Исповедь души. Книга 2. Глава 7.

Так звучит в тишине тишина,
Так, рождая немое мгновенье -
Начинает движенье струна…
Я стою в темноте у окна -
Время здесь, прекратило теченье.
Время тут… Только где это «тут»?
Мысль спешит с дуновением ветра,
Собирая в себя километры
Тех дорог, что уже не ведут…
Не ведут в чудодивные страны,
Размываясь теченьем прилива -
Исчезают в воде торопливо,
Наполняя собой океаны…
В тишине - за мгновенье до звука,
Чуть быстрее движенья гортани,
Чуть быстрее сердечного стука -
Зарождаются словно цунами -
Чувства тонкие, как паутинка!
Чувства те, что совсем без названья,
Чувства те, что обычно не помнят -
Пробуждая мечты и желанья,
Наполняя весь мир чем-то вечным,
Воссоздав основание рая -
Изливаются звуками речи:
«Я люблю тебя! Слышишь, родная…»

Вечность секунды междумирья мигнула, как обычно, напомнив мне о том, кто я на самом деле. Смыв с меня всю шелуху этого мира, она окутала меня туманом другого. В голове было пусто. В кои то веки не надо было думать о том, где я, кто я… можно было просто быть. Я плавал в тумане уже знакомого мне мира Йох, и никак не мог определиться, какую же форму я хочу ему придать. А потом просто плюнул на все предрассудки и вновь оказался на берегу озера.

Беловолосая дриада сидела на берегу и смотрела на заходящее солнце.

- Ты вернулся или так и не уходил?

- А ты не помнишь?

- Не помню. Это же Йох. Тут время относительно. Ты каждый раз приносишь его с собой, а я обычно живу без него.

- Тебе со мной… ?

- Глупый! Конечно нравится. Есть время или нет – это по большому счёту не важно. Важно с кем.

- А тут много других?

- А сам ты как думаешь?

- Должно быть много. В этом мире легко находить ответы.

- Только тем, кто умеет задавать вопросы, а таких не так уж и много.

- Ты знаешь ответ на мой вопрос?

- Ты и сам знаешь ответ на свой вопрос.

Солнце всё так же садилось за озеро. В его свете её волосы казались рыжими. Больше всего на свете мне хотелось подойти и обнять её, но я боялся, что, если я это сделаю, я уже не смогу отсюда уйти. А мне надо было вернуться. Я обещал вернуться.

- Я не уверен, что знаю.

- Знаешь… «Ты всё всегда знаешь сам».

- Откуда ты знаешь эти слова?

- Из твоих мыслей. Ты же и так понял - зачем спрашивать?

- Не знаю. Что мне мешает нормально жить?

- Ты сам. В том виде, в котором ты есть сейчас, тот мир тебя не примет. Тебе надо забыть часть себя. А уж как ты это будешь делать – это ты сам решай.

- Легко тебе говорить.

- Нелегко. Я сижу и говорю, а мне хочется встать и обнять тебя. Только ты этого не хочешь, а я не хочу видеть, как ты будешь избегать меня. Иди. Поищи свой ответ в другом месте. Оставь меня наедине с моим озером.

- Твоим? Я думал…

- И поменьше думай. Хотя… У тебя всё равно не получится.

Мир подёрнулся дымкой. Озеро превратилось в океан, звуки леса сменились шумом прибоя. Я шёл по пляжу, а тёплые волны омывали мои ступни. Под ногами скрипел песок. Забыть себя… Но как? Самым простым вариантом было проснуться. Проснуться после этого путешествия, как будто всё это приснилось. Осуществимо? Сложно, но осуществимо. Нормальные люди из сна выходят в другую реальность. Мне же надо было из другой реальности вернуться в свой сон.

А что такое сон? Сон - это реальность, созданная чьим-то разумом. Она хрупка и разрушается, когда её создатель просыпается. Межмгновение подмигнуло мне, и я влетел в осколки созданного сновидения, чтобы проснуться и осознать, что эти осколки были всего лишь сном. Я проснулся, но я проснулся, помня о том, кто я и чего хочу. Сознание того, кто должен был проснуться было поглощено мной, как всегда и бывало при вторжении в чужую жизнь. Я посмотрел на свои руки, заставил их расплыться мутным пятном и снова проснулся. А потом ещё и ещё. Вся моя реальность состояла из осколков сна и пробуждения. Стоило мне хоть на миг вспомнить себя – реальность плыла, и я просыпался в новом мире. Я вскакивал с постели, поднимался из капсулы, выныривал из каких-то жидкостей, взмывал в воздух. Счёт моих пробуждений шёл… да не было уже никакого счёта. Я постоянно просыпался. Иногда один, иногда с кем-то, но с каждым пробуждением я оставлял кусочек себя где-то там… во сне. Раз за разом, ещё и ещё. Кто я был? Чего я хотел? Это стало не важно. В какой-то момент проснувшись я понял, что у меня всё получилось. Это было очень стойкое ощущение, хотя что именно получилось я не мог сказать. Я уже слишком о многом не мог говорить.

Я проснулся под писк будильника. Надо было идти. Вопросов - Зачем? Почему? Не возникало. Их, в принципе, никогда не было. Я каждое утро вставал и шёл. Проходил по чёрному зеркальному коридору. Он чёрный? Зеркальный? Почему я об этом подумал? Да и кто вообще этот я, который подумал? А руки уже привычно касались каких-то датчиков и панелей. В организм начинали поступать питательные вещества, которыми был пропитан воздух. Вместе с ними мозг получал всё, что ему было нужно для того, чтобы тело испытывало полный комфорт. Температура, влажность – всё было таким каким должно было быть. А руки выполняли свою работу. Кто же я? Я? Странно об этом думать. А что будет, если я остановлюсь и не буду касаться этих панелей? Я попытался, но не смог. Руки не могли делать того, к чему не привыкли. Привычка здесь была сильнее воли. Сильнее чего? Что за странные слова? Что за странные образы? Стоило мне на мгновенье задуматься и рука моя, так чётко нажимавшая ранее все кнопки, на долю секунды опоздала. На крохотную долю секунды. И моё тело пронзил экстаз. Мне стало настолько хорошо, что на какое-то время я забыл обо всём, и после того как я пришёл в себя, вопросов уже не возникало. Проделав все необходимые манипуляции со светящимися панелями, я вернулся обратно и встал на своё место. И уснул. Просто уснул. Чтобы больше не видеть снов.

Так прошло несколько дней… лет… вечностей… я не знаю. Да и как их посчитаешь в мире, где за временем не принято следить. Но потом ресурс моего организма выработался и однажды я прекратил существовать. Межмгновение взрезало моё сознание вернув ему всю память. Я прожил жизнь, не вспомнив кто я. Я добился того чего хотел. Можно было просыпаться дома.

Я открыл глаза и встал со своей кровати. Я вернулся! В теле образовалась такая лёгкость, что я подпрыгнув взлетел сквозь потолок к звёздам, и… Взлетел?! Сквозь потолок?! Это же невозможно! С этой мыслью я опять проснулся. На этот раз мне было очень тяжело пошевелиться. Тело затекло. Мышцы одеревенели и отказывались повиноваться. Сколько же я пролежал вот так вот? Тело было как камень. Хотя нет - оно и было камнем! Пока меня не было оно успело окаменеть! И я снова проснулся. На этот раз в холодном поту.

- Дорогой, что случилось?

Женские руки обняли меня за плечи.

- Кошмар приснился?

Что-то было не так, но что именно – я не помнил, хотя должен был помнить. Я чего-то хотел... или мне это только приснилось?

Кажется, последнюю фразу я сказал вслух.

- Чего-то хотел?

Чьи-то губы коснулись моей шеи.

- Может меня?

- Подожди… я видимо никак ото сна не отойду.

- Ну так я сейчас тебе помогу.

Губы находили всё новые и новые места, и каждое их прикосновение доставляло всё большее и большее наслаждение. А потом мои руки, привычно потянувшись, обняли чьё-то упругое, приятное, а самое главное, очень знакомое тело. Я знал его не хуже, чем своё и я знал к чему и как нужно прикасаться, чтобы оно тоже вздрагивало от удовольствия. Это было прекрасно. Это было прекрасно настолько, что, когда я достиг вершины этого неземного удовольствия, я опять проснулся.

Будильник, чтоб его! Вечно этот будильник звонит в самый неподходящий момент. Такой сон был! Но сны снами, а надо было вставать. Как говорил мой знакомый: «День, сам по себе, говном не станет». За окнами, как это обычно бывает зимой, было ещё темно. В квартире, как это обычно бывает зимой, было свежо, и вылезать из-под одеяла не хотелось категорически. Но надо, надо, надо… Собравшись с духом я прошлёпал по холодному линолеуму в ванную и открыл воду. Я стоял, грел руки под горячей струёй воды и прислушивался к своим ощущениям. Какая-то смутная мысль маячила где-то на окраинах сознания, раздражая и не давая нормально думать. Словно бы я забыл что-то очень важное…

Встряхнув головой, я набрал в ладони побольше воды и с удовольствием умылся. Это всё сон! Надо, наверное, уже что-то делать с личной жизнью, а то… На этом мысль благополучно оборвалась. Я привычно почистил зубы, привычно оделся, привычно закинул в себя пару бутербродов с чаем и так же привычно вышел на улицу. В ожидании трамвая я снова впал в задумчивость.

- Что-то будет… Что-то должно произойти… Сегодня… Или не сегодня, но скоро… скоро…

Подъехавший на остановку трамвай вырвал меня из моих размышлений. Я загрузился в него, сел на своё любимое место у окошка и привычным движением достал из бокового кармана книгу. Только чтение почему-то не шло. Что-то постоянно отвлекало и не давало сосредоточиться. Спустя пять минут, поняв, что ничего у меня с этим не выйдет, я отложил книгу и уставился в окно. В окне был привычный пейзаж. Привычный настолько, что пытаться увидеть в нём что-то новое было совершенно бесполезно. Всё те же сотни раз виденные дома, деревья, машины. Даже машины всегда были одни и те же. Скукота. Может уехать? На юга! Туда где тепло, где нет такой промозглой зимы. Хотя… Оно и здесь-то грех жаловаться. Два месяца зимы – дожди. Исчезающие из поля зрения деревья уводили мысли в какие-то философские дебри. Почему-то вспомнился Юнг с его классификацией восприятия. Странно. Я так давно ни о чём таком не думал. Каждый день я ездил в этом трамвае на работу, каждый день наблюдал этот пейзаж, а мысль о том, что я крайне редко смотрю внутрь себя посетила меня только сегодня. Да и вообще сегодня день какой-то… За всеми этими размышлениями, я чуть было не проехал свою остановку. Выскочив в уже закрывающиеся двери, я закинул рюкзак за спину и взглянул на часы. До работы оставалось двадцать минут. А идти – десять. Можно было не торопиться.

На проходной датчик привычно считал мою карточку. Что-то пискнуло и в стене справа открылась маленькая секция. Ключей там не было.

«Ага… пришёл уже. И чего ему дома не сидится?»

В кабинете было тепло. Куртка заняла своё привычное место на вешалке.

- Ну что у нас сегодня?

- Ничего… ждём приключений.

Парень сидящий за столом оторвался от монитора.

- А у тебя жажда деятельности проснулась? Можешь пойти картриджи заправить. Они уже давно ждут.

- А вот возьму, и пойду.

- Странный ты какой-то сегодня.

Для того чтобы попасть в комнату, где заправляли картриджи - надо было пробежаться по улице между корпусами. На мгновение я остановился, засмотревшись на громаду главного цеха, которая возвышалась в сотне метров, закрывая собой пол неба. В гладкой зеркальной поверхности здания что-то отражалось, но что именно - в искажённом отражении было не распознать.

- Словно окно в другой мир.

- Эй дружище? Ты чего замер? Забыл чего?

