Сегодня я расскажу вам грустную историю о моей соседке по имени Клавдия Васильевна. Ее, к сожалению, уже нет на этом свете. А в мир иной она ушла при очень грустных обстоятельствах. Которые не были бы столь грустными, если бы не свалившееся на нее в старости одиночество.
Однако историю эту я расскажу вовсе не для того, чтобы как-то развлечь вас. Цель у меня другая. Я хочу, чтобы в результате вы подумали, а не оставили ли вы какого-то родного старика в забвении? И что вы сделали сами для себя, чтобы не остаться в одиночестве и не оказаться в той же ситуации, что и моя соседка.
Кто же такая Клавдия Васильевна
Моя соседка была, по сути, уже старушкой: лет на 10-15 старше меня и на то же количество лет моложе моей почти столетней мамы.
Детство у нее выдалось такое, какому не позавидуешь: какое-то время блокады в осажденном фашистами Ленинграде, а потом эвакуация в детский дом на Большой Земле.
Правда, дальше все у нее складывалось очень неплохо: замужество, две дочери, крепкая семья, любящий муж. Хотя, когда дочери повзрослели, свое счастье они нашли далеко от дома: одна в Финляндии, а другая, хоть и в России, но довольно далеко от Ярославля – в Курске.
Я часто встречал Клаву – так ее называла моя мама – в подъезде и на улице и любовался ею: хрупкая красивая женщина, которую невозможно назвать старушкой, прекрасно и со вкусом одетая (дело рук дочери, жившей в Финляндии), вежливая и всегда приветливая. Настоящий цветущий божий одуванчик.
Жили мы с Клавой через стенку, а всем известно, что слышимость в хрущевках просто великолепная. И, благодаря этой особенности здания, я понимал, что в соседней квартире царит совет да любовь.
У Клавы и ее мужа были великолепные голоса, они даже пели в каком-то хоре. Но только хором дело не ограничивалось. Частенько дуэтом у себя в квартире они тихонько затягивали русские песни, и слушать их было настоящим наслаждением. В отличие от других соседей, которые во время пьяных застолий просто орали под разухабистую гармошку.
Но счастье вечным не бывает
Да, вечно жить в счастье едва ли у кого получается. Так вышло и у Клавдии Васильевны. Сначала по какой-то неизвестной мне причине ушла из жизни ее дочь, жившая в Финляндии. Через какое-то время не стало и мужа.
Встречая Клаву, я не замечал в ней каких-то заметных изменений: по-прежнему вежлива, опрятна и спокойна. Но предательские тонкие стены делали заметными некоторые тревожные отклонения. Например, когда-то раздавался непонятный стук или гомерический гогот, который совсем не соответствовал облику и манерам моей соседки.
Однажды из Курска к Клаве на недельку приехала дочка. Пожив с матерью это время, она, видимо, поняла, что у старой женщины начались какие-то нехорошие изменения. Поэтому она сделала все, чтобы отыскать в Ярославле свою давнюю хорошую знакомую, почти родственницу, связь с которой давно утратила. Родных и близких в Ярославле у Клавдии Васильевны не было, поэтому дочь упросила свою добрую знакомую по имени Инна взять мать на попечение.
Правда, у Инны проблем было, как говорят, выше крыши: она приняла к себе в дом свою старую родственницу, страдавшую синдромом Паркинсона. То есть за этой родственницей был нужен глаз да глаз. Инна согласилась еженедельно заходить к Клаве и даже готовить ей пищу на неделю вперед. Как-то получилось так, что с Инной мы познакомились, стали немного общаться и разговаривать при встречах.
Так и пошла Клавина жизнь: раз в неделю приходила Инна, готовила ей поесть. А если возникали какие-то бытовые сложности, то соседка обращалась ко мне и никогда не встречала с моей стороны отказа. Но, по сути, Клава осталась совсем одна: дочь живет в Курске, за тридевять земель, Инна заходит раз в неделю (у самой полно дел), а я появлялся на ее горизонте лишь по мере необходимости, поскольку все свои силы и время отдавал своей тогда еще 90-летней маме.
