До меня вдруг доходит, что всеми ее прелестями любуюсь не я один. Быстро снимаю толстовку и протягиваю ей.
— Не надо мне… — огрызается она и впивается в меня свирепыми глазами.
— Надень.
— Мне и так хорошо.
— Ты просвечиваешь, русалка. Надень.
"Вынужден влюбиться"
Часть 7. Холодный
А она – ничего. Трепещет в моих руках, как испуганная лань. В глаза заглядывает, ногтями впивается в мою футболку. И пахнет апельсинами. На секунду я даже теряюсь и цепенею. Забываю о том, что эту игру затеяла она. К счастью, быстро прихожу в себя. Тянусь к ее губам, про себя усмехаясь. Сомневаюсь, что кто-то до меня ее целовал. Благодаря мне откроет целый новый мир.
Однако все выходит странно. Она дергается, и я неловко прижимаюсь губами к ее щеке. Что это за выкрутасы? Сама хотела прилюдной сцены любви, а как дошло до дела – в кусты? Ну и ладно. Можно и без поцелуев. Пока что.
— Безумно соскучился по тебе, моя дикарка. Никак не удержаться, — громко выдаю я.
Палец скользит по ее коже, теплой и бархатной. Мое поведение повергает ее в самый настоящий шок. А мне так круто. Давно не встречал таких недотрог, это даже мило. Может, и неплохо, что все так вышло. Эта игра начинает меня увлекать.
Катя выбегает из зала, громко хлопнув дверью. Ох уж эта показуха! Зря старается. Мне уже ровно. Так же, как ей было, когда я душу перед ней распахивал.
Кривоносова вдруг оживает, отпихивает меня и возвращается на свое место. Физрук рвет и мечет. Одноклассники настолько поражены, что не реагируют. Ну это до поры до времени.
Весь урок Кривая обходит меня стороной. Даже не смотрит в мою сторону. Носится с мячом, как полоумная. Как-то раньше не обращал внимания на ее фигуру, но теперь да. Несмотря на объемные шмотки и совершенно не девичьи повадки, в ней что-то есть. Какая-то ранимость, что ли. Хрупкость. Кажется, прикоснешься – и она рассыпется.
«Видимость», — сказал бы отец.
И правда. Скорее, прикоснешься – и огребешь. Улыбаюсь своим мыслям, когда чья-то рука падает мне на плечо. Ботан Богачев.
— Че надо?
Он не обижается, привык уже, убирает руку, а глаза хитрые, пытливые.
— Что задумал? — прищуривается он. — На кой черт тебе Кривоносова?
Решаю игнорировать. Самый верный способ отвязаться от проклятого ботана – игнор. Но к нему присоединяются и другие парни. Бур стоит неподалеку. Посылает мне сочувствующий взгляд, козел, мячик в корзинку закидывает.
— А правда, Холод, в чем затык? — удивляется Мишка Царьков.
Папа у нас владеет сетью салонов красоты. Паренек третий по популярности после меня и Бура.
— Решил объездить дикую лошадку? — не унимается тот.
— Слушай, Царь, — улыбаюсь я, — поклон тебе и челобитная, но трепаться о девках – уволь.
Вот же зараза. Не подумал, что мой ответ только раззадорит всех. Вопросы теперь сыплются со всех сторон.
— Проспорил?
— Захотелось новых ощущений?
— А не брезгуешь?
— На экзотику потянуло?
— А она точно гетеро? Так шарахнулась от тебя!
— Стойте, стойте, я знаю! — перебивает всех Богачев и важно шагает вперед: маленький, пухленький, неуклюжий, в этих своих кислотно-зеленых широченных штанах. Картина забавная, у меня даже непроизвольно вырывается смешок.
— Что ты знаешь?
— Холодный у нас парень добрый… — продолжает выступление Богачев, деловито сцепив руки за спиной.
Любит он быть в центре внимания, это я понимаю, но как можно не замечать, что тебе это позволяют, потому что ты – шут гороховый?..
—…а значит, любит заниматься благотворительностью. Увидел бедняжку в тряпье и решил приодеть. А заодно и оприходовать. Отважный парень – наш Холодный! Решился на то, о чем даже помыслить никто из нас не смел!
— Ты, Богачев, так девственником и помрешь, — коротко бросает только что подоспевший Бур.
Богачев мгновенно покрывается красными пятнами и отступает к стене, сопровождаемый дружным хохотом.
— А серьезно, Дрон, — не отступает любопытный Царьков, — это шутка какая-то?
Ненавижу, когда коверкают мое имя. Так и тянет втащить по физиономии. Но объясниться придется.
Так-то мне до этих парней дела нет. Да, мой отец – мэр, и да, я привык, что они смотрят мне в рот, но, по большому счету, Бур – мой единственный настоящий друг. А объясниться надо, потому что хочу я или нет, почти все эти парни – отпрыски важных дядек и тетек, и с ними необходимо поддерживать дружбу, пусть и не совсем искреннюю. А если разыгрывать перед ними таинственного и скрытного рыцаря, доверие к моей персоне может быть подорвано, а значит, мой драгоценный папочка может потерять кучу ценных голосов. Этого нам не нужно.
— Вроде того, — улыбаюсь я и хлопаю Мишку по плечу. — Слишком высоко нос задирает, бесит. Мне было по боку, пока она ко мне не цеплялась, а тут наехала… Забей. Поиграюсь до выпускного и опущу.