Проходящий мимо человек (судя по одежде – рабочий одного из цехов) похлопал меня по плечу.

- А? Что?... Да нет… Это я просто задумался.

Я встряхнул головой и пошёл дальше. «Что же сегодня за день то такой! Не иначе - магнитные бури на солнце.»

Вернувшись, после заправки, в кабинет, я привычно плюхнулся в кресло и столь же привычным жестом придвинул к себе клавиатуру. Не менее привычный мир интернета распахнул свои объятия и… и остался стоять в одиночестве. Строчки плыли перед глазами, а информация никак не хотела укладываться в голове. Всё казалось каким-то неважным, несущественным. Я откинулся в кресле и уставился в потолок. Кресло, не ожидая от меня такой подлости противно скрипнуло.

- Что это с тобой вдруг?

Напарник удивлённо глядел на мои манипуляции.

- Да ничего не хочется… настроения нет.

- У тебя нет настроения? Для интернета?! Слушай, а глянь-ка в окошко… там случайно четыре всадника с неба не спускаются?

- Очень смешно.

- Да какой уж тут смех. Ты же из сети только поесть и пописать раньше вылезал, а тут… прям даже страшновато. Да и медведя жалко.

- Какого медведя?

- Да который в лесу сдох.

- А ты, я гляжу так и брызжешь юмором.

- Стараюсь. Так что случилось то? У тебя правда всё нормально?

- Нормальней некуда! Сон сегодня какой-то странный приснился. Наверное, всё из-за него.

- А что за сон?

- Не скажу… Это личное.

- У… а я то думал… а оно вона как просто. Девушку найти не пробовал?

- Ой-ой-ой! Кто бы говорил! Пробовал… Сам знаешь, чем всё закончилось.

- Ну и что? Это же не повод прекращать попытки. Вон Кристинка из бухгалтерии давно в твою сторону поглядывает. Взял бы, да и пригласил её куда-нибудь.

- Ну да, приглашу… И о чём мне с ней говорить?

- Да найдёте о чём. Ты же вон в сети о чём-то разговариваешь.

- Разговариваю, но там…

В общем это был обычный рабочий день с обычной работой, обычными разговорами. Обычный. Почему-то это слово вызывало у меня очень неприятное ощущение. Самое удивительное, что раньше я никогда об этом даже и не думал. Очень хотелось сделать что-то, что бы выбило меня из этой колеи.

- Крис? Ты занята?

- Пять минут… Ты чего хотел?

- Пять минут на то, чтобы сказать, или через пять минут ты освободишься?

- Да всё уже. Говори.

Симпатичная девушка выглянула из-за груды бумаг, наваленных на её столе. Иногда создавалось ощущение, что все эти бумаги, папки и прочая дребедень не падает исключительно благодаря какой-то магии, потому что конструкция была явно несовместима с законами тяготения. Но при этом всё как-то держалось. И как я уже знал, при необходимости Кристинка могла выудить из этих груд любой лист, даже не пошатнув конструкцию. Что ж, у каждого свои методы работы. Тем более что бухгалтером она была – от бога.

- Ты, сегодня после работы, что делаешь?

- Странный вопрос… Домой иду. А ты хотел мне помешать?

- Была такая мысль. Хотя, если ты так решительно настроена, то я не буду тебя звать в один ресторан, где сегодня живой концерт джазовой музыки и очень вкусно кормят.

- Нуу… Ты что! Как я могу на такое согласится, имея в альтернативе сидение в одиночестве дома и поглощение подогретых макарон.

- Я знал, что у меня нет шансов, но глупо было не попробовать.

- А у меня будет время привести себя в порядок после работы?

- Тебе абсолютно незачем приводить себя в порядок, ты и так прекрасна!

- Ух ты, какой напор. Что это с тобой сегодня случилось, что ты так разбрасываешься приятными словами и перспективами?

- Не знаю. У меня просто с самого утра острое желание чего-то прекрасного.

- Ты же это про ресторан сказал?

- Конечно. Именно про ресторан. Что может быть прекрасней ресторана, в котором ты сидишь за столиком. Так тебя ждать?

- Угу. Только теперь мне надо работать, чтобы вечером не пришлось задерживаться.

- Всё! Не буду тебе мешать. До вечера.

Вечером мы шли по слегка обледенелому тротуару, и Кристинка увлечённо о чём-то щебетала.

- Ты представляешь? А Наташка ему сказала, чтоб он шёл куда подальше! Хотя зря, наверное, она же по нему так сохла.

В принципе, моего участия в разговоре не требовалось. Нужно было только со всем соглашаться и вовремя кивать. Чем я усиленно и занимался.

Вечер проходил довольно приятно. Приятная музыка, вкусная еда. Девушка симпатичная опять же. Но ощущение того, что что-то не так, не оставляло.

- Слушай Крис, а тебе никогда не хотелось, сделать что-то необычное?

- Например?

- Ну не знаю… Поехать путешествовать.

- Хотелось конечно. Только что тут необычного? Вон, у нас Иринка каждый год куда-то ездит.

- Нет… а так чтобы забуриться куда-нибудь в тайгу, в горы, на дикие острова.

- Нет, не хотелось. Приключений мне и так хватает. Мне бы наоборот - спокойствия и неги.

- Самое удивительное, что до сегодняшнего утра - я тоже так думал. А теперь хочется чего-то, сам не знаю, чего.

- Это, наверное, гормональный сбой. Это бывает.

- Да… Наверное…

И вечер продолжался. Потом мы стояли около гардероба одеваясь чтобы выйти на улицу. Кристинка стояла перед зеркалом задумчиво смотря на своё отражение.

- Саш… Скажи мне честно - я красивая?

- Странный вопрос. Конечно красивая.

- А что это значит? Я вот иногда смотрю на себя и не понимаю, зачем я всё это делаю… Ну там, косметика, одежда… Почему кто-то решил, что вот это красиво, а это нет?

- Тебя потянуло на философию? Шампанское было слишком крепким?

- Дурак! Шампанское тут не при чём. Это всё твои вопросы.

- Какие?

- Ну помнишь ты меня спросил, не хотелось ли мне сделать что-то необычное?

- Ну да.

- Так вот – хочется. Очень!

- А что тебе…

Её губы были мягкими и слегка сладковатыми.

- Но почему-то кто-то придумал правила, по которым я не должна так делать.

- Ты не торопишься?

- Куда? Я делаю сейчас то, что хочу сделать сейчас. Почему я всё время должна думать о том, к чему меня это приведёт? Я устала… Не хочу! Я хочу хоть один вечер прожить сейчас, а не планировать своё будущее. Поехали к тебе?

- Поехали. Только у меня там бардак.

- Ну, мне проще смотреть на твой бардак, чем думать о том, что ты смотришь на мой.

- Тогда поехали.

Такси везло нас по ночному городу. Кристинка казалась такой маленькой и хрупкой. Она сидела, прижавшись к моему плечу и лишь неровное дыхание выдавало то, что она не спит. А за окном плыл ночной зимний город. Фонари проносились мимо, создавая причудливые тени которые постоянно менялись. А ещё я впервые за сегодняшний день успокоился. Всё было правильно.

Это был чудесный вечер… а потом день, а потом ещё один. Через месяц она собрала вещи и переехала ко мне жить. Всё было чудесно! Только странное чувство, что я забыл что-то очень важное, так и не оставляло меня. Кристинка постоянно таскала меня по всяческим концертам, выставкам, семинарам и прочим культурным мероприятиям. Я не очень любил это всё, но стоило посмотреть в её восторженные глаза, когда она взахлёб рассказывала, как давно она хотела попасть на выставку этого художника (музыканта, певца, артиста), и сразу приходило понимание того, что все мои «мучения» были не напрасны.

Как-то раз, во время посещения выставки работ каких-то монахов из какого-то высокогорного монастыря, ко мне подошёл человек. Он долго смотрел на меня, потом улыбнулся и протянул мне ладонь для рукопожатия.

- Здравствуй Эйнар.

- Извините, вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Меня Сашей зовут.

- А… Сашей? Странно… А так похож. Вы совсем меня не помните?

- Извините, но нет. А вы с выставкой приехали? А то городок-то у нас небольшой, а я вас ни разу не видел.

- Да… С выставкой… Вы извините, что не представляюсь. Я просто не знаю какое из имён правильней назвать.

- Так вы из монастыря?

- Я?... Да… Наверное, из монастыря.

Возникла неловкая пауза. Я не знал, что говорить, а мой собеседник витал где-то в облаках. Обстановку спасла Кристина.

- Саш! Ну что ты тут застрял?! Пойдём! Там такие маски классные!

Мой собеседник изменился в лице. Он смотрел на Кристину и глаза его становились всё больше и больше.

- Эоле?

- Что, простите?

- Это моя жена. Её зовут Кристина. Крис, а это один из организаторов выставки. Ему показалось, что я похож на кого-то из его знакомых.

Я нервничал. Не знаю, что меня так нервировало, но мне хотелось побыстрее уйти. Странный монах вызывал у меня какие-то непонятные чувства. Он пугал меня, но в тоже время меня не покидало ощущение, что мы с ним действительно знакомы.

- Эйнар… Эоле… Я очень рад, что вы всё-таки вместе. Я, наверное, вас смутил? Извините, я не хотел.

- Да нет - ничего страшного. Любой может обознаться.

- А Эйнар и Эоле – это ваши друзья?

Кристинке было интересно.

- Да… Можно сказать, что друзья.

- А они правда так на нас похожи?

- Это очень долгая история. Если хотите – мы можем встретиться как-нибудь и поболтать. Я вам про них расскажу, если вы не против. Запишите мой телефон.

Он продиктовал номер.

- А сейчас – извините, но я вынужден вас оставить. Не стесняйтесь, звоните в любое время.

- Странный он какой-то.

- Ну а как ты хотел? Он же монах! А давай ему позвоним на выходных? Никогда ещё не доводилось общаться с монахами!

- Угу… Вот так вот значит. Меня тебе уже недостаточно? Тебе монахов подавай.

Кристина рассмеялась.

- Ну ты сравнил, конечно. Тебя я люблю, а монах это… А ты слышал? - говорят, что они помнят все свои предыдущие жизни. А вдруг мы с ним в прошлой жизни встречались. Интересно же!

Ну как ей можно было отказать…

- Хорошо. Завтра я позвоню.

Но завтра я не позвонил, и после завтра не позвонил… Я не хотел себе в этом признаваться, но мне было страшно. Каким-то десятым чувством, я твёрдо знал, что эта встреча перевернёт мою жизнь с ног на голову. Я не мог объяснить природу этого знания, но… Самым парадоксальным было то, что одновременно со страхом, я чувствовал, что этот разговор мне нужен. На третий день я решил прекратить все свои терзания и позвонил.

- Добрый день.

Голос, звучавший в телефоне, был воплощением спокойствия.

- Добрый. Это Александр. Мы с вами виделись на выставке, помните? Вы ещё меня перепутали с кем-то из своих знакомых.

- Я? Перепутал?

- Ну да. Вы дали мне свой телефон, и сказали, что всё расскажете при встрече. Моя жена очень заинтересовалась. Она вообще всем всегда интересуется, и если вы не передумали, то…

- Вы хотите встретится? Где? Когда?

- Я не знаю. Я хотел узнать, как будет удобно вам, чтобы как-то договориться.

- Хорошо. Давайте договоримся.

Этот странный разговор выбивал меня из колеи. Всё было как-то не так… непривычно. Все заготовленные слова куда-то подевались, меня начало потряхивать.

- Так, когда вам будет удобно?

- В любое время.

- А где вам будет удобно встретится?

- В любом месте.

«Значит договорились» – мелькнула в голове фраза из анекдота.

- Давайте на выходных. В кафе «Изабелла», рядом с парком. Вы знаете, где это?

- Да, конечно. Во сколько?

- Давайте с утра, но не слишком рано. Часов в 11 вас устроит?

