Здравствуйте все. Сейчас я выкладываю цикл рассказов про паладина Луны и мага, его друга и товарища по опасному бизнесу, занимающихся прикладным демоноборчеством. Во имя Луны, конечно. Положительная реакция увеличивает скорость писания нетленок.
Когда рассказы кончатся, будет роман, но не здесь. Выкладывать его кусочками на Дзене — бесчеловечно.
Это самое начало. Приятного чтения.
Стоял погожий летний день. Наверное, даже слишком погожий: жаркое солнце задалось целью что-нибудь да расплавить, а облака решили ему не мешать. Ещё раньше решили не мешать деревья, поэтому пара всадников ехала по дороге, расположившей свои изгибы в поле.
Ехали не торопясь, так же, не торопясь, беседуя. В такую погоду вообще хотелось не торопиться, а вина, желательно из погреба. Род занятий первого всадника угадывался по пурпуэну с орденской символикой и громыхающему объёмному вьюку на муле. Балахон второго давал больший простор для фантазии, хотя неразвитые мышцы и въевшиеся в пальцы чернила указывали на кабинетную деятельность, а загар на лице – что изрядное время кабинет был там, где получалось заночевать.
– Вот скажи, – спросил балахон, – как ты решаешь, куда поехать? Ты едешь же постоянно куда-то. Конца пути нет. Цели нет. Ничего нет вообще, кроме дороги и сражений.
– Меня ведёт Луна.
– Думаешь? Вас много у неё.
– Знаю, – здоровая пятерня поскребла щетину на скуле, – на всё Её воля. Смею надеяться, что свой долг перед Ней я исполняю, сила не оставила меня.
– Мы куда сейчас хоть путь держим?
– Мы? Я, например, туда, – всё та же пятерня указала вперёд, где дорога уходила за горизонт.
Книгочей обречённо вздохнул. Он путешествовал с паладином уже месяц, но до сих пор так и не научился его понимать. Временами ему начинало казаться, что голова у его спутника нужна только чтобы носить шлем, но каждый раз случалось что-то, что это опровергало. С интонациями, которые обычно бывают в разговоре с ребёнком, он уточнил:
– А что нас ожидает там?
– Хороший город Талассин. Мы с тобой вчера вдвоём мимо путевого камня проехали.
– И мы туда изначально едем?
– Наверное.
– Меня превратно не пойми, я ничуть не против побывать в хорошем городе, но мне хотелось бы уточнить, в какой момент ты это решил?
– Я ехал на восход, город стоит на восходе. Рано или поздно я бы до него доехал. Я просто понял, что нам надо в тот край.
– Раз понял, то оно, несомненно, надо, – спорить с паладином о божественном целеполагании не хотелось. Хотелось вернуться на пару лет назад и пойти на криокафедру.
Спустя двое суток путешественники проехали через ворота со скучающими стражниками, совершенно беспардонно оттеснив конями купца, который никак не мог договориться о размере пошлины с его каравана. Копыта звонко зацокали по мостовой. Паладин ехал, оглядываясь по сторонам, словно искал старого знакомого. Наконец, после получасового кружения по улочкам города он остановился перед приземистым двухэтажным зданием, стоящим на небольшой площади. Ярко намалёванная вывеска оповещала всех, что сие есть трактир «Ночная утеха».
– Только не говори, что тебе этот кабак когда-то посоветовали, – спешиваясь, прокомментировал остановку ведомый.
– Не то, чтобы советовали, и не то, чтобы его… Впрочем, неважно, – оборвал паладин сам себя. – Я тебя с собой не тяну. Даже наоборот, настоятельно советую заняться уже своими делами.
Выдав подбежавшему пареньку указания и поводья, парочка ввалилась в двери. Их встретили трое караульных, обедающие в углу, зататуированный до бровей моряк, спящий на столе в винной луже, закопчённые факелами стены и недовольная, закопчённая не меньше стен рожа хозяина заведения. Это недовольство давало ощущение незыблемости: кто-то рождается красивым, кто-то – умным, а кто-то – недовольным.
Впрочем, этот вывод оказался преждевременным. Серебряная монета в чернильных пальцах одного из вошедших заставила расплыться лицо хозяина в настолько широкой улыбке, что впечатлительные мамаши при его виде немедленно попрятали бы детей и вызвали стражу.
– Чего угодно почтеннейшим господам? – спросил он самым любезным тоном, который только смог изобразить. Получилось так себе.
– Отдельную комнату на неделю, хорошей еды и вина. Начать с еды. А лучше даже с вина.
– В комнате канделябр на три свечи, запас свечей и перьев и чернильницу. Пожалуйста, – книгочей, обалдев от возможности спать не в общем зале, решил взять от жизни все.
Не переставая улыбаться, трактирщик коротко кивнул, изображая поклон, и нырнул в проём, за которым начиналась кухня, чтобы лично руководить процессом. Личное руководство дало незамедлительные и ощутимые успехи. Клиенты только успели выбрать стол, как на нём чудесным образом воплотились кувшин вина и пара тарелок с хлебом и сыром. Образ этот, снующий между столами, был не только чудесный, но и весьма миловидный. Лёгкая чумазость скорее добавляла шарма.
