- Мама! Тебе тяжело одной жить. Годы не те у тебя. Давай обсудим ещё раз, что лучше всего сделать.
На скромных семейных посиделках по случаю шестой годовщины ухода из жизни отца семейства, Анатолий в очередной раз заговорил с мамой.
- Толенька, что тут обсуждать. Говорили же не один раз. Я хочу жить здесь. Здесь мы с Геной прожили почти двадцать лет, мне здесь всё знакомо, всё родное. Я себя вполне обслуживаю сама. И собес помогает, - мама говорила спокойно, было видно, что разговор этот ей привычен.
- Тебе восемьдесят девять лет. Я каждый день волнуюсь – как ты, хорошо ли спала, всё ли у тебя в порядке?
- Толя, что ты заладил про своё волнение. Можно подумать, что это самое главное в маминой жизни, - к разговору подключилась младшая дочь Людмилы Петровны, Толина сестра. – Если ты такой волнительный, почему до сих пор маму к себе не забрал?
- Светик, давай с тобой отдельно об этом поговорим.
Разговор о том, чтобы забрать маму к себе у Толи и Светы был уже несколько раз, но квартиры ни его, ни её не позволяли это сделать – у них не было отдельной комнаты для мамы. Да и не просто было вписать мамин переезд в сложившуюся жизнь их семей. К тому же вопрос продажи маминой квартиры, расширение квартиры сына или дочери, после которой можно было жить с мамой, наталкивались на противодействие мамы, которая съезжаться ни в какую не хотела.
- Толя! Почему ты так сильно волнуешься? Я приезжаю к тебе, занимаюсь с твоей дочкой, вожу её гулять и никаких проблем с моим здоровьем не возникает. Так почему же мне нельзя жить одной?
У Анатолия была молодая жена и она недавно родила девочку. Впрочем, молодая – это сильно сказано, он сам уже три года, как был на пенсии, жена же была младше его на 18 лет.
- У меня есть помощница, Валечка, она и квартиру убирает и продукты покупает и в поликлинику меня записывает, - между тем говорила мама. – Так что, Толик, причин волноваться за меня нет.
Женщина средних лет, приезжая из Мордовии, была от собеса прикреплена к Людмиле Петровне и полгода уже помогала ей.
Так этот разговор и закончился ничем.
Минуло полгода. Срок аренды квартиры, которую Валентина снимала с какой-то своей подругой, истёк и хозяева не стали продлевать с ними договор. Вале было некуда деваться и она попросилась к Людмиле Петровне пожить некоторое время, пока не найдёт себе жильё. Дни шли, жильё не находилось и Валя осталась жить у своей клиентки.
Сын, приезжая к ней, пару раз заставал дома эту Валентину и спросил потом у мамы, почему она до сих пор живёт у неё дома.
- Толенька! Валя – женщина хорошая, только несчастная. Муж её бросил и она подалась в Москву на заработки. Она живёт у меня и, кроме своих прямых обязанностей, готовит еду, поддерживает чистоту в доме по хозяйски, стирает мне, гладит. Она найдёт, где жить и съедет.
Анатолий разговаривал с Валентиной. Действительно, она вела мамино хозяйство, которое постепенно приходило в упадок – годы у Людмилы Петровны были не те. Так, в режиме «вот-вот съедет», Валентина прожила в квартире полгода.
Свете это сильно не нравилось и она выговаривала брату, что тот ничего не предпринимает и не выставляет прижившуюся Валю за дверь.
На какие-то праздники, когда в гостях у мамы был сын и дочь с мужем, Света подняла разговор о пребывании Валентины.
- Мама! Мне не нравится, что она живёт здесь. Нужно, чтобы она от тебя ушла.
- Светочка! Да почему? Она мне помогает и совсем меня не стесняет.
- Да потому! Она – чужой человек. Мы её хорошо не знаем, мало ли что у неё на уме.
- Я с ней живу полгода и прекрасно разобралась, что у неё на уме только возможность выживания в Москве. Она ещё дочери помогает деньгами, та учится в институте, живёт в общежитии.
- Ты эту дочь видела?
- Видела, хорошая девочка.
- Мама, у тебя все хорошие. Ты хоть кого-то плохого знаешь? – перешла на иронию дочь.
- Света, успокойся, я с Валей говорил несколько раз, она действительно нормальная женщина», - сказал Толя.
