Во времена правления в Румынии Николае Чаушеску прилетели мы в Бухарест. Впечатление удручающее, я вам доложу. Вдоль всей ВПП вкопаны танки. Во время руления параллельно нам ехал бронетранспортер с пушкой, направленной на наш самолёт. Повсюду расставлены солдаты в касках с автоматами на груди. И это называется международный аэропорт Отопени.
Только зарулили на перрон, на борт поднялись два румынских офицера, один из которых говорил по-русски. Собрав наши паспорта, они сказали нам ждать обеда и куда-то уехали. Минут через десять к нам салон заходит румынский автоматчик и что-то лопочет на своём языке. Комэск, летевший с нами для усиления на правой «чашке», понял, что это призыв на обед, приказал командиру закрыть самолёт и поторопиться. Закрыли самолёт и направились к зданию аэровокзала. Автоматчики в касках у терминала преградили нам дорогу, направив на нас стволы. Решили вернуться на самолёт. У трапа стоял, заходивший к нам солдат и, что-то прокричав на румынском языке, передёргивает затвор автомата. То есть, он принял наш самолёт под охрану.
– Вот влипли! Туда нельзя, сюда нельзя. Что делать? – спрашивает у комэски наш командир.
– Стой, не бухти. Я сам не знаю, – отвечает командир эскадрильи.
Так мы простояли на перроне, как градусники, где-то с полчаса. Подъехали на автобусе офицеры, забравшие наши паспорта. Они очень удивились нашему местоположению и сказали, что наш часовой ни слова не понимает по-русски. Зачем мы до их приезда выходили из самолёта?
Поехали на обед. Кормили нас в каком-то роскошном ресторане. У каждой тарелки лежал целый набор серебряных столовых приборов. Никто не знал, в каком порядке ими пользоваться. Хорошо, что я ещё в училище в книге по этикету читал, что надо начинать с крайних. Поделился прочитанным с экипажем, и оказалось, что не ошибся. Официанты то и дело меняли нам использованные тарелки, подавая новые блюда. Короче, лицом в грязь мы не ударили. Один раз, правда, чуть не попали впросак, когда после жареных рябчиков нам принесли пиалы с половинками лимона в воде, и наш радист хотел это выпить. Хорошо, что вовремя заметили и предотвратили. Содержимое пиал предназначалось для ополаскивания жирных пальцев.
После обеда повезли нас на экскурсию по Бухаресту. Красивый город. Говорят, что похож на Париж. Не знаю, мне не с чем сравнивать, в Париже никогда не был. Говорят, что сейчас Париж похож на Черкизовский рынок девяностых годов. Но когда президент Франции Валери Жискар д’Эстен посещал Румынию, и Чаушеску назвал Бухарест маленьким Парижем, тот возразил:
– Не дай бог, назовут Париж большим Бухарестом!
Повезли нас и в национальный музей истории Румынии. Женщина экскурсовод, прилично говорившая по-русски гордо и утомительно водила нас из зала в зал. Мы с удивлением узнали, что вся европейская цивилизация от древней Дакии до наших дней пошла от румын. Наконец мы вошли в зал, где по стенам висели портреты всех правителей Румынии. Торжественным голосом она провозгласила, что Румыния за всю многовековую историю никогда не была покорена противником. На что наш прапорщик механик вслух произнёс:
– Конечно. Мамалыжники, как проститутки, всегда переходили на сторону более сильного.
Если бы вы видели взгляд экскурсовода. В нём читались и обида и презрение. Мы, конечно, зашикали на механика, хотя, по-сути, он был прав. Да и нам, если честно, было наплевать на румынские тщеславие и обиды.
Вернувшись в аэропорт, мы полетели домой. Век бы не видеть эту Румынию с её «маленьким Парижем»!
Особый случай
Однажды во время плановых полковых ночных полётов на одном из самолётов отказала радиосвязь. Полностью отказала: экипаж не слышал команды руководителя полётов, а последний, в свою очередь, не слышал доклады экипажа. Расчистив воздушное пространство от других бортов, группа руководства на вышке КДП продолжала вызывать «оглохший» и «онемевший» экипаж на разных частотах. Безрезультатно.