– Симпатичная, – констатировал герой номер один.
–Что, отдельная комната уже не нужна?
– Про подружку для тебя спросить?
Ответом были закаченные глаза. Если все паладины такие, то непонятно, как они друг друга переносят. Секундное размышление, и книгочей выбрал золото молчания, спорить с дураком – опускаться до его уровня, а тут такая вкусная альтернатива. Тем более, что к хлебу и сыру подоспели овощи и даже бренные останки петуха. Его память почтили минутой жевания.
Молчание нарушил Ноктюрн:
– Давно хочу спросить у тебя две вещи: сколько ты ещё будешь со мной ходить, и что за имя у тебя такое дурацкое – Гладиолус?
Гладиолус медленно допил вино в кружке и потянулся к кувшину. Увы, тот оказался пуст, пришлось отвечать. Ответа на первый вопрос он не придумал, так что начал со второго:
– Нормальное у меня имя, это вопрос у тебя дурацкий. Ты же не задавал его в предыдущем городке, когда залез под юбку Розе?
– Ну, она женщина.
– Теперь-то да. А брата Розы, который ревел потом, как бык на случке, что убьёт того, кто соблазнил его сестрёнку, звали Нарцисс.
– А нарцисс – это разве цветок?
– Жизнь, Ноктюрн, полна сюрпризов. Пожалуйста, крикни ещё вина, я пока что слишком трезв для этого разговора.
Кричать не пришлось, в обеденном зале с кувшином вина и ещё одной кружкой появился трактирщик. Подойдя к столу, он молча сел и так же молча разлил содержимое кувшина по кружкам.
– Первый тост всегда во имя Луны.
Похоже, паладин любил три вещи: веру, вино и когда они вместе. Но вино любили все, так что возражений не последовало. Лишь хозяин заведения, разливая по второй, запоздало уточнил:
– А это нормально – её так славить?
И, разумеется, пьянство здесь и сейчас оказалось богинеугодно.
– В Полумесяцах сказано, что Луна заповедала чувствовать вкус жизни, ибо в любви создавала Она этот мир для счастья живущих в нём. Поделись с нами, чем сейчас живут улицы этого города, почтенный..?
– Мехнар моё имя, – правильно понял заминку трактирщик. Ноктюрн удовлетворённо кивнул.
– Рассказывай, брат Мехнар.
– А рассказать мне вам особо и нечего. Не думаю, что вам нужны новости про контрабандистов, или какая банда сейчас в порту сильнее всех.
– Банды тоже могу прибегать к заёмным силам.
– Не эти. Все сплошь старожилы, всех текущая ситуация устраивает. Всё, как обычно.
– Ну не зря же мы тащились сюда столько дней! – Гладиолус недоумённо взглянул на Мехнара. Тот в ответ только пожал плечами.
– Кто знает. Кто знает.
– Но что-то же здесь происходит?
– Это крупный порт, здесь постоянно что-то происходит. Достаточно выглянуть в окно, как тебе предложат купить запретный артефакт или посмотреть на демона, а на ушах повиснет не менее трёх проповедников самого сомнительного толка, зазывая к себе в церковь. Только артефакт окажется медной висюлькой с криво нацарапанной руной, а демоном будет уродец с рогами от дохлой коровы. И это в лучшем случае.
– А проповедники?
– А проповедники делятся на жуликов, которые не верят в то, что говорят, и идиотов, которые верят. Впрочем, последние бывают весьма убедительными. Вон, Шанти теперь дюже верующей стала, – трактирщик увидел недоумение на лицах слушателей и пояснил, – подавальщица моя, вы её должны были видеть.
– Это та чумазая? – уточнил Гладиолус.
– Угу. Как попала в какую-то общину, так теперь постоянно лицо хоть чутка, но измазано. Я спрашивал, но там такая чушь в объяснениях. То ли кто-то велит, то ли кто-то не велит. Хотите подробностей, спрашивайте сами, она у меня говорливая.
Послеобеденный разговор продолжался ещё минут сорок, но ничего, кроме сказанного в самом его начале, толком не принёс. Если в городе и его окрестностях что-то эдакое и было, то вело оно себя прилично и никак свою несомненно тёмную сущность не проявляло.
Зато порадовала комната. Чистая и светлая, с окном во двор и новым тюфяком на кровати, она воплощала собой всё то, о чём мечтают путешественники во время ночёвок под открытым небом.
– Столько места, и всё одному мне.
– Вообще-то мне, ты здесь пользуешься моей добротой, – Ноктюрн покосился на наглеца.
– По тому, как я узнал тебя за этот месяц, ты будешь уже сегодня обрабатывать Шанти ради информации и удовольствия. А так как наблюдатели тебе не нужны, то увидимся мы за завтраком. И, коль мы уже одни, скажи на милость, с чего это трактирщик стал из почтенного Мехнара братом Мехнаром?
Ноктюрн на несколько секунд задумался, на одних ему известных весах взвешивая своё доверие к собеседнику:
– Ты слишком много спрашиваешь для человека, который игнорирует половину вопросов.
– Например?
– Например, сколько мы будем вместе?