор, осмотрелась вокруг. Красиво здесь. Выметенные дорожки, цветы благоухают на клумбах резных возле дома, а вдоль забора тянутся вьюны разноцветные. На лавочке, в тени яблони Владимир с Татьяной сидят унылые, молчат, каждый о своем думает. Даже приход цыганки не вызвал у них никакого интереса.
Глотнула колдовка воды из ковшика, что Фат принес, и давай приставать к родителям с гаданием, про дочку их, Любаву, ужасы рассказывать. Карты раскладывает и глазами, прищурившись, страху ещё больше нагоняет, слова вымолвить не даёт хозяевам.
- Околдовали вашу дочь! Украли по дороге, увезли, спрятали, мужа её прочь выгнали, в лес. Ай, порча сильная, морок страшный!.. Снимать надо порчу. Срочно! А не то беда приключится, - не унималась колдовка.
Потом же, покачивая головой и пристально глядя в глаза, почти шёпотом произнесла:
- Ай, сильно сделано, мне одной не одолеть. Может пустите пожить у вас месяц? Так мы и справимся с лихом быстро.
Испугались родители не на шутку, так их колдовка замутила своими речами страшными. Ведь ждут молодых уже третий день, а их все нет и нет. Что и думать, не знают. А тут вон что, оказывается.
- Заселяйтесь, коли так. Комната внизу есть свободная, Фат покажет. Да вызволите нашу дочку из беды побыстрей, -распорядился Владимир.
Татьяна сидит, платочек, Любавой вышитый, разглаживает, и слёзы рукой смахивает, слова от горя вымолвить не может.
Уже ближе к вечеру вслед за Димороном, увешанным по плечам котомками с утварью и спускавшимся вниз по лестнице в комнату, предложенную Владимиром, громко хохоча, беззаботно покачиваясь, шли Олга и Надин. Шумно и радостно они по-хозяйски передвинули мебель, разложили по местам свои пожитки, не скрывая своё ликование. Их план в действии!
Испросив предварительно, просверливая глазами хозяина дома, Олга определила место во дворе для костра. Там они нажарили мяса, закидывая готовые куски в огромную миску. Накрыли стол. Пригласили на ужин хозяев для знакомства.
Татьяна посидела немного и, сославшись на усталость ушла, оставив ненадолго Владимира, беседующего с Димароном. Тот час же Олга пустила в ход всё своё очарование, приспустив лямки лёгкого, вечернего платья и обнажив полные, белокожие плечи. Надин уже приготовила приворотного зелья и ловко его подлила в бокал Владимира.
Взор Владимира затуманился. Чувство наслаждения обуяло всё его тело.
С этого времени колдовки начали обихаживать да соблазнять Владимира, отдаляя от Татьяны, вразумления которой ещё больше отдаляли их друг от друга.
Такой морок навели колдовки на Владимира, что не стал он выслушивать упрёки своей, когда то ненаглядной и обожаемой жёнушки, и выгнал её из дома средь бела дня.
Не смогла Татьяна удержать его от колдовства скверного. Ушла в чем была, рыдая, в надежде отыскать Любавушку.
А колдовское отродье перебралось в хозяйские хоромы. Там и веселились, наслаждались жизнью пока не выманили с Владимира все деньги, всю казну, годами заработанную да скопленную, колдовки наглые. Потом и выставили в ночь пьяного со двора. Иди, куда хочешь. И ворота закрыли.
Чета садовников только не ропщет. Боятся колдовок, кабы чего на них не навели, прислуживают колдовскому племени. А те живут себе припеваючи, веселятся да спорят между собой беспрестанно, кто из них большую Силу имеет.
В это время и приехала Любава.
Тихо зашла во двор. Кругом доски раскиданы. Из раскрытого окна ругань слышится. Оторопела. Тут садовница как раз из магазина вернулась. Скороговоркой прошептала Любаве про матушку и батюшку, что дом свой покинули, и скрылась в своей пристройке.
Ужаснулась Любава происходящему. Быстро поднялась в дом, дверь открыла и что есть мочи закричала:
- Вон из дома! Я на вас управу найду!
Раскрасневшись от негодования, с силой хлопнула калитку и направилась в городскую Управу.
Смекнули колдовки, что жизнь их веселая закончилась в этом доме. Осерчали, что опять прятаться придется, дом новый искать. Поскидывали в тугие узелки вещи ценные, хозяйские да и сбежали, таясь, по-быстрому.
Только перед тем, напоследок решили они Любаве отомстить. Проклятие наложили!
Чёрные нити по забору колдовки раскидали. Спустились в подвал, обложенный булыжниками, свечи зажгли, пробормотали слова поганые да палкой по стенам застучали. Потом на камень огромный, не сдвинешь, который аккурат возле дома лежал, встал колдун. Глазами от злости сверкает, балдахином чёрным в разные стороны размахивает и посохом деревянным, змеиной шкурой обвитым, по камню стучит, заклятие грозное выкрикивает! Тут же взъерошенные колдовки у ворот присели, поднатужились, человечка из г*вна слепили, в песке обваляли, под камень засунули и умчались восвояси.
Вскоре Любава в дом вернулась с окружными стражниками. Глянули, пусто в доме, нет никого.
Начала Любава порядок в доме наводить. Отродясь такого бардака не видала. Пыль, грязь, всё кругом раскидано. Ну, что ж, глаза боятся, руки делают. За два дня в доме управилась. Чистота и свежесть, глаз радуется!
А во дворе прибраться чету садовников попросила. Только уж больно они не расторопные. Как сонные мухи, по двору ходят и с места на место мусор перекладывают.
Не выдержала, решила помочь двор убрать.
Подошла Любава к воротам и стала нить черную, лохматую развязывать. Только узел развязала и упала ничком, не дыша.
Садовники увидели, испугались, не знают что делать, только руками размахивают. Немного погодя Фат опомнился и засеменил короткими, жилистыми ножками на дорогу, помощь звать. А там ни единой души нет. Собрался было к соседям стучаться. Вдруг, видит кибитка цыганская катится, пыль поднимая. Бросился к ней, рукой размахивая.
Тпру...,- раздался низкий, хрипловатый голос.
Лошадь остановилась.
Неспеша, подбоченясь, мерно шагая, появилась старая цыганка, пыхтя трубкой. Красивая, не смотря на возраст. С длинными вьющимися, чёрными волосами, местами с проседью, охваченными красной косынкой, прикрывавшей брови. Прищурясь, быстрым взором она окинула двор и лежащую у ворот бездыханную девушку. Достала зелёный, бархатный кисет, спрятанный в многочисленных, разноцветных юбках, высыпала содержимое на ладошку и что то прошептала по своему, по цыгански.
Распыленный порошок привел Любаву в чувство. Она открыла глаза и попыталась встать.
- Залезай-ка, девонька, в мою хибару. А в этом доме пока тебе делать нечего, - кивнув на родительский дом, поддерживая и помогая еле державшейся на ногах Любаве сесть в повозку.
- Не время! - проговорила цыганка, натягивая вожжи.