За стенкой моей квартиры происходило все больше и больше странностей. Да и Инна при случайных встречах рассказывала мне, что Клавдия Васильевна начала «чудить». Например, она вдруг полностью уверилась в том, что вода в унитазе дармовая. Но при этом понимала, что за воду из кранов надо платить. Поэтому Клава решила экономить. Например, для мытья посуды воду она брала бесплатную, то есть из унитаза. Как ни старалась Инна, но Клавдию Васильевну переубедить так и не смогла.
Так все потихоньку и тянулось. Мы с Инной понимали, что на Клаве сказывается старость. А все ее причуды не смертельны. Поэтому просто с ними смирились.
Смирились, но одного момента. До момента, когда в дверь моей квартиры позвонила Клавдия Васильевна и со слезами на глазах попросила помощи. Оказалось, что она хотела разогреть себе уже готовую пищу, но газ на ее плите никак не хотел зажигаться.
Пошел я домой к моей соседке, чтобы решить возникшую проблему. И там она мне показала, как подносит горящую спичку к конфорке, а огонь почему-то при этом не загорается. Я пояснил Клаве, что перед этим надо открыть газ, тогда пламя и загорится. Соседка была этому крайне удивлена, поскольку напрочь забыла, что надо поворачивать ручку регулятора газа.
Поняв, что дело неладное, я решил напомнить Клаве, что после окончания готовки газ надо закрывать. На это она мне твердо ответила, что такого делать не будет, так может опять забыть, что газ надо включать.
Из этого я понял, что дело пахнет керосином и перекрыл полностью подачу газа. Саму же Клавдию Васильевну попросил приходить за мной каждый раз, когда требуется что-то подогреть.
Итак, моя соседка превратилась в бомбу замедленного действия, от нее исходила угроза всему моему дому. Пришлось срочно действовать. Я немедленно позвонил Инне, а та связалась с Клавиной дочерью.
Дочь приехала в Ярославль и решила забрать свою мать к себе в Курск. Благо, жила она со своей семьей в отдельном коттедже. Однако позже я узнал, что практически сразу после переезда психическое и ментальное состояние Клавдии Васильевны усугубилось настолько, что она стала нуждаться в постоянном медицинском присмотре и превратилась в настоящую обузу для своей дочери. Которая в итоге отдала ее в дом престарелых. Там Клава очень быстро и тихо угасла.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что всего этого могло бы и не произойти. На эту мысль меня натолкнула недавно прочитанная информация.
Что происходит с одиноким стариком и как избежать неприятностей
В еженедельном британском медицинском журнале The Lancet были опубликованы результаты исследования шотландских и нидерландских ученых, согласно которым пребывание в одиночестве может обусловить у людей старшего возраста не только появление депрессии, но и старческой астении и даже деменции.
Отсутствие у стариков социальных контактов и обычного человеческого общения достаточно быстро ведет к мышечной слабости, выливающейся в физическую немощь, из-за чего существенно возрастает риск падений, столь опасных в престарелом возрасте.
Кроме здоровья физического, у одиноких стариков страдают также и когнитивные функции. Причем физическая и психологическая деградация происходят одновременно.
Однако начавших деградировать пожилых людей вполне можно спасти. Для этого надо хотя бы восстановить с ним общение. И это станет отличной стартовой площадкой для устранения негативных последствий одиночества. Кроме того, общение с пожилыми родственниками избавит от возможных проблем и молодое поколение: на их плечи не ляжет забота о старике, впавшем в деменцию.
И теперь, вспоминая историю Клавдии Васильевны, я с тревогой думаю, не оставил ли я кого-то из своих престарелых близких в забвении? Все ли я делаю для себя самого, чтобы горькая чаша старческой деменции минула меня, и чтобы я знал о ней только теоретически?
А вы, дорогие друзья, не забываете своих близких? Общаетесь ли вы с ними? Или они стали такими несносными, что видеть их вам просто не хочется? И помните ли вы о том, что полноценное социальное общение просто необходимо в пожилом возрасте?
Кроме здоровья физического, у одиноких стариков страдают также и когнитивные функции. Причем физическая и психологическая деградация происходят одновременно.
Однако начавших деградировать пожилых людей вполне можно спасти. Для этого надо восстановить общение хотя бы с близкими. И это станет отличной стартовой площадкой для устранения негативных последствий одиночества.