- Конечно.

- Ну, хорошо. Тогда до встречи.

- До встречи.

Я положил телефон на стол. Меня слегка потряхивало, при том, что логически, я не видел ни одной причины для того чтобы нервничать. Не успел я обдумать эту мысль до конца, как внутри что-то щёлкнуло и по телу разлилось спокойствие. Прекратилась дрожь, мысли в голове перестали танцевать джигу – всё было правильно.

***

Утро было чудесным. Вообще, в последнее время, утро было чудесным всегда, но сегодня оно было чуточку чудесней обычного. Вчера вечером я лёг спать пораньше, а Кристинка на пол ночи закопалась в сеть выискивая информацию о монастыре и монахах, чтобы во время встречи быть во всеоружии, и теперь, проснувшись, радостно делилась со мной полученной информацией.

- Ты представляешь?! Они оказывается считают, что никаких прошлых жизней не бывает?!

- Не бывает? Подожди… ты же сама говорила…

- Ну да! Говорила! Все так говорят, а они верят, что человек живёт все свои жизни одновременно и понятие «прошлые» по отношению к ним неприменимо.

- Одновременно? Это как?

- Ну вот там об этом и писали, что они дабы не вызывать лишних вопросов называют их прошлыми, но на самом деле… В общем там такая фигня… Я себе вчера чуть мозг не свернула.

- Ты?! Чуть мозг не свернула?! Мне тогда, наверное, даже пробовать не стоит. Я ещё с «современным искусством» не до конца разобрался.

- Да ну тебя!

Она говорила, а я к стыду своему – не слушал. Мне всегда нравилось смотреть на неё, когда она что-то рассказывала. Её глаза, лицо… Она была так прекрасна в своём порыве, что я частенько выпадал из реальности любуясь её красотой.

- Ты меня опять не слушаешь!!!!

- АУ! Ухо! Больно же!

- Так тебе и надо!

- Я тебя слушаю.

- Да? И о чём я говорила?

- О монахах и монастыре.

- Это понятно. А конкретнее?

- Ну… Ай! Не кусайся!

- Буду кусаться!

- Сама, между прочим виновата. Нечего быть такой красивой. Я когда на тебя смотрю - у меня коллапс сознания.

- Хорошо. С завтрашнего дня перестану мыться и расчёсываться.

- Не поможет.

- И чистить зубы.

- Нуу…

- Научусь ковыряться в носу и пускать слюни. Может хоть так ты меня слушать начнёшь.

- Не поможет. Я всё равно буду любоваться твоими прекрасными, восхитительными зелёными глазами.

- Вот так вот значит! Вот она – дискриминация по цвету глаз. Меня не слушают – потому что у меня глаза зелёные.

- Не зелёные, а красивые.

- Правда?

- Самые красивые на свете.

- Ну ладно… поцелуй меня что ли.

- Я прощён?

- Мне надо подумать… целуй давай!

В 11 часов мы сидели в кафе.

- А он точно придёт?

Кристинка крутилась во все стороны, не находя себе места.

- Я не знаю. Я с ним общался не больше твоего.

- Ну ты же с ним договаривался.

- Он сказал, что придёт… А вот кстати и он.

- Где?

- Вон.

Со стороны парка к кафе подходил знакомый нам монах. Правда в этот раз вместо странного балахона со штанами, в которых он был на выставке, на нём были совершенно обычные джинсы и футболка.

- Ой! Точно! А как ты его узнал? Я вот, если бы ты не показал, ни за что бы ни догадалась.

- Не знаю. Просто узнал и всё.

- Слушай, а как нам его позвать? Ты узнал, как его зовут?

- Нет… забыл.

Кристинка хихикнула.

- Ну не кричать же ему на весь парк: «Господин монах!!!».

«Господин монах», тем временем, не задумываясь направился к нашему столику, как будто заранее знал, где мы сидим. Зайдя в кафе, он достал из заднего кармана блокнот, и заглянув в него, подошёл к столу.

- Доброго утра. Александр. Кристина.

Крепкое рукопожатие для меня, лёгкое для Кристины и слегка виноватая улыбка.

- Присаживайтесь пожалуйста, вы что-нибудь будете? - Кристина, как опытный завсегдатай кафешек перехватила инициативу.

- Не знаю. А надо?

- Давайте мы возьмём вам чаю. Здесь делают очень вкусный чай. И печенье.

Она махнула рукой официанту.

- Вам какой?

- На ваш выбор.

Пока Кристина объясняла официанту заказ – монах перевёл взгляд с неё на меня и улыбнулся.

- Я очень рад, что вы вместе.

- Знаете, я тоже. Вы кстати так и не сказали, как вас зовут - я поспешил перевести тему - Если не хотите говорить своё имя, тогда скажите хотя бы как к вам обращаться.

- Да. Это вечная проблема. Вы не подумайте, что я что-то скрываю. Просто у меня столько имён, что я не знаю какое из них правильное и поэтому никак не могу выбрать. - монах задумался – Вы можете называть меня Джим. Вас устроит?

- Конечно. Главное, чтобы вас устраивало.

- О, для меня это несущественно.

- А почему так? – Кристинка отпустила официанта и включилась в разговор.

- Что почему?

- Почему у вас много имён? Это какое-то специальное монастырское правило?

- О нет, что вы. У нас нет никаких правил. Вы в курсе чем занимаются в нашем монастыре?

- Я читала в сети. Что-то про прошлые жизни, которые на самом деле совсем не прошлые.

- Мы обычно говорим «другие жизни», дабы не вмешивать в это понятие время. В нашем монастыре мы стремимся к осознанию своего цельного «я».

- А при чём здесь другие жизни?

- Эта жизнь – это всего лишь крохотная часть меня. Хотя «часть»- не совсем подходящее слово. Если проводить аналогии – это больше похоже на тень.

- На тень?

- Ну да. Возьмите кубик, поставьте перед экраном и направьте на него луч света – возникнет тень. Если вы сместите луч будет другая тень, похожая, но слегка изменённая. Если экран неровный – то тень может быть вообще не похожа на куб. Да и свет может быть разным и в зависимости от этого тень будет меняться. Так и тут – наша жизнь – это тень, а наше цельное я – это кубик.

- Интересно. А при чём здесь прошлые жизни?

- Другие жизни. Всё дело в том, что для того чтобы осознать себя «кубиком» - надо почувствовать объём, а для этого нужно осознать себя в нескольких плоскостях.

- И вы осознали?

- Я? Да.

- И сколько жизней вы помните?

- Помню – тоже не совсем верное слово. Слова вообще редко когда бывают верными.

Джим повернулся ко мне.

- А какое у вас образование?

- У меня? Техническое…

- Это хорошо… Вы знаете, сколько прямых можно провести через точку?

- Бесконечное количество, а какое отношение…

Но Джим уже не слушал меня и повернулся к моей жене.

- Вот видите - ваш муж всё знает сам. - последняя фраза была произнесена с какой-то странной интонацией. - Могли бы спросить и у него.

- Ага, то есть вы помните…

Кристинка прищурилась

- Не помню. Правильней сказать – чувствую.

- Ну хорошо - вы чувствуете бесконечное количество жизней? Это из-за этого вы не можете выбрать себе имя?

- Да. Именно так. Я часто путаюсь, и на практике мне проще никак себя не называть.

- Интересно. А что вам это даёт?

- Даёт? Я не понимаю вопроса.

- Ну кроме того, что вы путаетесь в именах, вам это что-то даёт? Для чего всё это нужно?

- Я не знаю ответа на ваш вопрос.

- Ну как это? Вы же для чего-то пошли в монастырь.

- Да, пошёл, но сейчас я уже и не помню зачем я это делал. Это как с именами. У меня было много причин, чтобы пойти в монастырь. Я не знаю какая из них правильная.

- А вам не тяжело вот так? Жить, когда ты не можешь быть уверенным в том, что знаешь?

- А вы можете быть уверенными в том, что знаете?

- Ну… Да… Наверное…

- Вот видите – я знаю, что ни в чём не уверен. Вы не уверены в том, что знаете. Разница только в формулировке, а по сути – одно и то же.

Кристинка тряхнула головой

- Что-то я совсем запуталась.

- Ну да. Это сложно для понимания. Для того чтобы это понять – нужно совсем другое мироощущение, но проблема в том, что, когда у вас будет это мироощущение – понимание потеряет для вас всякий смысл.

- А что такое мироощущение?

Беседа наконец заинтересовала и меня. Джим усмехнулся.

- По-моему это очевидно. Мироощущение – это то, как вы ощущаете мир.

- Ну, это понятно. Но разве вы можете ощущать его по-другому? У вас такие же глаза, руки, уши. Вы видите и слышите так же, как и я. Что могло измениться?

- Буаланбе мо ра тугана дху гардено… Что вы сейчас услышали?

- Не знаю. Это другой язык?

- Не важно. Скажите, что вы услышали?

- Набор слов, которых я не знаю.

- Вот. А для другого человека это строчка из песни. О любви. Если с ней связаны какие-то воспоминания, то ещё и эти воспоминания. Мы слышим одно и то же, но чувствуем совершенно по-разному.

- Ну ладно. Пускай… Это языки, их много, а зрение? Осязание?

- То же самое. Один человек смотрит на картину импрессиониста и видит в ней размытое неаккуратно нарисованное изображение, а другой видит в ней движение, которое автор передаёт размытыми контурами. Всё зависит от того как смотреть.

Монах начинал меня раздражать своим упрямством. Мне почему-то очень хотелось, чтобы он ошибся, где-то прокололся, чтобы…

- Картины, языки – это частности. А вот в обычной жизни? Вот перед вами сижу я. Я человек. У меня две руки, две ноги, голова. Любой, кто посмотрит на меня увидит человека. Какие тут могут быть изменения?

- Не любой. Негр увидит в вас белого, китаец – широкоглазого.

- А вы? Что видите в нём вы?

Кристинка собрала мысли в кучу и снова подключилась к беседе.

- Я? Я вижу в нём суть.

- Суть?

- Я не знаю, как это объяснить. В каждом человеке, да и не в человеке тоже, есть его суть. Называйте это душой, изначальной идеей, прообразом… Эта суть всегда остаётся неизменной, где бы вы ни были, и в какой бы форме не находились. Она делает вас – вами. Я привык видеть именно её.

- Не понимаю.

- В этом мире, в этой жизни вы белокожий высокий мужчина, в другом вы можете быть темнокожим карликом, в третьем - женщиной - чем угодно, даже куском камня. Единственное, что останется всегда неизменным – это ваша суть. Я умею её видеть.

- Интересно. А почему вы назвали Сашу другим именем? Там, на выставке. Вы знали его в другой жизни? Кем он был?

- Да. И почему вы назвали конкретное имя, хотя, как вы говорите, не можете вспомнить даже своё.

- Это да. Это сложно. Я не могу это объяснить, но есть другие жизни, которые я очень ярко чувствую. Иногда даже ярче чем эту. Я знал вас обоих в одной из таких жизней.

- Обоих? Значит и меня тоже? А как это было? Вы можете рассказать?

- Рассказать?.. нет… вряд ли… Я могу вам показать. Но я не уверен – стоит ли вам это видеть.

- Показать?! А как?!

- Есть несколько способов. Я могу это устроить, если вы хотите, но только не здесь. Вы можете завтра приехать ко мне, если не передумаете. Но хочу вас предупредить, что это может быть для вас очень сильным шоком.

- Сильным шоком для меня будет – если я упущу такую возможность!

У Кристинки разгорелись глаза. Это было явным признаком того, что она всё уже решила и остановить её теперь можно только связав… и то не факт.

- Хорошо. Вот адрес.

Джим черкнул пару строк на салфетке.

- Жду вас завтра. А сейчас мне надо идти, надо будет ещё проконсультироваться, как лучше провести завтрашнее мероприятие. Не забудьте, что вы всегда можете отказаться.