— Ты хотел сказать «отпущу»? — переспрашивает улыбчивый Бур.
— Да нет, Витенька, я все сказал правильно.
Мишка смеется, кивает, соглашаясь. Затем его лицо вытягивается, указывает подбородком куда-то мне за спину и с удовольствием изрекает:
— Ого, кошки поцапались. Коготки выпустили. Смотри, как бы твоей Джульетте личико не испортили.
И правда. У Таи совсем крыша съехала. Воспользовалась моментом, когда физрук вышел и прижала Кривоносову к стенке. И, конечно, со всей своей свитой. Одной-то страшно.
Подлетаю к ним слишком поздно. Тая с громким хрустом сжимает опустевшую пластиковую бутылку над Лериной головой. Со светлых слипшихся прядей Кривой вода капает на пол, она сверкает глазами, хлестко материться, отчаянно пытается вырваться, но ее вжимают в стену аж три подпевалы Таи.
— Отвалили от нее, — неожиданно громко выплевываю я.
— Серьезно, Холодный? С чего бы? — поворачивается ко мне Тая, все еще сжимающая пустую бутыль.
Пытаюсь подойти ближе к Лере, но Тая преграждает мне путь с воинственным видом.
— Не лезь, — чеканит она. — И не надо так на меня смотреть! Ну что ты сделаешь? Драться со мной будешь?
Вздыхаю. Прикрываю глаза. Протягиваю руку и легонько толкаю ее вбок. Ну, не совсем легонько. Она заваливается в сторону, по-кошачьи группируется и приземляется на задницу, удивленно хлопая ресницами.
Таины подпевалы при виде этой сцены отскакивают от Кривой и в ужасе смотрят на меня. Лера трогает мокрые волосы и морщится. Ее растянутая белая футболка прилипла к телу, и я на мгновение застываю: вот это зрелище! Да тут видно все, абсолютно! Каждый изгиб тела, ключицы, бюстгалтер с синими ракушками… Хм. Морская тематика – не совсем мое, но ей идет. Миленько.
До меня вдруг доходит, что всеми ее прелестями любуюсь не я один. Быстро снимаю толстовку и протягиваю ей.
— Не надо мне… — огрызается она и впивается в меня свирепыми глазами.
— Надень.
— Мне и так хорошо.
— Ты просвечиваешь, русалка. Надень.
Она опускает глаза, сглатывает и плотно сжимает губы. Толстовку не берет. Меня распирает, так хочется улыбнуться. Эта ее внутренняя борьба – что-то с чем-то. Надо же, какая упертая.
Кожа покрывается мурашками, ей явно холодно, но она все еще борется, глаз с меня не сводит.
— Ты замерзла, — констатирую я, улыбка все же просачивается, она это замечает и хмурит брови. — И это вижу не только я. Не стесняйся, возьми, я же – твой парень.
— Хорошо, — она вдруг вскидывает голову, опускает руки, берется за края своей мокрой футболки, стаскивает ее через голову, вытягивает руку в сторону и разжимает кулак.
Футболка комком шлепается на пол. Нет, я ошибся, тогда было видно не всё, зато сейчас…
Что-то я подвис.
На ее лице играет самодовольная ухмылка. Да оно и понятно! Такую фигуру прятать под мешковатой одеждой? Она что, сумасшедшая?! Вообще-то я думал, что женским телом уж меня не удивить, но такое? Ни одного изъяна. Плоский красивый живот, тонкая талия, аккуратная грудь, хрупкие изящные плечи. Кожа нежно-персиковая, шелковая, поблескивает от воды.
Я, оказывается, дышать перестал: чуть не задохнулся.
Вместе с порцией кислорода вдруг получаю обжигающую пощечину. Лера презрительно фыркает, отбирает у меня толстовку и натягивает на себя.
— За что?! — возмущаюсь я.
— Слюни хотела подтереть, силу не рассчитала.
А, ну да. Это ж Кривая. Злющая и грубая. Как в это идеальное тело умудрились впихнуть душу маньячки?..
Кто-то требовательно хватает меня за край футболки. Тая. Вроде уже успокоилась, но тянет меня ото всех подальше с бараньим упрямством.
— Да хватит. Что еще?
Она отпускает футболку и тяжело вздыхает.
— Андрей… Я не понимаю.
— Я тоже. Может объяснишь?
— Я не понимаю, что все это значит? Я думала… — она заглядывает мне в глаза с щенячьей преданностью.
Вот оно, что…
— Я думала, когда ты бросишь Катю, мы будем вместе. Мы ведь… Нам было хорошо, правда? Не отвечай, я еще не закончила. Я знала, что вы с Катей расстанетесь, это тянулось слишком долго, я видела, тебе надоело. Но эта дурнушка? Да лучше б ты с Катей остался!
— Теперь закончила?
— Андрей! — Тая опускает взгляд и решительно сцепляет руки в замок. — Ты должен перестать меня мучить… Я хочу, чтобы ты сделал выбор. На вторых ролях я больше не буду! Так что выбирай прямо сейчас: я или она?
— Ммм… Она.
Разворачиваюсь и иду обратно к ребятам.
— Холодный! — задыхаясь, кричит Тая. — Ты пожалеешь!
— Посмотрим, — легкомысленно отзываюсь я.
— Холодный… — уже тише. — Я ее со света сживу, так и знай.