«Чайку для сугреву?» – кто из нас хотя бы раз не слышал или не произносил подобную фразу. Значение слова «сугрев» мы обычно сверяем по знаменитому «Толковому словарю живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля, а вот за его родословной нужно обратиться к памятникам древнерусской письменности.
Самое ранее из известных ученым употребление глаголов «согреть» и «согревать» в значении «вернуть/возвращать утраченную теплоту телу, рукам» относится к XI веку. В 1073 и 1076 годах именем Святослава, одного из сыновей князя Ярослава Мудрого, назвали два «изборника» – своды трудов на разные темы, от богословских трактатов до естественно-научных статей. Например, в «Изборнике Святослава» 1076 года есть «Слово некоего отца к сыну своему, слова душеполезные», в котором читаем: «Съгрѣлъ ли ся еси – съгрѣй трясуштаагося зимою» («согрелся сам – обогрей дрожащего от мороза»; да-да, в древности «зимой» часто называли не время года, а мороз/стужу/холод).
Образные значения глагола «согреть» вошли в высокий и торжественный, книжный церковнославянский язык. Ветхий Завет, псалом 38: «Согреяся сердце мое во мне», то есть «воспламенится сердце мое». Составитель знаменитого «Домостроя» священник Сильвестр (?– около 1566 года) наставлял сына Анфима: «Странных пришелцов призывая в дом свои и по силе накорми, и напои, и согреи, и милостыню даваи». То есть странников накорми-напои, одари милостынею и утешь/ободри заботливым, участливым отношением. Богослов, поэт и драматург, наставник детей царя Алексея Михайловича Симеон Полоцкий (1629-1680) писал в поэме «Орел Российский»: «Все нас, яко солнце, царь наш согревает».
В «Словаре русского языка XI-XVII веков» есть производные от «согревающих» глаголов – «согрение», «согретие», «согреяние». Все они относились к книжной лексике. Например, публицист Смутного времени, келарь Троице-Сергиева монастыря (современной Свято-Троицкой Сергиевой лавры) Авраамий Палицын так описывал незавидное положение войск интервентов в 1618 году: «Салдаты же их и немцы (имеются ввиду иностранные наемники – прим. автора), и многие воиньские люди, аки скот, бродят по выжженым деревням пища ради и согретиа, но нигде же не обретаху».
Время шло, русский язык менялся. В 1822 году вышло второе издание первого, составленного в конце XVIII века толкового словаря русского языка – «Словарь Академии Российской по азбучному порядку расположенный». Авторы поместили в словарь уже более привычное нашему современному слуху «согревание» – «действие согревающего и согревающегося». Слово активно бытовало в литературном языке. Так, мореплаватель и полярный исследователь барон Фердинанд Петрович Врангель (1797-1870) в книге «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому океану» (1841 год) писал, в частности: «Сначала обрадовались, достигнув твердой земли, но скоро увидели, что положение было не лучше прежнего, ибо не могли продолжать пути к своему Хатангскому зимовью по причине речек, которые тогда еще не стали, но покрыты были густым несущимся льдом; должно было оставаться на пустом берегу, где не находили даже дров для согревания себя и варки пищи». Или у Ивана Тимофеевича Кокорева (1825-1853), писавшего о народной и мещанской Москве 1840-х годов, есть рассказ, в котором кухарке Акулине «кое-как объяснили процесс согревания самовара».
Однако словари не дают ответ: когда именно и с каким смыслом появилось просторечие «согрев», когда к нему в пару (по принципу «сосед-сусед», «сумнение-сомнение», «согласный- сугласный») встал «сугрев».
Владимир Иванович Даль начал работать над своим прославленным «Толковым словарем живого великорусского языка» в 1819 году, том с «сугревом» вышел в 1866 году. Из глубин каких времен попало слово к Далю – неизвестно.
Зато мы можем рассмотреть «сугрев» во всей красоте его значений благодаря «Словарю русских народных говоров», где приведена диалектная лексика и фразеология всех русских народных говоров XIX-XX веков.