- Хорошо. Приятно было пообщаться.

Мы пожали друг другу руки, и Джим ушёл.

- Смотри, а к чаю с печеньками он так и не притронулся.

Кристинка задумалась.

Весь день Крис молчала. Явление, прямо-таки скажем, нечастое, но вполне ожидаемое. Тянуть что-то из неё не было смысла, так как я знал, что, когда её раздумья закончатся мне придётся выслушать каждое слово, пробежавшее через её прекрасную голову. Прорвало её только вечером, когда мы уже легли спать.

- Ну что ты весь день молчишь! Хоть бы сказал что-нибудь!

Фраза была почти ритуальной, и реагировать на неё было совсем не обязательно. Тем более, что пока она не выскажется – у меня не было шансов вставить ни единого слова.

- Неужели тебе совсем не интересно, что будет завтра? Вспомнить прошлые жизни. А если там что-то жуткое? А если я в прошлой жизни была деревом, а если я вспомню как я была деревом и не смогу забыть. Ты представляешь каково это? А вдруг нас просто накачают наркотой, и скажут, что наши глюки - это наши другие жизни? Хотя нет. Есть я там ничего не буду… боюсь. Ну а тогда ничего может не получится.

И вот так продолжалось минут двадцать.

- Может откажемся?

Раз, два, три, четыре, пять… Пауза дольше пяти секунд означала, что она закончила и можно было начинать говорить. Я улыбался. Все эти наши мини-ритуалы доставляли мне массу удовольствия. Начало разговора, конец разговора, «не трогай меня», «я хочу внимания», «я устала». Набор действий, фраз, слов – которые стали уже настолько привычными, что даже не подвергались никакому анализу. Со стороны могло показаться, что мы читаем мысли друг друга, но на самом деле телепатией тут и не пахло. Единственной причиной такого взаимопонимания было обоюдное желание сделать друг другу хорошо. Просто она запоминала мои привычки, а я запоминал её. Я подстраивался под неё, а она под меня. Хрупкое равновесие. Золотая середина. Нарушься этот баланс хоть в одну сторону и ничего бы из этого не получилось. Для выстраивания этой незримой системы ушёл не один год, а теперь я с удовольствием пожинал плоды наших обоюдных усилий. Она боялась и ей нужна была моя поддержка.

- Ни за что! Такой шанс выпадает не каждый день. Ты думаешь, что ты сможешь себе простить, если упустишь его? А вдруг это наша судьба? Сходим, а там, если нам что-то не понравится – мы всегда сможем отказаться. Может и вообще ничего не получится.

Я чмокнул её в лоб.

- Не бойся. Если мы на что и идём, то в любом случае мы идём на это вместе, а значит, даже если у нас поедет крыша – то она одинаково поедет у нас обоих и друг для друга мы не изменимся. Ну а остальные меня мало интересуют.

- Хорошо. Ты знаешь…

- М?

- Я рада, что ты у меня есть.

- Я тоже. Спи давай.

Ночь. За окном шумел город. Точнее не шумел, а периодически издавал какие-то звуки. То машина проезжала где-то неподалёку, то где-то совсем вдалеке гремел поезд, иногда раздавались людские шаги или голоса, ветер шумел кронами деревьев. Кристинка спала, свернувшись калачиком и положив голову ко мне на грудь. Я слушал её ровное дыхание и изо-всех сил старался не шевелиться, чтобы не потревожить её сон. Мне не спалось. В голове крутилась фраза «Я очень рад, что вы всё-таки вместе» … «Всё-таки»! Что же он такого помнил этот монах? И стоило ли мне об этом вспоминать? И имя… Он назвал тогда Кристинку Эоле. Странное имя. Необычное. У нас таких точно нету. Хотя… Я из города-то толком никуда не выезжал, откуда мне знать где какие имена. В нашей провинции «Эдуард» - уже кажется экзотикой. Эоле. От этого имени у меня мурашки бежали по спине. Меня не покидало ощущение, что с этим именем было связано что-то очень важное. Но что? Нет, если я этого не узнаю – покоя мне точно никогда не будет. С этой мыслью я уснул.

Проснулся я под замечательную музыку. С кухни слышался грохот посуды вперемешку с ругательствами. Моя любимая жена пыталась приготовить мне завтрак. Честно сказать, мы оба не любили ранних подъёмов, но приготовление завтрака друг для друга было неотъемлемой частью нашего соревнования. Причём завтрак, в её исполнении, был просто потрясающим. Я не знаю, как ей удавалось это чудо, потому что лично для меня было подвигом даже приготовление её любимого кофе. А уж яичница… колбаса… И, судя по некоторым репликам, ещё и с соусом. Всё-таки она у меня герой.

Дом, в котором Джим снимал квартиру, на время проведения выставки - был на окраине города. Дорога до его жилища прошла в молчании. В принципе, всё что можно было обсудить – мы обсудили за завтраком.

- А вдруг мы тоже начнём имена путать? Как я работать буду? У меня же встречи важные бывают. С начальством постоянно общаться приходится. Это тебе хорошо – на тебя никто вообще внимания не обращает.

- Ага… пока чего-нибудь не сломается.

Кристинка хихикнула.

- Ну да, есть такое. Не переводи тему!

- Да ладно тебе! Нашла проблему. Я вон всю жизнь имена путаю. В институте пока учился во избежание эксцессов обращался ко всем преподавателям «Извините, пожалуйста». Не кипишись! Будем решать проблемы по мере поступления. Я думаю, что, когда мы приедем – мы сможем более подробно разузнать чем нам это всё грозит, и решить надо ли оно нам.

- А если…

- А если – разберёмся на месте. Мы ещё вообще ничего не знаем, а ты уже придумываешь кучи ужасов. Я думаю, если бы начать путать имена было так просто – то людей вроде Джима было бы гораздо больше.

- Ну да… ты прав. Тебе правда яичница понравилась?

- Правда понравилась.

Обычный двор, обычный подъезд, самые обычные бабульки на лавочке. Начало складываться ощущение, что мы идём не на встречу с монахом из какого-то закрытого монастыря, а просто к знакомым. Через несколько секунд после звонка в дверь – щёлкнул замок. Складывалось ощущение, что Джим специально нас ждал, стоя у самой двери. Мысли в голове скакали как бешеные: «И одежда та же самая! У него вообще другая-то есть? И улыбается он как-то странно. Как и всегда.».

Я нервничал, Кристинка тоже. Мы поздоровались и неуклюже толкались в прихожей, пытаясь разуться, под молчаливое одобрение хозяина.

- Вы проходите в комнату, присаживайтесь. Я там уже приготовил чай, осталось только кипятка налить. Я его сейчас принесу.

С этими словами Джим ушмыгнул на кухню, а мы прошли в комнату.

- Ты глянь! Ни одной статуэтки. Ничего нету. Самая обычная квартира.

Кристинка яростно искала на чём бы сосредоточить своё внимание и не находила.

- Садись давай. Вон две чашки на столе у диванчика – это, я так понимаю, нам.

- Нет, ну правда! Я думала тут будут какие-нибудь статуэтки, благовония, музыка в конце концов. Монах же всё-таки. А тут вообще ничего. Как будто к соседу в гости пришли.

- А вам не нравится это ощущение?

Джим зашёл в комнату, неся видавший виды чайник.

- Не знаю. Просто это непривычно. Обычно от монахов и монастырей ждёшь какой-то экзотики.

- Экзотики у нас хватает – вы же были на выставке. Просто в обычной жизни эта экзотика без надобности. Да и это не моя квартира, а всего лишь съёмное жильё – так что ничего удивительного здесь нет. Угощайтесь.

Джим разлил кипяток по чашкам.

- А это обычный чай?

- Да.

Джим удивлённо моргнул, и его лицо просветлело.

- Вы, наверное, решили, что в преддверии показа я буду пичкать вас галлюциногенами?

Джим рассмеялся.

– Хочу вас разочаровать – это самый обыкновенный чай. Хороший конечно, но никакого «расширения сознания» он у вас не вызовет. Так что можете смело пить, а я пока расскажу вам, что вас ожидает, чтобы вы не пугались.

Джим отхлебнул из чашечки и улыбнулся.

- Во-первых, хочу вам сразу сказать, что я никоим образом не собираюсь ломать вашу психику и изменять сознание. Всё, что я могу вам показать – это небольшая часть из одной из жизней, которую я помню. В той жизни мы были… ну, назовём это друзьями. Это абсолютно безопасно и ничем вам не грозит. Техника, с помощью которой, я дам вам возможность вспомнить эту жизнь вместе со мной - что-то сродни гипнозу. Причём воспоминания у вас будут свои, а у меня свои. Считайте это просмотром фильма… ну, или экскурсией по виртуальной реальности.

- А что нам для этого нужно делать?

- Вам? – ничего. Закрыть глаза и расслабиться. Дело в том, что у каждого из нас, наши воспоминания, помимо всяческих неудобств, пробуждают спящие в нас необычные способности. Никто не знает, что это будет. Кто-то умеет лечить, кто-то видит ауры или что-то вроде того. Я же умею делиться своей памятью. Хотя, правильней сказать – помогаю людям вспомнить моменты, связанные у них со мной.

- Это точно безопасно?

- Не более безопасно чем выходить на улицу. Вы же не знаете, кого вы встретите и что вас ждёт в результате этой встречи, но тем не менее выходите. Я думаю, что, если бы вы хотели отказаться – вы бы просто сюда не приехали.

- А сколько времени это займёт?

- Нисколько. Время – это категория этого мира, обычно пары часов хватает на то чтобы вспомнить несколько жизней. Вам потребуется какое-то время чтобы осознать и разложить всё по полочкам и не более того.

- Хорошо! Мы готовы! Что нужно делать?

Кристинка отставила чашку и повернулась ко мне

- Ты же со мной?

- Ну куда же я без тебя.

Я чмокнул её в нос. И повернулся к Джиму.

- Нам надо куда-то пересесть?

- Не обязательно. Просто сядьте поудобнее, положите ваши руки так, чтобы я смог их достать и закройте глаза. Вам так будет проще.

- Хорошо.

Я держал Кристинку за руку, а другая рука лежала на столе. Сердце намеревалось начать колотиться, как сумасшедшее, но оно успело стукнуть только раз, когда время исчезло и осталась только память.

**

То был мир, очень похожий на наш с вами, но с небольшими отличиями. В нем никогда не светило солнце. Более того, там никто не усложнял себе жизнь устройством Вселенной. Была земля круглой или плоской, ровным счётом никого не интересовало. До края земли ещё никто не добрался, поэтому такие частности и не думали никого волновать. Обитаемый мир был относительно небольшим, по уровню развития он прочно застрял где-то чуть дальше нашего Средневековья. Хотя, тут сложно проводить точные аналогии.

Что-то аналогичное электричеству уже имело место быть, но при этом, скажем, стрелковое оружие отсутствовало напрочь. В общем, мир как мир, жизнь как жизнь. Практически такие же законы физики, как здесь, форма тела такая же, как у здешних людей. Тем не менее было одно отличие. Почему-то в основе этого мира имело место деление людей на касты, и оно являлось чуть ли не основой этого мира. Были люди высшей касты — аноры (почему-то в моей памяти сидит именно это название, хотя там оно наверняка звучало совсем по-другому), и люди низшей касты — эноры. Касты формировались наследственно: кем были твои родители, тем становился и ты. Смешанных союзов не встречалось никогда. Брак или какая-либо связь между людьми разных каст был сродни… Я даже не представляю с чем это можно сравнить здесь. Это было самое табуированное табу на свете. История данного мира не знала таких прецедентов. Не то что брак, но и просто любая связь с особью другой касты, были не то что запрещены, а просто подобная мысль в принципе никому не приходила в голову. Это было невозможно, нереально и являлось чем-то абсолютно очевидным. Как у нас, например, является очевидным фактом, что если вы попытаетесь отрезать себе голову, а потом приклеить её скотчем на место и жить счастливо дальше, то у вас ничего не получится. И этот запрет был основой мира, такой же как в этом мире является непрерывность времени. Собственно, когда я рождался и анализировал эту информацию, то совершенно не обратил внимания на такую ерунду - нельзя и нельзя. Я и так обеспечил себе фантастическую удачливость, долгую жизнь, отменное здоровье и кучу других мелких необычностей, дабы сделать жизнь удобнее. Казалось бы, чего ещё...

