Здравствуйте все. Сейчас я выкладываю цикл рассказов про паладина Луны и мага, его друга и товарища по опасному бизнесу, занимающихся прикладным демоноборчеством. Во имя Луны, конечно. Положительная реакция увеличивает скорость писания нетленок.
Когда рассказы кончатся, будет роман, но не здесь. Выкладывать его кусочками на Дзене — бесчеловечно.
Приятного чтения.
(начало)
Придя в себя ещё раз, Ноктюрн решил, что ночь проходит, во-первых, как-то однообразно, а во-вторых, как-то совсем не луноугодно. Ибо нелуноугодно связывать воителя Госпожи и совсем уж плохо ставить его на колени, примотав конец верёвки на руках к какому-то кольцу в полу. Возмущение требовало выхода, и оно его нашло.
– Я вас всех убью, – и только потом огляделся.
Он был посередине большой, минимум десять метров в диаметре, идеально круглой комнаты, полусферой поднимающейся над его головой. Абсолютно вся её поверхность была покрыта чем-то матово-чёрным, что поглощало любой световой отблеск. И она была хорошо освещена, после всех предыдущих мест в катакомбах, это казалось самым необычным.
– Не убьёшь. Мои рабы, конечно, изрядно промахнулись с мечом, но теперь-то у тебя точно ничего нет. Да даже если бы и было, ты не в том положении, мальчик, – из-за его спины вышла Шанти.
Суетливость и поспешность движений сменила плавная текучесть, наивность на лице превратилась в надменность. Даже голос из звонкого дисканта превратился в глубокое хрипловатое контральто, от которого хотелось думать не головой.
– Дай, угадаю, ты её злая сестра-близнец, да?
Девушка, если это была она, раскатисто рассмеялась, заставив Ноктюрна в картинках представить их досуг наедине.
– Клянусь своим именем, если бы я знала, что рабов этой суки можно настолько просто поймать на пару персей, я бы не прозябала в этом поганом городишке, пытаясь слепить из того навоза, что зовёт себя его жителями, пирамиду силы!
– Это значит «нет», я угадал?
– Тебя так заботит судьба этой самки?
– Мы в ответе за тех, с кем переспали, – Ноктюрн старался ёрзать верёвкой по кольцу как можно незаметнее в процессе разговора.
– Тогда не беспокойся, к той ночи от неё уже ничего не осталось, лишь оболочка, что я ношу по преходящей слабости своей. Впрочем, ненадолго. Но ты знаешь, – девушка села напротив Ноктюрна, скрестив ноги, – ты не первый цепной пёс, который был в её жизни. Тот, что был перед тобой, не только сделал её женщиной, но и основательно посношал в мозг. Бедняжка так старательно искала единомышленников, с кем бы помолиться Луне, что, представляешь, нашла и с радостью согласилась быть главным действующим лицом в ближайшей мессе. Такая чистая и наивная, её душа была просто объеденье. Как там вы говорите, аминь?
И напоролась глазами на взгляд Ноктюрна, состоящий из чистой, беспримесной ненависти.
– Аз есмь проводник воли Её, аз есмь хранитель мира Её, сила во мне идёт от Неё, и силой той я велю тебе – изыди!
– Я развлекаю последние минуты твоей жалкой жизни беседой, а в ответ такая неблагодарность?! Твою плоть я пожру, пока ты ещё будешь дышать!
Белки девичьих глаз заволокло той же тьмой, что угнездилась на стенах комнаты.
– И зря тратишь силы, здесь ты отрезан от своей хозяйки, поганая псина. Ей нет сюда ходу, она не видит, что происходит под моим покровом! – тело Шанти развело руки, показывая стены, – а когда я попирую твоей душонкой, отмеченной ею, из этого мира меня не изгонит даже судный день.
Ноктюрн уже не слышал, он молился, это у него всегда хорошо получалось. Он не блистал в Цитадели ни в каком из благородных искусств, кроме разве что проказ на грани хулиганства, всю свою жизнь там до самого посвящения. Многие из старших товарищей вообще считали, что он не пройдёт последнего бдения, когда на послушников нисходят дары богини. Тем сильнее было их изумление, когда он первым вышел из собора. Потому что лучше всех в мире паладин Ноктюрн умел две вещи: верить в свою богиню и ненавидеть её врагов.
В комнату через приоткрывшуюся и тут же захлопнувшуюся дверцу прошли двое и молча поклонились своей повелительнице, встав по сторонам от пленника.
– Пора, сейчас все кончится для тебя и начнётся для меня, – вставая, произнесла та, – и это довольно иронично, не правда ли?
Бросив на Ноктюрна последний пристальный взгляд, леди, назвать её теперь иначе не повернулся бы язык, заметила, что губы паладина беззвучно шевелятся.
– От страха голос пропал? Понимаю… Но ты уж постарайся, скажи свои последние слова.
– …в темнейший из часов будь со мной, яви свой свет-во-тьме, напои дух мой силой, и стану я десницей Твоей. Обрушь гнев Свой через руки мои. И не ос…
– Хватит! – чернота стекала из глаз Шанти потусторонними слезами по искажённому яростью лицу, оставляя на щеках дымящиеся дорожки, – её! Здесь! НЕТ!
– Здесь есть я, и этого более чем достаточно, тварь из-за кромки.
– Здесь ты и останешься! Твоей смертью будут пугать демонов!
Девичьи пальцы сдавили шею пленника с нечеловеческой силой, из-под впившихся в кожу ногтей заструилась кровь, но спустя секунду она с криком отскочила к самой стене. По всей ладони вздувались огромные волдыри, словно ей пытались задушить стальную болванку в кузне.
– Ты пришла в этот мир незваной. Ты нарушила его законы. Ты уничтожала бессмертные души, живущие в нем, – голос Ноктюрна приобрёл непривычную глубину, странным эхом отдаваясь в ушах, – И В ПРАВЕ СВОЁМ ТЕПЕРЬ Я ВЕЛЮ ТЕБЕ: ПЕРЕСТАНЬ БЫТЬ.
Глаза их встретились, и сосуды гнева божьего и греха стали сообщающимися на один неимоверно долгий миг. А потом тёмно-синий огонь выплеснулся на волю, спалив все чуждое миру.
(Продолжение следует)