Итак. Первое значение существительного «сугрев» – тепло. Оно было зафиксировано в 1850 году в Нижегородской, Костромской и Вологодской губерниях, а в 1963 году – на юге Красноярского края. Тепло в избе/помещении, тепло от печки называли «сугревом» с середины XIX века в Кадниковском уезде Вологодской губернии, в Осташковском уезде Тверской губернии, в Нижегородской губернии, а еще во второй половине XX века – в Прииссыкулье, Мурманске, Красноярском крае, Забайкалье. Слово «сугрев» в значении «обогрев/согревание/теплота» лингвисты записали в Архангельской и Нижегородской губерниях, в Калининской (с 1990 года – Тверской), Ростовской, Ярославской, Ивановской, Саратовской областях. На Дону в 1940-х годах «сугрев» – пригреваемое солнцем место, солнечная сторона; а по данным в 1980 года в Забайкалье и Красноярском крае – ясная теплая погода, вёдро, а также оттепель. В том же году записаны и чудесные образные забайкальские выражения «без доброго чужого сердца сугрева у человека не будет» и «да хорошая душа тоже сугрев».
Тема тепла была особо значимой в фольклоре Русского Севера. В так называемом Олонецком рукописном сборнике заговоров, выдающемся памятнике русской словесности второй четверти XVII века, в частности, читаем: «Уставил ты, господи, праведное солнце на небесе, таить и согревати море, и реки, и езера, и всю землю». В Архангельской и Олонецкой губерниях прилагательное «сугревный» служило эпитетом солнца («божье сугревное солнце красное»), а существительное «сугрево» – названием несильного солнцепека.
В северных старинных причитаниях «сугревать» – давать тепло, «сугревный» – дающий тепло, согревающий. К милым сердцу, родным людям ласково обращались «сугрева/ сугрёва моя теплая», «сугревушка». Например, пели: «Спит-ко ты, сугрева, против солнца днем согрета», причитали: «На полете лебедь белая; ой, куда летишь, касатушка? Не утай, скажи, сугрева моя теплая!»
Пожалуй, не будет пафосным утверждение, что слово «сугрев» – удивительный памятник народной культуры. В классическую же литературу просторечный «сугрев» пришел вместе с писателями, рассказывающими о российской жизни. Вот роман 1871-1874 годов «В лесах» Павла Ивановича Мельникова-Печерского, посвященный старообрядцам Заволжья. «Видишь ли, Пантелей Прохорыч, – собравшись с силами, начал Алексей свою исповедь, – у отца с матерью был я дитяткомоленное-прошенное, первенцом родился, холили они меня, лелеяли, никогда того и на ум не вспадало ни мне, ни им, чтоб привелось мне когда в чужих людях жить, не свои щи хлебать, чужим сугревом греться, под чужой крышей спать».
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин написал в 1887-1889 годах о детстве провинциального дворянина в эпоху крепостного права роман «Пошехонская старина». «Летом оттого тепло, – поучает дедушка, – что солнце на небе долго стоит; оно и греет. А зимой встанет оно в девять часов, а к трем, смотри, его уж и поминай как звали. Ну, и нет от него сугреву».
Семейная сага «Угрюм-река» (1932 год) Вячеслава Яковлевича Шишкова повествует о жизни в Сибири на рубеже XIX-XX веков. «Всю ночь напролет, до желтой холодной зари, строчил Прохор письмо Нине Куприяновой.... Напишет строчку, схватится за голову, зашагает по комнате, зачеркнет строчку и – снова. Самые нежнейшие слова старался подбирать, и все казалось ему, что слова эти лживые, придуманные, без сугрева».
Ну а завершить изучение родословной слова «сугрев» хочется выдержкой из «Русской грамматики», изданной уроженцем Эрфурта Генрихом Лудольфом в 1696 году в Оксфорде. В разделе разговорника, который может пригодиться иностранцу «в путешествиях и иных делах» есть дивная подборка фраз.
«На Руси луче зимою путешествовать. – Говорят, что там страшно холодно. – Чем согреваются?» Ответа автор не дал; но мы бы сейчас с уверенностью сказали: «Как чем сугреваются? Чаем!»