Штабс-капитана разбудил утренний гомон птиц под окном. Еле разлепив глаза, Вадим Наумович прислушался к своим ощущениям. Голова звенела и гудела на все лады, глаза отекли и еле открывались. Птицы за окном так громко чирикали, что Вадим зажал уши руками, ибо голова его собиралась лопнуть, как перезревший арбуз.
-- Игнат! -- Крикнул из последних сил отставной штабс-капитан.
Дворецкий тут же влетел в покои:
-- Звали, ваше благородь?
-- Ля, ничего себе скорость, -- удивился Вадим.
-- Так под дверью поджидал, когда вы проснетесь, -- ответил дворецкий. -- Я ухо приложил к двери, послушал, вы спите, ну, думаю, подожду маленько, пока барин почивает.
-- А откуда ты узнал, что барин почивает? -- Язвительно спросил Мамонов.
-- Так, а че ж не узнать, вы, ваше благородие, так храпели, что и мертвого подняли бы...
Тут дворецкий закрыл в испуге рот ладонью. Они оба вспомнили ночные выкрутасы нечистой силы.
-- Вот только накаркай мне и в эту ночь такой кордебалет, то я тебя точно выпорю плетьми, -- пригрозил вяло Вадим Наумович.
-- Та ни боже мой, -- округлил глаза Игнат. -- Вы, ваше сиятельство, давеча просили меня напомнить вам, что вы сами пойдете девок нанимать на работу.
-- Да? -- удивился тот.
-- Да, -- неуверенно сказал дворецкий.
-- А, ну если я сказал, то правильно, что напомнил. Ты мне вот что скажи, у нас есть какой-нибудь рассол или что-нибудь в этом роде, чтобы эта чертова голова перестала болеть и гудеть, как церковный колокол?
-- Так, может, вам опохмелиться надо, ваше благородие? -- Предложил Игнат.
Он, не дослушав, что ему скажет Мамонов, опрометью кинулся в двери. Не прошло и пяти минут, как дворецкий вернулся с подносом, на котором стоял графин с янтарной жидкостью, а рядом пузатая рюмка наполненная до краев хересом. Рядом на тарелочке возле этого великолепия затерялся соленый огурец.
-- Вот, ваша благородие, давайте, одним глотком пейте, только не нюхайте, а то организм воспротивится, и тогда вы туда уже ничего не запихнете.
Вадим Наумович посмотрел на поднос и скривился как от зубной боли. Желудок его точно возмутился, тошнота подкатила к горлу, но штабс-капитан усилием воли подавил ее. Зажав нос пальцами, он быстро схватил рюмку и опрокинул себе в рот. Его долго трусило, как в лихорадке, херес гулял от желудка к горлу туда и обратно, грозясь вернуться.
-- Держите, держите, ваше благородие, сколько можете, потом легче станет.
Через несколько минут такой борьбы Мамонов вдруг почувствовал некое облегчение. Голова уже не гудела, понемногу отпускало, тошнота укатилась куда-то на второй план, и штабс-капитан вдруг ощутил и почувствовал красоту нынешнего утра.
-- А что у нас на завтрак? -- Спросил Мамонов.
-- Ну разносолов, конечно, не предложу, но яичница глазунья и квашеные груздочки, это завсегда, пожалуйста. -- Скромно ответил дворецкий Игнат. -- Самовар уже закипел ваше сиятельство, так что прошу к столу.
Мамонов сорвал с себя несвежую рубашку и, став над тазом, приказал Игнату поливать из кувшина. Вадим Наумович умываясь громко фыркал водой, стараясь охватить и шею с подмышками. Когда утренние процедуры были закончены, штабс-капитан, свежий и помолодевший, во всю мочь своего здорового организма уплетал завтрак за обе щеки. Тут-то их и застал врасплох стук в дверь. Дворецкий замер с чашкой горячего чая, а Вадим Наумович от неожиданности чуть не удавился большим груздочком, проглотив его целиком.
-- Иди, открывай, -- просипел Вадим Наумович.
Дворецкий аккуратно поставил на стол чашку и медленно побрел к парадной двери. На пороге стоял кучер с запиской от вдовы, Дарьи Михайловны Самохваловой. Он протянул дворецкому конверт и откланявшись спустился по ступеням.
-- Кто там? -- Крикнул Мамонов.
Игнат вошел в столовую и на подносе, как и подобает в высших кругах, подал записку их сиятельству.
-- О, -- только и смог вымолвить удивленный Вадим.
-- Ее сиятельство, Дарья Михайлова Самохвалова, изволили прислать, -- отрапортовал дворецкий.
Вадим взял записку и развернув стал читать.