***

Память пришла сразу, но мой несчастный разум был не в состоянии принять её всю, и поэтому она накладывалась слоями. Было ощущение, что ты смотришь кино, которое когда-то давно уже смотрел, но забыл. Странное ощущение. С другой стороны, это давало время (хотя какое там время – мгновение, второе и всё продолжается) обдумать то, что я… увидел? Вспомнил?

- Да. Я помню. Мир, касты. «Я обеспечил себе» - а вот тут непонятно. Как это «обеспечил себе долгую жизнь»? Что-то я не помню, чтобы при рождении в том мире были какие-то варианты. Люди рождались, как рождались.

Эта мысль вызвала внутри знакомое чувство, что я забыл что-то очень важное. Чувство промелькнуло и исчезло. Мне было не до него.

***

Я родился в семье аноров и спустя некоторое время стал знаменит. Немного позже выбился в правители.

- Здравствуй философ. Ты же философ? Как тебя зовут?

- Алкор, господин. Я не философ, я учёный.

- Да? И в чём разница?

- Философы рассуждают о мире, чтобы его понять, учёный же пытается понять мир, чтобы его изучить.

- Интересное деление. И как успехи?

- Я уже понял, что совершенно ничего не знаю об этом мире.

- Похвально.

- Вы не смеётесь?

- Нет, а должен?

- Обычно, когда я об этом говорил, люди смеялись надо мной.

- Люди многого не понимают. Ты знаешь почему ты здесь?

- Меня привели сюда солдаты. Видимо кто-то написал на меня донос.

- Да. Говорят, тебе не нравится моя власть.

- Мне не нравится власть в принципе. Один человек не в силах унести такой груз ответственности. Любая его ошибка приведёт к гибели всего, в то время как ошибки при разделённой власти приводят к гибели, частей, которые легче восстановить.

- У тебя есть опыт, чтобы рассуждать об этом?

- Я изучал историю и много наблюдал.

- Похвально. Ты знаешь, что тебя ждёт если обвинение подтвердится?

- Да. Казнь.

- И ты не боишься говорить мне о своих взглядах на власть?

- Мне нечего боятся. Если мой повелитель мудр – то он поймёт о чём я говорю, если же он глуп, то я не хочу видеть, как умрёт государство, которым он управляет, а потому для меня счастье умереть на год раньше.

- Смелые рассуждения. Ты знаешь, кто написал на тебя донос?

- Могу предполагать, но не знаю.

- Я могу сказать тебе их имена.

- Не надо.

- Почему?

- Людей и так очень сложно полюбить. Я не хочу таить злобу на кого-то, только за то, что у него не хватило силы духа или ума.

- Ты можешь поквитаться с ними.

- Я не считаю, что от этого кому-то станет легче.

- Хорошо. Мне нужна помощь. Ты согласишься мне помочь?

- Я подозреваю, что у меня нет выбора.

- Я даю тебе выбор. Мне нужен советник, который бы не боялся говорить мне правду и думал иначе чем я. Ты согласишься на эту должность?

- А если я откажусь?

- Ты поедешь домой и будешь до конца жизни сожалеть об упущенной возможности.

- Вы правы. Я не откажусь. Что входит в мои обязанности?

- Это мы обсудим позже. А сейчас возьми у казначея денег и купи всё что тебе необходимо, а после вызови хозяина – он выделит тебе кабинет в моём доме. Я хочу, чтобы твои мысли были заняты моими вопросами, а не поисками заработка и жилья.

***

Джим! Алкор! Откуда я узнал, что это он? Не понятно. Зато понятно откуда ты меня знаешь.

***

К середине своей жизни я уже благополучно правил в качестве тирана и деспота, захватившего мировую власть. Зачем мне это было надо, сам не знаю.

- Алкор, ты знаешь, зачем нам это всё?

- Что это?

- Ну вот это всё. Власть, богатство.

- Для меня это необходимость. Бедный не может управлять богатыми.

- А зачем нам управлять?

- Я хочу сделать их жизнь лучше.

- А чего хочу я?

- Это знаешь только ты.

- В том то и проблема, что я не знаю. Я как будто выполняю стандартную программу. Как механизм, который завели - и он крутится. Он не может ничего изменить. Его устройство не позволит ему сделать что-то, что не было запланировано создателем. До тех пор, пока не кончится завод или…

- Что или?

- Или пока туда не попадёт камушек и не сломает его. Тогда он брызнет в разные стороны и, наверное, это будет единственным действием, которое он сделает сам. Мне кажется, я жду своего камня.

- Ты хочешь умереть?

- Я не могу умереть. Да, даже если бы и мог - я хочу жить! Только не знаю, как это делать.

- Ты начнёшь жить только тогда, когда осознаешь свою смерть.

- Смерти нет. Это иллюзия.

- Иллюзия – это её отсутствие. Мы умираем каждую секунду. Каждую секунду мы умираем, рождаясь заново. Наша жизнь – это крохотное мгновение, которое должно быть чем-то заполнено. Думая, что ты не умираешь – ты забываешь жить.

- Спасибо. Я подумаю над твоими словами.

К тому моменту многие мои жизни так и проходили, и эта не представляла собой ничего особенного. Мир был игрушкой, и я с энергией попавшего на аттракцион ребёнка вертел его во все стороны. Это было интересно. Я наблюдал за людьми, смотрел, слушал, запоминал. Мне нравилось делать мир лучше — и я делал, благо, получалось неплохо.

В какой-то момент у меня появились друзья. Настоящие. Уж что-что, а отличить фальшивые улыбки от искренних я всегда умел. И мы стали играться вместе. Мир был нашей песочницей. Мы были счастливы, и нашего счастья хватало на всех.

- Алкор!? Ты серьёзно?! Зачем нам смешивать города?!

- Транспортные расходы. Представь сколько мы сможем сэкономить на лошадях если твои слуги смогут приходить к тебе пешком, а не ездить из соседнего города.

- Я как-то не думал…

- А я думал. Более того, я посчитал.

*

- Эйнар! Разрешите вас познакомить: это Клант, он учёный.

- Учёный? И чем же он занимается?

- Я вывожу новые виды растений.

- И как? Удачно?

- Понимаете, фотоморфный синтез позволяет проводить деструкцию в общих сферах генетического кода.

- Клант!!! Я же сказал тебе не грузить правителя своими заумными вывертами.

- Но он просил объяснить.

- Достаточно. Я понял. Джар – твоё личное мнение: его стоит продвигать?

- Ещё как стоит! Он гений!

- Анкор, а ты как считаешь?

- А я верю Джару.

- Ну тогда вперёд. Клант, очень приятно было с тобой познакомиться.

***

Да. Я помню. Друзья, государство, правление. И Анкор – один из первых друзей. Советник, собеседник, иногда упорный противник. Лучший из друзей.

***

Если проводить аналогии, то недолгое время моего «правления» можно смело и без ложной скромности назвать золотым веком. Никогда раньше мне не давалось всё так легко.

А потом я встретил её. Эоле… Она была из эноров. Эноры… Вечные слуги, крайне довольные своей судьбой. До встречи с ней я даже никогда и не вникал в их жизнь. Несчастных среди них не наблюдалось, а остальное меня, честно говоря, не интересовало. Так было принято. Аноры никогда не интересовались жизнью эноров, а те благополучно отвечали им взаимностью. Я не знаю, откуда она взялась, как попала в мой дом. Просто однажды я встретился взглядом с человеком, который принёс мне еду, и мир перестал существовать.

***

Чувство было настолько сильным, что на мгновение я выпал из этих воспоминаний. Это было что-то невероятное! Откуда оно взялось? Почему оно появилось – у меня не было ни единого объяснения. Я терзался и не понимал, что происходит. Вся моя логика, все знания того мира, всё сознание человека, жившего в том мире, кричали, что это невозможно. Невозможно было Анору испытывать чувства к Энору, пусть даже и женщине. Это было всё равно что влюбиться в предмет мебели, тарелку, вилку… Невозможно! Но при этом – оно было. Сильнейшее, ничем не преодолимое желание быть с человеком. Видеть, слышать, касаться. Просто знать, что он есть. Всё стало вторичным, неважным, несущественным. И самое главное – Кристинка. Кристинка и Эоле – были одним целым. Так же как я и Эйнар, Джим и Алкор. Почему я не узнал её здесь? Почему не почувствовал, что это она? Ведь мы несколько лет проработали вместе, а я… Люблю ли я её? – Люблю! Люблю ли я её так, как любил там? Нет, не так - по-другому… Но ничуть не меньше. Теперь я это знаю.

***

Вряд ли это можно с чем-то сравнить. Просто всё остальное стало несущественным, неважным. И дни превратились в сплошное ожидание. Я стал очень много есть, ведь она приносила мне еду. Мой рацион питания из двухразового превратился в десятиразовый. Я натурально сходил с ума. Я не понимал, что я делаю и зачем… Да черт побери! Я и не хотел ничего понимать! Главное — ещё раз увидеть эти глаза. Я смотрел в них и видел… Не знаю, что я там мог разобрать, но уверен, что смотреть в эти два черных омута я хотел бесконечно. Да… Забыл сказать… Если аноры были практически копией людей этого мира, то эноры от них слегка отличались. Они имели бледную, практически белую кожу, тонкую кость, неизменно чёрные волосы и чёрные глаза. Их глаза были полностью чёрного цвета — без зрачков, белков и прочего. И я не мог жить без этих глаз.

Моя натура, моё тело, моё сознание противилось тому, что я чувствовал. Это было неправильно, невозможно, противоестественно, но то, что я чувствовал было больше этого мира. Это чувство приходило откуда-то из-за грани и ему было плевать на правила и законы этой вселенной. Так или иначе, живя в этом мире, общаясь с друзьями, родителями, я никогда не забывал - кто я на самом деле. Я никому и никогда не говорил об этом. Для всех я был просто Эйнар.

***

Кто я на самом деле? Даже прикосновение к этой мысли переворачивало моё сознание с ног на голову. Кто я на самом деле? Мысли в голове начинали путаться смешиваться. Прошлое, будущее, настоящее, эта жизнь, другая - всё смешивалось и переплеталось. Казалось ещё чуть, и я лопну - взорвусь облаком разноцветного конфетти и растворюсь в воздухе. Дабы поберечь своё сознание я постарался выкинуть этот вопрос из своей головы. У меня почти получилось. Вопрос не исчез, но он отошёл на второй план и смотрел на меня оттуда. Дескать – продолжай, а я пока подожду. Всё равно тебе от меня теперь никуда не деться. И мне оставалось только продолжить смотреть на свою жизнь.

Друзья не понимали, что со мной происходит. Никто не понимал. Что там говорить — я и сам был в шоке от всего происходящего, но точно знал, что если не увижу её хотя бы день, то сойду с ума.

И тогда я сделал первый шаг! Я — анор! — вмешался в дела эноров. Обычно эти две касты соприкасались в крайне редких случаях. Несмотря на то, что одни являлись слугами других, управлялись обе касты обособленно. У эноров были свои старейшины, которые тщательно следили, чтобы «господин» всегда оставался доволен. В случае если замечалось недовольство или обязанности выполнялись некачественно, слуга менялся. А аноры никогда не обращали внимания на слуг. Так было принято. Так было всегда. До меня.