- Толя, помолчал бы. Ты вечный сторонник компромиссов и примирений. А здесь нужна решительность, - дала отповедь брату Света. – Мама! Выгони ты эту приживалку!
- Доченька, ну нельзя так, я с ней прекрасно лажу, - попыталась успокоить возникающий спор между детьми мама.
- Людмила Петровна! Она вас «обнесёт»! В один далеко не прекрасный день она вынесет всё ценное из квартиры, - ввязался в спор Борис, Светин муж.
- Слушай, ты-то чего лезешь со всякими пугалками? С какого перепугу она в воровку превратится? – ответил ему Анатолий.
- Он знает, что говорит, - поддержала мужа Света. – Видали мы таких, тихой сапой в чужую жизнь влезающих.
- А с такого! – ответил Анатолию Боря. – Ты читаешь криминальную хронику столицы? Там ещё и не про таких пишут.
- Пошёл ты знаешь куда, со своей хроникой! – вскипел Толя. - Нам ещё городской уголовный опыт к обсуждению не хватало подключить.
- Дети, дети! Прекратите ссориться, - продолжала успокаивать всех Людмила Петровна.
- Это ты куда меня посылаешь? Ты кто такой? – вскочил с места Борис.
Света ухватила его за рукав и с силой усадила.
- Короче так, - сказал Толя. – Никуда мы выгонять Валентину не будем, маму она устраивает и это главное.
- Это мы ещё посмотрим! – вскипел Боря и Света на этот раз его энергично поддержала.
Вскоре дочь с мужем ушли и Толя остался с мамой вдвоём.
- Мне тоже не особо нравится её проживание с тобой. Она тебя стесняет. Приходит она поздно с работы, ты ей ужин готовишь, - заговорил сын
- Да ничего я не готовлю, - оправдывалась мать.
- Сама же рассказывала, что салат режешь, еду разогреваешь.
- Да, режу и разогреваю. Но ведь мы с ней душа в душу живём, что же я, как к чужому человеку к ней должна относиться? – возмутилась мама.
Анатолий вздохнул и посмотрел на мать. В очередной раз он увидел морщины на её лице, постаревшую кожу с пигментными пятнами. Перевёл взгляд на стену, где висела институтская фотография русоволосой красавицы с горящими глазами. Потом пересел к маме и обнял её. Так они и сидели минуты две и им было хорошо и уютно.
- Может, всё-таки продадим наши квартиры, купим побольше и ты будешь с нами жить?
- Нет, Толенька, не продадим. Мне жить немного осталось, я хочу в спокойствии доживать. Устала – полежу, спать захотела – прикорну на диване. Ночью бессонница часто, так я по квартире хожу, чай горячий себе готовлю, свет везде включаю, в туалет хожу. Надо погулять – гуляю, почитать – читаю. Вы меня часто навещаете и у тебя я бываю каждую неделю. Мне общения с вами хватает, а стеснять вас начну, так сама покой потеряю.
- Что с Валей делать будем? Как ты считаешь?
- Пусть живёт. Она женщина совестливая, где жить – она ищет. У неё тут мужчина появился, иной раз она у него ночует. Говорит, если предложит замуж – пойду.
Месяц прошёл в обычной жизни, а потом Валентина съехала от мамы. Анатолий спрашивал мать – в чём дело, но она не знала.
- Не знаю, сынок, Валя сказала, что нашла жильё себе. Да и ушла она из помощниц по хозяйству. Она ведь медсестра по образованию, оформилась в больницу работать, а там смены разные, дежурства. Говорит, что не хочет стеснять.
Только через два месяца Анатолий встретил Валю, зашедшую в гости к маме и вызвался её проводить. По дороге на остановку выпытал у неё истину. Звонил ей, оказывается, Боря и категорически сказал, чтобы она съехала.
Толя после этого позвонил ему и они крепко поругались.
Прошло несколько лет. Толя звонит маме каждый день и по воскресеньям привозит к себе домой. Света снабжает её едой раз-два в неделю.
Толя с Борисом не разговаривают. На днях рождения и прочих семейных встречах здороваются - и на этом всё. С сестрой у Толи отношения нормальные, но большой близости нет – живут они далеко друг от друга.
Мама ещё больше постарела, но по-прежнему не хочет ни с кем съезжаться. Самый страшный её бич – бессонница. У неё новый социальный работник, женщина хорошая, но теплоты, которая исходила от Вали, у неё нет. Валя не приходит и не звонит, на редкие звонки Людмилы Петровны не отвечает.