-- Дорогой наш сосед и друг, мы рады видеть вас сегодня у нас на званом ужине. Форма одежды простая, все будут свои.
С уважением, Дарья Самохвалова.
Внизу стояла изящная подпись. Вадим уставился на записку и смотрел на нее как на что-то диковинное.
-- Что там? -- Не выдержал дворецкий.
-- Опять званый ужин, ой, как мне не хочется туда идти. В прошлый раз на обеде это была пытка. Ты мне почто приготовил узкий сюртук, я рукой боялся подвигать. Столько деликатесов пропустил из-за тебя. Нет, все решено, я не пойду.
-- Нельзя, ваше сиятельство, не ходить, вас пригласила дама. Отказ без причины нанесет ей большое оскорбление. Надо идти. -- Сказал Игнат.
Вадим Наумович в сопровождении Игната ехали по деревне. Лошадка весело обметая себя пушистым хвостом катила двуколку, которой управлял Игнат. Вадим Наумович сидел рядом и восхищался открывшимся пейзажам. Игнат гнал двуколку к речке, где деревенские бабы в это время полоскали белье. Уже подъезжая ближе они услышали бабий гомон и смех. На берегу небольшой, но чистой и быстрой речушки, находились женщины, молодые и пожилые. Мамонов лихо соскочил с двуколки, отчего услышал женский восхищенный возглас. Он, конечно, был еще очень интересен молодым девушкам, да, и не только.
-- Бабы, посмотрите к нам барин пожаловал, -- крикнула одна из женщин.
Вадим подошел к ним ближе и поздоровался. Женщины дружно поклонились ему.
-- Женщины, дорогие, выручайте, ведь без вас я помру.
-- От чего же, барин? -- крикнула одна из девок полоскавших белье.
-- Так пусто в моем доме, не слышно женского смеха, нет и следа женской руки в моих комнатах. Бабоньки, ну выручайте, кто пойдет служить ко мне? -- Взмолился Вадим Наумович.
-- А куда к тебе барин? -- Спросили они.
-- В поместье Дикий вепрь, -- ответил он. Женщины вдруг замерли, перестали смеяться и замолчали.
-- Нет, барин, и не проси, туда мы не пойдем. Там столько ужасу нам пришлось пережить, нет, барин, не проси.
-- Женщины, девушки, я очень прошу, мы с Игнатом просим, без вас мы не справимся. Я хорошо буду платить. Ну, кто из вас пойдет в услужение?
-- Я пойду, -- вдруг услышал Вадим звонкий девичий голос.
-- Настька, да ты что, ополоумела? Там же нечисть по коридорам гуляет, не ходи туда, -- вскричали бабы.
-- Ну, а кто ему поможет, не бросать же его одного в этом поместье. Теть Глаша, пойдете со мной? -- Спросила она у небольшой полноватой женщины.
-- Вы там работали, стряпали прежним хозяевам, вам там все знакомо, пойдете?
Женщина переводила растерянный взгляд с Насти на Вадима и решилась.
-- Пойду, -- сказала она.
-- Ну раз теть Глаша пошла, я тоже пойду, -- выскочила вперед молоденькая девчонка.
-- А ты куда Аленка? -- Вскричала рядом с ней стоящая пожилая женщина, видимо, мать.
-- Так я с теть Глашей на кухне буду, помогать ей, правда, теть Глаш?
-- Правда, мне на кухне помощница нужна. -- Ответила Глаша.
-- Ну тогда и я пойду, будет эта егоза хоть под присмотром моим, -- сказала женщина махнув рукой.
Эльда вошла в комнату к Дарье Михайловне. Та сидела с книгой у окна, но не читала, а задумчиво смотрела куда-то в даль. Эльда заметила, что воспитанница ее сегодня чудесно выглядит. Она наконец-то сняла свое серое платье и надела изумрудного цвета великолепный наряд. Слегка приоткрытое декольте показало нежную шейку. Изумрудный цвет чудесным образом украсил Дарью, ее зеленые глаза, такого же цвета, как и платье, загадочно блестели.
-- Ну что, рассказывай, ты заглянула в мое будущее? Вчера ты отказалась мне что-либо сказать, давай, сегодня расскажи, -- нетерпеливо спросила Дарья Михайловна.
-- Да, я заглянула в твое будущее, и оно меня обрадовало. Все, о чем ты в тайне мечтаешь, скоро исполнится, надо только немного подождать и не просмотреть свою судьбу. -- Сказала Эльда.
-- Моя судьба -- Константин Вепрев, но он давно уже на том свете.
-- Нет, нет и нет, он никогда не был твоей судьбой, и прошло бы тысячу лет, он все равно не был бы твоей судьбой, а вот его отражение, это и есть твоя судьба...
Начало