Я вызвал старейшину эноров и дал ему указания. Он не понял. Я повторил. Он стоял и смотрел на меня не понимая. Мы говорили на одном языке, одними словами, но мои действия были за пределами его понимания. Он даже не удивлялся. Он просто не понимал. Как бы там ни было, но подчинение высшей касте оказалось сильнее, и он подчинился.

Я назначил её своим секретарём. Я имел на это полное право, но стал первым, кто так сделал.

- Эйнар! Ты что творишь?!

Алкор стоял в дверях зала для приёмов и взгляд его метал молнии.

- С каких это пор я должен перед тобой оправдываться?

- С тех пор, как я стал твоим советником. Что происходит? Ты собираешься начать какие-то реформы? Повысить свою популярность? Шокировать общественность? Зачем это всё?!

- Я так хочу.

- Чего ты хочешь? Бунта в столице!? Ненависти твоих подданных?! Разрыва отношений с другим государством?!

- При чём здесь государство? Я решаю свои ЛИЧНЫЕ дела. Почему я должен перед кем-то отчитываться?

- Ты правитель. У тебя не может быть личных дел.

- Прежде всего я анор.

- Я могу привести к тебе ряд людей, которые сомневаются в этом.

- Да? И кто же я по-твоему?

- Демон, который захватил душу нашего любимого правителя, мессия, который ведёт этот мир к концу света, мутант… Мне продолжать?

- А ты сам-то, что думаешь?

- Я не знаю, что мне думать. Скажи мне, как другу - зачем ты это сделал?

- Что именно?

- Стал приказывать старейшине. Ты же знаешь, что подобные поступки выдают серьёзную степень… Может ты зря отказался от лекаря? Пусть он проведёт обследование ещё раз.

- Обследование уже провели. Оно показало, что я здоров и нормален.

- Может это какая-то скрытая форма заболевания, которую ещё не научились определять. Мы боимся за тебя!

- Мы – это кто?

- Да, все: твои друзья, родители, слуги, подданные в конце концов. Ты ведёшь себя очень странно.

- Я знаю дружище, но поверь мне – так надо.

- ЗАЧЕМ!!?

- Я может быть объясню тебе это позже, а сейчас – мне будет нужна твоя помощь: нужно утихомирить общество.

- Это будет непросто.

- Было бы просто – я бы справился сам.

В конце концов все утихомирились, а тех, кто не хотел, успокоили насильственно. Мы с Эоле стали встречаться каждый день. Я всё время придумывал ей какие-то бестолковые задания. Мне хотелось видеть её, а она… меня боялась. Нет, я её прекрасно понимал: это я помнил, кем являюсь на самом деле, и понимал, что все эти непреложные табу не более чем очередной блок в сознании. Однако она-то этого не знала. На глазах Эоле я рушил основы её вселенной. И тогда я начал «писать дневник»: рассказывал ей про себя и свою жизнь, про то, как я родился, почему так не похож на остальных. А она записывала. Так прошло несколько лет.

Шёл очередной день. Я диктовал, а она записывала.

— Жизнь за жизнью проходили мимо, я не знал, как это изменить, не ведал, что делать, но был абсолютно уверен, что изменить надо.

— И все эти миллионы жизней ты оставался один?

Это были первые её слова. Самые первые. До того момента она всегда молчала. А если и говорила, то только по делу. Перебить? – ни за что на свете. Это было неожиданно. Я уже настолько привык к её молчанию, что даже не сразу осознал, что произошло. А когда понял… Я повернулся и наткнулся на её взгляд — будто взгляд ребёнка, вставшего на дороге у дикого медведя. Ей было страшно. Безумно страшно. Однако что-то не давало ей отвернуться. Это что-то было сильнее страха, сильнее смерти, сильнее этого мира. Она смотрела мне в глаза, и в них разгоралось пламя. Секунда тянулась за секундой, и с каждым мгновением стены, возведённые между нами этим миром, становились все тоньше и тоньше. Я подошёл и коснулся её щеки. Она дрожала. Её, и без того бледная кожа, стала совсем белой, но взгляда она не отвела. Так мы и стояли.

Я не помню сколько времени прошло, потому что время исчезло, а вместе с ним и дворец, люди… Весь мир перестал существовать. Остались только мы. Мироздание кружилось вокруг нас, миры и вселенные казались снежинками в ночном небе. И больше ничего не было нужно. Всё во вселенной наконец-то встало на свои места. Это была вершина счастья! Большего желать невозможно!

Эта вечность длилась всего секунду. А потом песчинка в часах сорвалась с края и начала своё долгое странствие вниз, с каждым миллиметром пути все больше и больше разъединяя нас. И когда она с грохотом упала на дно часов, мы вернулись в этот мир, но он уже не мог удержать нас.

С того дня мы начали общаться. Уходили ото всех под предлогом записи новых страниц моего дневника и разговаривали. Она рассказывала мне про свою жизнь, про обычаи эноров… про всё. Я рассказывал про себя, про другие миры, про устройство мироздания… Да какая разница! Нам было не важно, о чём говорить. Мы слушали друг друга, и это было самой прекрасной музыкой. День за днём мы всё больше и больше приближались друг у другу. И это пугало её всё сильнее. Эоле была ребёнком данного мира, и она не могла переступить через это извечное табу на смешение каст. Мы продолжали прятаться, никто про нас не знал… Да что там не знал — никто даже и представить не мог, что такое возможно.

Так прошли годы. И я начал бояться. Впервые за все свои жизни я, человек, умиравший миллионы раз, стал бояться смерти. Я не представлял своей жизни без неё, а смерть как неизбежная разлучница подходила все ближе и ближе. И чем больше я об этом думал, тем страшнее мне становилось. Ужас впился мне в душу своими когтями и день за днём выдирал из неё куски. Я начал медленно сходить с ума. Пытался найти хоть какой-то способ оставить нас вместе, сделать жизнь вечной, не дать нашим душам после смерти потерять друг друга… И не находил. Я мобилизовал всех учёных, шаманов, магов… Всех, кто мог дать хоть какой-то шанс на то, что наши души будут неразлучны. Конечно, никто из них не догадывался, для чего нужны были подобные изыскания. Однако слухи поползли, а мне было совершенно не до этого. В итоге группа «священнослужителей» убедила меня в том, что истинное объединение душ возможно только после заключения священного союза. Что-то вроде свадьбы. Наверное, я действительно сошёл с ума, раз умудрился поверить в такую чушь, но больше ничего не оставалось, и я схватился за эту мысль, как утопающий за соломинку… Я поверил.

Она просила меня не делать этого, но я был непреклонен и перестал замечать, что происходит вокруг. А зря. Весь мир встал на уши. Люди были в ужасе. Даже те, кого я называл своими друзьями, не могли понять.

- Эйнар!!! Я очень тебя прошу – отмени это безумие!

Джар стоял в дверях кабинета.

- Нет.

- Зачем тебе это?! Вы и так вместе! Зачем этот обряд, огласка? Ты уничтожаешь людей!!! Живые люди умирают ради твоего безумия.

- Это не я безумен! Это вы безумны!! Что вам мешает принять?! ЧТО НЕ ТАК?!

- Эйнар успокойся. Мы можем всё вернуть.

- Не можем! И не будем! Ты многого не знаешь…

- Тогда без меня. Я не хочу в этом участвовать.

- Скатертью дорога!

Джар сделал шаг вперёд, чтобы что-то сказать, но наткнувшись на мой взгляд передумал. Покачав головой, он развернулся и выбежал из кабинета.

- Он ведь плачет. Ему жаль тебя.

Алкор сидел спиной ко мне и смотрел в окно.

- Откуда ты знаешь про то, что он плачет?

- Я чувствую. После общения с тобой я стал очень чувствительным.

- Ты тоже хочешь уйти?

- Если я уйду – ты останешься совсем один. Когда-то ты спас жизнь безумному философу - настало время платить по счетам.

- Спасибо.

- Не благодари раньше времени. Я могу и передумать. Ты слышал, что кричат бродяги? Они говорят, что грядёт конец этого мира, что ты рушишь его основы.

- Ерунда! Что может случится с миром, от какого-то обряда.

- Основы мира – это его столпы. Пошатни один и сломаются все. Ты сам мне говорил об этом.

- Ерунда! Всё образуется. Пойми, это мой единственный шанс!

- Не проси. Я не в состоянии это понять.

Я начал приготовления к обряду. Мир стоял на голове, а я ничего не замечал. Система была давно налажена. Те, кто находился далеко, не верили, что такое вообще возможно. Приближенные… А что приближенные? Недовольных устраняли и на их место ставили более сговорчивых.

Главная беда безумца в том, что он не верит, что он безумен. Золотой век кончился. А я… Доминировала одна мысль: не потерять! Только бы она была рядом! Я уже не видел ни того, что она перестала улыбаться, ни её слез… Я не замечал ничего… Страх… Нет не страх — ужас! Ужас прочно держал меня в своих когтях, и не было никого, кто мог бы остановить меня в моем сумасшествии.

Это было утро. Утро нашей свадьбы. Интересно, мог бы кто-нибудь, взглянув на меня в тот день, сказать: «Несколько лет назад этот человек познал, что такое СЧАСТЬЕ.»? Сильно сомневаюсь. Я напоминал персонаж из фильма про душевнобольных. Разговаривал сам с собой, меня приводили в порядок, а я никак не мог сидеть спокойно - всё время вскакивал, бегал. В итоге, не дождавшись окончания всех процедур, я выбежал из комнаты полуодетый, недопричесанный и отдал распоряжение начинать церемонию. Посыльные кинулись распоряжаться, а я стоял и смотрел в окно. А там было на что посмотреть. В качестве гостей на свадьбе (а по ритуалу гости обязательно должны были присутствовать) собрались, наверное, самые ужасные представители этого мира. И даже их пришлось волочь на это мероприятие чуть ли не силком. Большинство предпочитало смерть присутствию на церемонии. В качестве священника специально из лечебницы душевнобольных вызвали монаха, упрятанного туда за навязчивые попытки уничтожить эту вселенную. Да и он согласился только потому, что свято верил в то, что данное действо именно к этому и приведёт. И она… она должна была стоять у алтаря, однако её не было.

Что-то шло не так. Я сорвался с места и побежал к ней комнату. Я мчался, ломая мебель, попавшуюся по дороге, и срывая с петель двери. Я уже знал, что меня ждёт… но не верил. Перед её комнатой я остановился. Несколько вздохов я собирался с силами, чтобы заставить себя открыть эту дверь.

За дверью стоял мой друг Алкор. Он был единственным из моих друзей, кто оставался со мной до конца. Единственным, кто пытался меня отговорить от этой затеи. Единственным моим НАСТОЯЩИМ другом!

Он смотрел на меня. В правой руке держал окровавленный клинок, а в левой… Он отрубил ей голову. Это была самая лёгкая и безболезненная смерть, которую Алкор мог ей подарить.

— Она просила меня…

Он не успел договорить, но я знал, что друг хотел сказать.

— Когда-нибудь ты поймёшь. Ты предал её…

Эта картина навсегда останется в моей памяти, как выжженное до костей клеймо всегда остаётся на теле.

Он хотел сказать что-то ещё, но не успел. Что-то оборвалось в моей душе. Стало пусто. Безумие, ехидно хихикнув напоследок, ушло, и в пустоту хлынули ненависть, ярость и боль. Всё это захлестнуло моё сознание, в один миг переполнило его и выплеснулось наружу. Я и не представлял, что можно уничтожить кого-то даже не прикасаясь. Я даже пальцем к нему не притронулся - он просто лопнул, как переспелая ягода.

Я выглянул в окно.

- Монах! Ты слышишь меня?! Проводи обряд!

- Но ведь…

- Мы будем здесь!!! Проводи!!!