Тогда решили работать по инструкции, где подробно прописаны действия группы руководства и экипажа в особых случаях полёта. В ней предписывалось заходящему на посадку самолёту над ближним приводом помигать посадочными фарами, запрашивая разрешение на посадку, а руководителю полётов дать команду на включение посадочных прожекторов и пустить с вышки зелёную сигнальную ракету, подтверждая разрешение.
Всё шло по плану, пока в ночное небо не взлетела красная ракета. Естественно, заходящий без связи самолёт, дав взлётный режим всем четырём двигателям, ушёл на второй круг. Так повторялось четыре раза.
– Они что там с ума сошли?! – чертыхаясь и вытирая взмокший лоб, кричал поднявшийся на вышку командир полка. Он так громко орал, что на кружащемся самолёте его должны были и безо всякого радио услышать.
Наконец, из-за малого остатка топлива аварийный самолёт произвёл посадку и освободил взлётно-посадочную полосу. К нему на своём газике помчался командир полка.
– Докладывайте, что случилось? – нетерпеливо обращается он к командиру экипажа.
– Товарищ полковник, в полёте полностью отказала радиосвязь, – чётко отвечает последний.
– Да я это вижу. Почему сразу не сели? Решили технику пилотирования при уходе на второй круг показать? Меня чуть инфаркт не хватил.
– Так ракеты же были красные. Я понял, что посадка запрещена, – недоуменно говорит командир корабля.
– Понял он! Ишь, какой понятливый! Ты что не догадался, что у нас на КДП зелёные ракеты закончились? Поэтому стреляли теми, что остались. А если бы ты ещё пару заходов сделал, то и красные бы все расстреляли. Палили бы чёрными, то есть из рогаток. Мог бы сообразить – не маленький! – с видимым облегчением выдаёт полковник.
ВВС – страна чудес В авиации и не такое бывает.
Прохиндеи
Личный состав для участия в городском параде 7 Ноября привезли к месту построения на крытых грузовых «Уралах» как всегда за два с половиной часа до начала парада. Построили, проверили наличие и приказали ждать команды, далеко не расходясь. Предстояло пройти пешком по центральному проспекту Мелитополя ещё с километр, чтобы торжественным маршем блеснуть перед трибуной строевой выучкой.
Накрапывала нудная осенняя морось. Настроение на праздничное явно не тянуло. Тут один ушлый прапорщик с лицом заговорщика спрашивает своего приятеля:
– Выпить хочешь?
– А у тебя есть? – вопросом на вопрос отвечает последний.
– Нет, но сейчас найдём.
– Где ты найдёшь? Тут поблизости и магазинов-то нет, да и не продают ещё – рано, – уныло говорит его товарищ.
– Есть идея. Иди за мной.
Место сбора находилось у широкого лога, по обоим склонам которого стояли частные дома. Прихватив по пути третьего, заговорщики постучали в крайний дом. Открывшей на стук женщине зачинщик авантюры с порога заявил:
– Мир и счастья вашей хате. Щиро витаемо хозяев с праздником!
– Дякую, и вам не хворать.
– Красавица, а утюг у вас есть? Нам надо полковое знамя погладить, а то, пока везли в чехле, измялось. Как с таким идти на парад?
– Ой, та вы проходьте. Зараз поставлю, – захлопотала хозяйка.
Войдя в комнату и поздоровавшись с хозяином, продувной прапорщик, поздравил его с праздником и попросил воды, сказав, что после вчерашнего во рту, как в пустыне Сахара.
– А может по чарочке за праздник? – предложил хозяин.
Удовлетворённо улыбнувшись, хитрован для виду поотнекивался самую малость:
– Нам ещё на парад идти, но по одной, думаю, можно, если только с закусью.
Выпили за праздник по одной, за здоровье – по второй, за «сбытие мечт» – по третьей.
В комнату заглянула хозяйка со словами:
– Утюг нагрелся. Где ваш флаг? Давайте, я сама его поглажу.