Он открыл книгу и начал что-то выкрикивать. Наверное, это и был обряд - мне было уже не важно. У меня в душе было открыто окно за пределы этого мира, и оттуда бурной рекой текла ненависть и ярость заполняя меня изнутри. Когда чаша переполнилась – мои чувства выплеснулись наружу. Я подошёл к окну, залез на подоконник и сделал шаг. Это была высокая башня. Если бы я упал, то не выжил бы. Однако я не упал. Я взлетел. Основы мира. Основы мира, которые помешали мне! Я ненавидел их, и они таяли под напором моей ярости… А следом за ними таяло и всё остальное.

Мир перевернулся вверх ногами, и небо ударило меня в лицо, а после раскололось на куски и вспыхнуло нестерпимо жарким огнём. Мир, в котором я жил, разваливался на куски. Он бился в агонии. Люди, звери, камни… Сам воздух выл от боли и умирал в муках. Пространство металось, как зверь по клетке, время кидалось то назад, то вперёд, продлевая и без того затянувшуюся агонию. А потом мир взорвался и перестал существовать. Я уничтожил его. Я уничтожил мир, подаривший мне СЧАСТЬЕ.

***

Когда я открыл глаза – был уже вечер. Тело затекло и очень плохо слушалось. Глаза открыть и то получилось не сразу. Сознание бурлило, переваривая свалившуюся на меня информацию. Ну, Джим - удружил.

Я лежал в темноте. Свет шёл с коридора, ведущего на кухню. Оттуда же раздавались голоса. Я лежал, моргал, и пытался пошевелиться. Тело отказывалось слушаться. По-хорошему мне стоило испугаться, но что-то или кто-то внутри меня был абсолютно уверен, что это нормально и беспокоится не стоит. Надо только подождать и всё придёт в норму. Я верил… А что мне оставалось делать? Некоторая двойственность сознания – тоже пройдёт нашёптывал мне незнакомец, поселившийся в моей голове. Это просто адаптация твоего сознания к новым знаниям. Слишком резко всё на тебя свалилось, и теперь твой разум укладывает это всё так, чтобы не разрушиться. Постепенно.

- Я так не могу! Он уже два часа так лежит! Надо что-то делать!

- Кристина, успокойтесь. Всё будет хорошо. Надо просто немного подождать.

Ага! Джим и Кристинка. Значит с ними всё в порядке. Ну, если не считать того, что Крис нервничает. Нервничает? После всего пережитого?! После того, как ей отрубили голову?! После того как я… Ну, Джим!!! Сейчас оклемаюсь и пойду бить тебе морду, ты уж не обессудь.

- Нет, я пойду побуду с ним!

- Как хотите, только это вряд ли чем-то поможет.

В коридоре раздались решительные шаги и в комнате включился свет. Учитывая, что мои глаза были ещё не в состоянии адекватно реагировать на внешние раздражители – это было неприятно. Не в силах полноценно выругаться я издал какое-то невнятное мычание.

- Саша! Сашенька! Ты в порядке? Я так испугалась за тебя! Ты лежал и не шевелился! Я уж думала всё! Извелась вся! Ну чего ты молчишь?!

Кристинка подбежала к дивану, на котором я лежал, и словно боясь ко мне прикоснуться, села рядом.

- Он скорее всего не может вам ответить. Ему нужно немного времени чтобы прийти в себя.

Джим вышел из кухни и наклонился, глядя мне в глаза

- Как это?

- Смотрите. Саша, вы меня понимаете? Моргните два раза если согласны.

Я моргнул.

- Вы не можете сейчас ни говорить, ни шевелиться. Это нормально. Вам понадобится несколько часов на то чтобы прийти в себя. Сколько я, к сожалению, сказать не могу. Кристину я вывел из транса раньше, чем вас, а вы отправились, если можно так выразится, в самостоятельное путешествие. Она не видела всего того, что видели вы. Вы меня понимаете?

Я моргнул.

Теперь всё было понятно. Уж не знаю в какой момент Джим закончил просмотр, но Кристинка не знала, чем всё закончилось, а я… Ладно. Подождём. Как он там сказал – несколько часов?

Несколько часов? Незнакомец внутри меня хмыкнул - ну-ка, подвинься:

По телу пробежала волна тепла начинаясь где-то в районе макушки. Это было похоже на лёгкий разряд тока, если бы его можно было контролировать и направлять. Тело била лёгкая дрожь. Ещё… И ещё…

- Саша?! Что с тобой?!

- Ныр… Нур… - Губы почти не слушались, но уже неплохо шевелились – Нырмално сё. Ща.

Я сжал руку в кулак, разжал. Повернуть голову, теперь обратно, теперь согнуть руку в локте, поднять. Вполне неплохо получается. Незнакомец довольно кивнул и ушёл обратно на задворки сознания.

- Всё хорошо. Я сейчас оклемаюсь.

- Дурак!! Я испугалась.

Кристинка села на край дивана и глядя мне в глаза шмыгнула носом собираясь заплакать

- Ну-ну! Что за слёзы у постели пациента? Где жизнерадостная атмосфера, поднимающая на ноги даже покойника?

- Я тебе дам покойника!! Шуточки у тебя.

- Дай мне приподняться, и потом я тебя обниму.

С помощью Кристинки мне удалось принять сидячее положение. Тело, с трудом, но тем не менее слушалось. Как только я сел Кристинка обняла меня и уткнувшись в плечо всё-таки разрыдалась.

- Я так испугалась! Я проснулась… Джим проснулся… А ты нет! Джим что-то делал, но потом сказал, что у него ничего не получится и нужно ждать пока ты сам вернёшься. Я думала, я за эти два часа поседею вся!

- Ну тихо, тихо… С Джимом мы потом отдельно поговорим. Негодяй такой. Довёл мою жену до слёз.

Кристинка отстранилась, чтобы, прищурясь, заглянуть мне в глаза

- А что с тобой случилось?

- Да в общем-то ничего особенного. А вы на каком месте проснулись?

- Я точно не помню. Мы с тобой… Это же были мы с тобой?

Я кивнул.

- Так вот - мы с тобой познакомились. Мне так страшно было! Жуть! Я никогда в жизни так не пугалась. Но ты был такой… несчастный. Мне было тебя так жалко. А ещё я в тебя влюбилась! По уши! Мы встречались, ты мне что-то рассказывал про свою жизнь, только она у тебя какая-то странная была - вроде как, их много. И мы встречались, гуляли… И Джим там был. Я с ним тоже иногда говорила. Правда с ним только по делу. Он иногда пытался со мной просто так говорить, но ему было тяжело. А потом… потом всё.

- Ну вот! Просто у меня это продолжалось чуть дольше.

- Ты не врёшь?

- Не вру. Я прожил с тобой почти до самой смерти.

- И мы не расстались?

- Ну как… Ты умерла, а я очень горевал.

- Да? А дети у нас… Ой! Я забыла. Как хорошо, что здесь мы можем просто быть вместе.

- Хорошо…

Через несколько дней я сидел в кафе с Джимом. Мы пили чай и разговаривали.

- Извини, что так получилось. Я не хотел.

После памятного «показа» Джим стал обращаться ко мне на ты. Да что там обращаться - мы стали друзьями. Или просто вспомнили, что всегда ими были.

- Ничего Джим - всё нормально. Я понимаю.

- Просто я не знал, что такое возможно. Я тогда жутко перепугался. Сидел и придумывал, как буду объяснять твоей жене, что ты уже не вернёшься.

- И как? Придумал?

- Нет. Поэтому я вдвойне рад, что ты вернулся.

- Ты так уже делал? С другими людьми.

- Нет, но Братья в монастыре часто такое практиковали. Ты не поверишь, но, если помнить другие жизни – можно заметить, что вокруг нас постоянно обитают одни и те же люди. Где-то мы близки, где-то даже ни разу не заговорили, но всё равно рядом.

- Ты действительно думаешь, что я не поверю?

- Да нет, это я так… к слову. Ты лучше мне скажи, как ты так быстро пришёл в себя?

- Да как сказать… У ваших братьев никогда не было раздвоения личности?

- В 90% случаев. Это адаптация. Твой разум не в состоянии сразу принять две, а то и больше реальностей и всё лишнее уходит во вторую личность. Если не будешь разводить паранойю по этому поводу, то обе личности, со временем, сольются в одну.

- А… ну тогда понятно. Получается, что моя вторая личность – очень хорошо разбирается в этих вопросах. Я пока не очень понимаю, как это всё было. Точнее понимаю, но не знаю, как это объяснять.

- Я понял. Можешь не трудиться, если будет надо – объяснение придёт само, а если не надо… то и не надо. Как Кристина?

- Чудесно. Сплошной восторг. Только что пылинки с меня не сдувает. Никак не может нарадоваться, что здесь мы можем быть вместе безо всяких вывертов.

- Это хорошо. Я именно этого и хотел… Для вас обоих.

- Ну, для обоих не получилось… но это нормально.

- Ты не рад?

- Я не знаю. С одной стороны, я безумно рад что мы вместе, с другой - есть небольшой осадочек.

- Ну, если небольшой – то это не страшно.

- Да, только «небольшой» - это тоже фигура речи. Хотя, в последнее время, мне всё больше кажется, что я не склонен сожалеть о том, что уже прошло.

- Всё что ни делается - к лучшему?

- Типа того. Скорее, я бы сказал: всё что ни сделано – уже не изменить. Жизнь то продолжается…

Прошло несколько лет прежде чем всё улеглось. Я вспомнил кто я.

Как и обещал Джим - раздвоение личности вскоре прошло. Незнакомец в моей голове исчез. Хотя, наверное, правильнее будет сказать, что исчез я, а незнакомец как раз остался. Просто теперь ему приходилось жить мою жизнь. Ох, уж эта моя память! Я изо всех сил старался её не тревожить, благо что теперь я знал к чему это может привести. Главной проблемой было то, что я никак не мог определиться кто же я на самом деле. «Лао Цзы видел сон, где он был прекрасной бабочкой, которая порхала с цветка на цветок. Он проснулся и стал думать: то ли он Лао Цзы, которому снится, что он бабочка, то ли он бабочка, которой снится, что он Лао Цзы.» Я не знал кто такой Лао Цзы, но эти строки часто всплывали в моей голове. Вообще в моей голове стало появляться слишком много нового и незнакомого, но я принимал это как данность. А что мне ещё оставалось?

- Я так тебя люблю! Так люблю!

Теперь каждый вечер, когда мы ложились спать, Кристинка принималась меня тискать. И начиналось всё именно с этой фразы.

- Крис… Ты бы придумала уже что-то пооригинальнее. Полгода – каждый вечер одно и то же.

- Пооригинальнее – будет неправда! Так! Я не поняла? Тебя что-то не устраивает? Или тебе женщины каждый день в любви признаются?

- Последние полгода – каждый день. И меня это полностью устраивает. Но это не значит, что я против расширения словарного запаса.

- Да, какое расширение! Тут даже эти слова – так… стекляшки - чуть тронь и расколются. Мне кажется, что таких слов, которые могут передать то, что я чувствую просто не существует.

- Существуют. Просто слова – это передача информации от одного человека к другому. Если есть другие способы – они превращаются просто в набор бессмысленных звуков. Я и так чувствую, что ты меня любишь. Зачем мне слова?

- А почему я ничего не чувствую?

- Здрасте, я ваша тётя! Как это не чувствуешь?

- Ну, нет… Чувствую, но совсем не так, как ты.

- А как чувствую я?

- Не знаю… Но ты же всех чувствуешь. Не только меня.

- Есть такое. Побочные эффекты - ничего не поделаешь. Нельзя слишком много помнить.

- Но почему я ничего не помню?

- Наверное, потому что тебе это не нужно. Я вот, например, помню, как мы встречались, и ты помнила гораздо больше моего.

- Да? В другой жизни?

- Угу. Можно сказать и так.

- Ой! А кем мы там были?

- Сложно сказать. Я человеком, а ты беловолосой дриадой.

- Нам тоже нельзя было быть вместе?

- Да нет, можно было. Просто я тогда искал ответ на вопрос. И ты мне сказала, что я сам знаю все ответы на все свои вопросы, и я ушёл их искать.

- Ответы?

- Ответы. И новые вопросы.

- Нашёл?

- Не очень. Зато я понял, что они не очень-то мне и нужны.

- Вопросы или ответы?

- И то, и другое. Давай спать. А то завтра нам обоим на работу. Ты ещё помнишь, что нам надо туда ходить?

- Помню, зануда. Счастливых снов!

- И тебе.

Дни бежали один за другим со скоростью спринтера. Было ощущение, что после того, как я вспомнил кто я, время сжалось раз в десять. И если говорить откровенно, то изменилось не только чувство времени. Одни ощущения притупились, в то время как другие стали настолько яркими, что ощущались почти физически. Например – я совершенно перестал реагировать на отсутствие премии на работе (хотя раньше одна мысль об этом ввергала меня в депрессию), зато каждый раз, когда смотрел на свою жену мне хотелось визжать от восторга, чего раньше, опять же, не наблюдалось. В целом - всё было бы неплохо, если бы не постоянный самоконтроль. Почему-то я знал, что выпускать чувства на волю было категорически нельзя. А иногда так хотелось.

- Джим, а в вашем монастыре есть люди, которые вспомнили больше одной жизни?

- У нас нет. Точнее сказать, уже нет. Но в других общинах есть несколько таких людей.

- А что значит «уже»?

- А ты не догадываешься? Уж кто-кто, а ты должен быть в курсе, как никто другой.

- Ушли и не вернулись?

- Можно сказать и так.

- А другие? Они научились с этим жить?

- Ну, ты же живёшь.

- Я не до конца уверен, что это можно назвать жизнью. Скорее это клетка какая-то. Слишком много границ – то нельзя, это нельзя.

- Ты можешь не ограничивать себя.

- Я хочу остаться здесь.

- Это твой выбор.

- И всё же, мне кажется, что должен быть способ.

- А разве ты его не нашёл? Ты же жил здесь абсолютно нормально, до нашей встречи.

- Жил… Та же самая клетка, разве что я был настолько слеп, что просто не видел её границ.

- А чего ты хочешь?

- Я хочу жить и чувствовать. Разве это так много?

- Твои чувства больше этого мира. Ты считаешь, что это мало?

- Должен быть способ!

- Ищи. Я его не знаю.

Домой я пришёл донельзя хмурый.

-Привет! Как там Джим?

Кристинка опять оккупировала кухню. В последнее время она увлеклась готовкой и отдавалась своему новому увлечению со всей страстью, на которую была способна. Я даже немножечко ревновал.

- Как обычно.

Я вошёл на кухню и невольно улыбнулся. Моё чудо вертелось у кухонного стола в облаке муки и каких-то невероятных запахов.

- Проповедует, философствует… Что у нас на ужин? Пахнет очень вкусно.

Не удержавшись, я обнял её и чмокнул в макушку. Как всегда, попав в мои объятия, Кристинка начала ёрзать, стремясь как можно плотнее ко мне прижаться. В итоге всех этих манипуляций - я обнял её покрепче, она замерла и «остановись мгновенье – ты прекрасно». Я всегда любил такие моменты. В эти секунды время останавливало свой бег. Да что там время! Пространство, вселенная, мироздание - всё исчезало и оставались только мы вдвоём. Все проблемы тут же начинали казаться какими-то несущественными. Какие могут быть проблемы, когда - вот оно счастье! Ради такого счастья стоило жить.

Но его всегда было так мало!

- Крис… Ты знаешь, что я чувствую?

- Знаю. Точнее, думаю, что знаю. Но я не знаю, чем тебе помочь.

- А ты думаешь мне надо помогать?

- Конечно! Тебе же плохо.

- Да брось! Мне хорошо! Особенно с тобой.

Крис усмехнулась.

- Со мной да, а вот «в общем» – всё относительно. Раньше ты улыбался намного чаще.

- Я просто старею.

- Стареешь. У тебя слишком много прошлого, и ты таскаешь его за собой. Этот груз прижимает тебя к земле.

- А как мне его выкинуть?

- Не знаю. Это же твой груз.

- А как ты носишь свой?

- У меня его немного. Мне важнее то, что есть сейчас.

- Ты права… просто…

- Я знаю - не просто.

- И почему мне так с тобой повезло?!

- Ты просто не объективен.

- У тебя есть идеи, как мне избавится от этого груза?

- Не-не-не… Я обычная домохозяйка. Не надо грузить меня высокими материями.

Кристинка вывернулась из моих объятий.

- И мне надо идти мыть руки. Через 20 минут пицца будет готова.

Я стоял и смотрел на стол, усыпанный мукой. Какая-то мысль крутилась совсем рядом, а я никак не мог её ухватить.

Кристинка прошла пару шагов, потом вернулась и обняла меня.

- За то, что ты куксился – ты будешь вытирать со стола. А будешь продолжать куксится – я тебя укушу.

Укус в мочку уха вывел меня из ступора.

- Ай!!! Больно!!!!

- Зато бесплатно. Тряпка рядом с плитой.

Когда она вернулась – стол блестел.

- Умница!

Кристинка с улыбкой смотрела на дела рук моих. Намокший стол уже начинал подсыхать и проявлять разводы которые я на нём оставил.

- Я слышу сарказм в твоих словах.

- Ни грамма. Я всегда знала, что ты не умеешь вытирать столы, но зато ты улыбаешься, а именно этого я и добивалась.

- И правда…

Вечером, когда Кристинка заснула, уткнувшись мне в плечо, я лежал и думал.

- Вернуться. Я обещал вернуться, и это обещание не даёт мне спокойно жить. Но моя жизнь там не меняется от того, что я живу здесь. Или меняется? Как же всё запутанно.

Я вздохнул.

- Прекрати так тяжко вздыхать. Иначе я начну вздыхать вместе с тобой.

- Я думал ты уже спишь.

- Уснёшь тут. Вокруг тебя такое напряжение - батарейки заряжать можно. Зайчик напрягайчик. Да и вообще! Думаешь ты один такой?

- Какой «такой»?

- У меня теперь тоже много прошлого. Я тоже много чего вспомнила, чего не надо было. Просто… я не хочу об этом думать. Мы сейчас с тобой вдвоём. Почти как на озере.

- Подожди! На каком озере?!

- Мир Йох. Ты не помнишь?

- Помню… но я не думал…

- Конечно не думал. У меня иногда ощущение, что я помню даже больше чем ты. Наверное, поэтому я и не переживаю так. Всё будет - как будет, а с прошлым надо разбираться в прошлом, а не в настоящем. Иначе испортишь и то и другое.

- Ты права. Только знать бы как.

- А никак. Помнишь ты мне рассказывал: «Решение принято. Точка. Живём с тем что получилось в результате. Точка.»

- Не помню.

- Значит ещё расскажешь или… Да какая в сущности разница!

- Вспомнил! Мой брат. В одном из миров, откуда я себя помню. Он так принимал решения. Ну, или почти так. Ты же об этом?

- Не знаю. Это не важно. Важно, что ты понял. Ты знаешь, я очень устала. Давай выкинем к чёртовой матери все эти высокие материи! Я хочу прожить эту жизнь вместе с тобой. Просто, как обычные люди. Как мы жили до встречи с Джимом… разве что, чуть более полноценно. Ты согласен?

- Согласен.

- Решение принято?

- Точка.

- А теперь поцелуй меня.

Прикосновение… Как это всё-таки может быть волшебно. Я не говорю про то, как люди каждый день здороваются за руку или обнимают друг друга при встрече. Это тоже чудесно, но есть моменты гораздо более прекрасные. Бывает такое, что смотришь на человека и безумно хочется к нему прикоснуться. Просто дотронуться. Почувствовать рукой гладкость (или не гладкость) его кожи… И ты ждёшь этого момента, а когда это происходит, мир переворачивается. По телу пробегает дрожь, в ушах шумит, а мир вокруг начинает играть совершенно новыми красками. И это только от случайного соприкосновения рук.

А бывает ещё сильней. Когда ты смотришь в глаза человеку, которого любишь… Вы смотрите друг на друга, и вселенная останавливается. Мир вокруг исчезает - и вы остаётесь вдвоём! Даже если вы в этот момент едете в транспорте или стоите на станции метро… Просто на мгновенье всё замирает, и это мгновенье настолько прекрасно, что оно растягивается в целую вечность. Ты отпускаешь руку, которую ты держал, и тянешься к щеке, чтобы прикоснуться. И перед тобой уже не просто человек - перед тобой целая вселенная! Бесконечная, волшебная и безумно прекрасная в своей бесконечности… Ты касаешься щеки, смотришь в эти самые прекрасные на свете глаза, а внутри происходит что-то фантастическое… Что-то такое, что и словами-то описать нельзя. Что-то настолько сильное, что ты уже не можешь думать… кто ты? где ты? что сейчас происходит? А вокруг ничего нет… И ты закрываешь глаза и тянешься, чтобы просто на секунду дотронуться губами. Ваши губы встречаются в лёгком касании и… … Вы знаете, как взрывается сверхновая? Так вот - она очень слабенько взрывается. Время исчезает, а пространство сжимается в точку соприкосновения ваших губ. Секунда! Всего секунда! Даже меньше! Но за эту секунду вы успеваете прожить жизнь, умереть и родится совершенно другим человеком. Потому что когда этот поцелуй закончится - вас уже не будет… Вас не будет, а будет другой человек… или даже не человек… Будут двое…

И это только секунда. Лёгкий поцелуй на улице или в транспорте. А бывает так, что вы встретились. Сходили в кино, потом поехали домой, ужин при свечах… И вот вы сидите вдвоём, обнявшись, и ваши губы соприкасаются. И на этот раз - не на секунду. И на этот раз вселенная уже давно исчезла! Вы уже давно только вдвоём! И простого прикосновения уже мало! Простого касания губ – недостаточно! И вы сливаетесь в бесконечном поцелуе, который не заканчивается уже никогда! В поцелуе, во время которого исчезает время, пространство, граница между телами! Да что там, между телами! Ваши души сливаются в одно целое, и уже непонятно где вы, а где другой человек. Вы двигаетесь в такт неведомой музыке, которая звучит только для вас. Тела настолько близки, что они исчезают и остаются только ощущения, чувства… Чувства, не поддающиеся описанию… Кто вы? Что вы? Это уже не важно… Каждое мгновение рождает всё больше и больше эмоций! Вы превращаетесь в единый организм… И ваши, привычные вам ощущения, обретают новые краски. Потому что вы - это уже не вы. Ваша вселенная впустила в себя другой мир, и краски этого мира переплетаются с вашими. Другие цвета, незнакомые звуки - всё это смешивается и переплетается, зарождая новые галактики!

А потом, когда буря затихает - внутри вас остаётся мироздание, рождённое простым прикосновением…

В сущности - так мы и прожили. Нормальную человеческую жизнь. Хотя, нет - очень счастливую человеческую жизнь. Наплевав на всё, мы наслаждались друг другом каждый день, каждый час, каждую секунду. У нас родилась дочка, которая тоже впитала в себя наше счастье, и когда пришла старость - нам было не страшно.

В один прекрасный день Кристинка заболела. Сначала она перестала ходить, а потом… А потом в один прекрасный день она ушла. Чмокнула меня в щёку на прощанье, и сказала, что ей пора, и что она была счастлива. Дочка была уже взрослой, так что я поцеловал её в ответ, и мы вместе оставили этот замечательный мир, подаривший нам счастливую жизнь.

Мгновение Хисса - и вот я снова там, откуда я себя помню.

#ЕвгенийПоплавский #ИсповедьДуши #Книга #ДругиеМиры #ЧеловекБезТела

Исповедь Души - ©Евгений Поплавский
Другие главы здесь: https://dzen.ru/suite/cac640f4-b0b9-4e77-97ac-1d8c3f082e67