Захмелевшие незваные гости не теряли бдительности:
– Сейчас принесём, – и, взглянув на часы, заторопились:
– Ой! Да мы уже опаздываем! Ничего не поделаешь – придётся с мятым знаменем идти. Спасибо за угощение. Всего вам доброго!
С этими словами прохиндеи покинули гостеприимный дом и ещё полтора часа ожидали на улице команду на построение. Но теперь ждать было уже гораздо веселее.
Репутация
В начале сентября начальник связи первой эскадрильи поехал по путёвке в военный санаторий в Судак. Жена осталась дома с детьми, чтобы не отрывать их от школы. Поэтому наш герой представлялся на танцах холостяком. Ничего удивительного — большинство приезжающих в одиночку мужчин так и делали.
Через неделю туда же приехал и командир отряда из той же эскадрильи. Он был разведён, поэтому шифроваться ему не имело смысла. В столовой сослуживцы встретились. И хотя дома они не приятельствовали, в санатории Судака начальник связи приветствовал знакомого как старого друга:
— Привет, Степаныч! Тоже сюда приехал? Что нового дома? Ты здесь впервые? Заходи ко мне в номер перед ужином. Угощу тебя домашним вином, введу в курс дела, — радостно воскликнул начальник связи, дружески похлопывая собеседника по плечу.
— Спасибо, Миша, — обескуражено ответил его визави.
Дело в том, что в полку за начальником связи прочно закрепилась репутация редкостного скупердяя, у которого снега зимой не выпросишь. А тут такой аттракцион невиданной щедрости.
— Мне что-нибудь захватить с собой? — осторожно спросил командир отряда у собеседника.
— Ничего не надо, я угощаю, — ещё больше удивил Степаныча сослуживец.
Вечером приглашённый постучался в дверь указанного номера. Войдя внутрь, он увидел на столике трёхлитровую банку с вином и тарелку спелых персиков.
— Проходи, проходи. Не стесняйся, — сказал Михаил, разливая вино по стаканам.
Выпили, повторили.
— Ну, как вино? — поинтересовался хозяин номера.
— Приятное на вкус и в голову хорошо втыкает, — ответил гость.
— У меня его знаешь сколько? Смотри! На весь срок путёвки хватит, — воскликнул начальник связи, открывая дверцу встроенного шкафа, где действительно стояли ещё несколько трёхлитровых банок, закатанных жестяными крышками.
— Мишка, ты что, вырвался из-под надзора жены и решил здесь оторваться по полной? Зачем тебе столько?
— Сейчас расскажу, не поверишь, — наливая очередной стакан, ответил собеседник. — Познакомился я на танцах с местной барышней, пошёл её провожать. Живёт она в частном доме с персиковым садом вместе с родителями, поэтому внутрь не пригласила. В оправдание спросила, хочу ли я домашнего вина. Грех было отказываться. Привела она меня в сад со словами: «Отец делает из винограда домашнее вино, разливает по банкам, закатывает крышками и закапывает в землю под персиками для выдержки». Барышня показала, где копать, причём руками, чтобы не разбить банку лопатой. Выкопал я одну банку, а пока копал, убедился, что там зарыты ещё несколько штук. Выпили мы, закусив персиками прямо с дерева. Я заторопился в санаторий, говоря, что уже поздно, и меня могут ночью не пустить в корпус. Девушка ушла спать. А я почти до рассвета таскал в номер банки из её сада. Чуть руки не оттянул. Путь-то не близкий, километра два в один конец. Хорошо, что собаки у них нет.
— Выходит, ты её ограбил? А если она тебя встретит?
— Ну ты скажешь тоже, ограбил. Просто поделился. Там ещё много осталось. Где она меня может встретить? Кроме столовой я теперь никуда больше не хожу.
— Ну и жук же ты навозный, Михаил Петрович! — сказал гость, взглянув на часы. — Ого! Как за разговорами время летит. На ужин мы уже опоздали. Пошли что ли на танцы.
— Ты в своём уме? Какие танцы? На танцы я теперь ни ногой. Ничего, всё, что ни делается, — всё к лучшему. Деньги целее будут, да и репутация верного мужа и прекрасного семьянина теперь уже не пострадает.
А в это время...
Во время испытаний нового бортового оборудования прилетели мы в славный город Хабаровск. Не теряя времени даром, решили посетить местный ресторан. А время было тревожное — 1987 год, самый разгар горбачёвской борьбы с пьянством и алкоголизмом.
Командир, начинавший здесь свою офицерскую службу, давал советы, какой ресторан в Хабаровске лучше посетить. Сам он собирался навестить свою тёщу — жена у него была из Хабаровска. В конце концов, плюнув на всё, он решил отправиться вместе с экипажем.
К пяти часам вечера мы стояли у рекомендованного командиром ресторана «Уссури». Нас удивило отсутствие ажиотажа у дверей в субботний вечер. Войдя внутрь, сели за стол. Окинув намётанным взглядом сервировку, наш правый лётчик сделал вывод, что ресторан безалкогольный. Это подтвердила и подошедшая официантка, сказав, что единственный в Хабаровске ресторан, где подают спиртное, расположен на этой же улице чуть дальше. Кстати, именно в этот ресторан наш командир не советовал нам ходить.
Послав на разведку второго пилота и радиста, мы остались сидеть на своих местах. Если там не получится, то хоть здесь попьём брусничного морса, запивая им купленную у таксистов водку.
Первым прибежал радист:
— Собирайтесь быстрее! Олег пробил для нас столик, — сказал он (Олег — это правый лётчик).
У дверей ресторана мы увидели нетрезвую толпу. Все безуспешно пытались проникнуть внутрь. На страже стоял бритый наголо с ужасными шрамами на лице бандит — иначе его не назовёшь. Он периодически открывал изнутри заветную дверь, впуская счастливчиков. Постучав ногой в закрытую дверь, радист выдал выглянувшей из неё мерзкой роже заветные слова:
— Мы к Зине.
К нашему удивлению, дверь открылась, и мы попали внутрь. Вскоре появилась и Зина. Окинув нас придирчивым взглядом, она, указав на меня пальцем, безапелляционно заявила:
— Вы что, с ума сошли? Этого я пустить не могу. Я не хочу из-за него работы лишиться.
Дело в том, что я единственный из экипажа был в военной форме. Перед походом в город я пролил кофе на свои джинсы. Пришлось ехать в чём есть.
В ответ на наши увещевания Зина пригласила главного администратора. Пришла импозантная женщина со словами:
— Зина! Сколько раз я тебе говорила, что надо воспитывать вкус у своих посетителей? Что это за клоун? — указала она рукой на нашего бортинженера.
Виктор нарядился в яркую лаосскую рубаху навыпуск со слонами и павлинами — он два года прослужил в Лаосе.
— Да я про майора говорю, — в своё оправдание пробормотала Зина.
— А что майор? Офицеры в форме всегда украшали наши заведения.
Наконец мы добрались до стола. И я понял, почему командир не советовал нам посещать этот ресторан. За пару часов мне в туалете трижды предложили курнуть травку. Я даже не догадывался, что военная форма действует так возбуждающе.
Расплатившись, мы направились к выходу. У входа стоял патруль: начальник — пехотный полковник, да два его помощника — лейтенанты. Мудро. Где же ещё ловить нарушающих указ офицеров, как не у единственного в Хабаровске ресторана? Остальные — просто точки общепита.
Реакция меня не подвела. Резко шагнув назад, я ещё успел сообщить экипажу, чтобы ждали меня на троллейбусной остановке. Не без помощи Зины пробрался через кухню к чёрному выходу и, выйдя на улицу через технические ворота, стал любоваться на патруль, перед этим заметивший меня в дверях ресторана и поджидавший на выходе. Догнал свой экипаж — они даже ни одного троллейбуса не пропустили.
А утром мы узнали, что пока мы развлекались в Хабаровске, в Москве на Красную площадь приземлился Матиас Руст. Честное слово, как дети маленькие. Нельзя расслабиться ни на секунду.
Предыдущая часть:
Продолжение: