- Мехмед, что сказала Арифе-хатун? Прости, я не поняла, - чёрные глаза на бледном лице Айи широко распахнулись, тонкие пальцы сжимали и разжимали край покрывала, которым укрыла её лекарша.
Мехмед устремил тревожный взгляд на врачевательницу и снова задал ей вопрос, будто плохо услышал её слова.
- Арифе-хатун, так что ты там выявила у Айи-хатун?
- Шехзаде, Ваша фаворитка ждёт ребёнка, их здоровью ничто не угрожает, - громко и внятно ответила хатун, чтобы слышно было всем.
Айя и Мехмед устремили друг на друга изумлённые взгляды и на секунды потеряли дар речи.
Лекарша также была безмерно удивлена реакции молодых людей на её вполне закономерное и естественное известие.
Тем не менее, восприняли они его как чудо.
Мехмед бросился к Айе, она приняла его в свои объятия и расплакалась у него на груди.
- Я люблю тебя, - счастливым шёпотом произнес он и обжег ее гу_бы горячим поц_елуем. – Свет души моей, моя радость, моё сокровище!
Разговор ожидался долгий, и они решили отложить его, подождав, когда Айе обработают раны, и она сможет посетить хамам.
Девушка попросила шехзаде не заключать под стражу Нурбахар-хатун, желая прежде увидеться и поговорить с ней.
В общей комнате среди наложниц Нурбахар не оказалось, девушки сказали, что она в лазарете.
Айю это не удивило, а придало лицу горестное выражение.
Открыв дверь в лечебную комнату, она сразу увидела лежащую на кровати Нурбахар, совсем не похожую на ту, какой она её встречала ещё несколько дней назад.
Мёртвенно бледное лицо казалось безжизненным, скулы заострились, нос вытянулся, а большие, красивые некогда глаза, завалились в глубокие глазницы.
Айя содрогнулась от ужаса. Она видела, что Ильяс дал Нурбахар яд, да он и не скрывал этого, но не могла до конца поверить в такую немыслимую жестокость.
- Что с ней? – спросила фаворитка у лекарши.
- Да мы и сами не можем понять, Айя-хатун, у девушки отчего-то сразу отказались работать все внутренние органы. Проверка на отравление дала отрицательный результат, - с растерянным видом доложила та.
- Что ты спрашиваешь, как будто не знаешь…- услышала вдруг Айя слабый глухой голос Нурбахар и тотчас взглянула на неё.
- Зря я…ты прости…я согласна нести наказание…но мой малыш…он ведь ни в чём не виноват…- прошептала та посиневшими губами и жалобно посмотрела на Айю, словно прося у неё помощи. Тут же лицо Нурбахар исказила скорбная гримаса, девушка вся перекосилась, речь её прервалась, и глаза закатились.
Не в силах вынести тяжёлое зрелище, Айя выскочила из лечебной комнаты, прижалась к стене в коридоре и зажмурилась.
- Айя-хатун, что с Вами? Срочно лекаря! – вскрикнули обе служанки, сопровождавшие её, но она быстро пришла в себя и протестующее подняла руку.
- Со мной всё хорошо, - сказала она женщине, выбежавшей из лазарета.
Так чудовищно закончила свой жизненный путь молодая красивая девушка, Нурбахар, которая могла бы стать хорошей женой и заботливой матерью, но она выбрала власть и поплатилась за это.
…Сидя на полу в тюремной камере дворца, ожидал своей участи и Ильяс. С минуты на минуту к нему должен был прийти палач и начать допрос. Ильяс не боялся физической боли, невыносимо для него было другое: он не оправдал надежд любимой матушки, не добился вожделенной власти, им не будет гордиться его горячо любимый отец.
Душевные муки терзали молодого человека несоизмеримо сильнее, чем предстоящие пытки.
Ильяс наклонился, снял сапог и ловким движением оторвал подошву. Взяв в руки выпавший из неё мизерный флакончик, он, не задумываясь, выпил его содержимое и сразу повалился навзничь.
“Жаль…”- успел прошептать он и перестал дышать.
Когда через полчаса в камеру к предателю вошёл шехзаде в сопровождении стражи, он увидел на полу скрюченное безжизненное тело юноши с открытыми остекленевшими глазами.
Заметив рядом с умершим разорванную подмётку, Мехмед не стал разбираться, а тем более наказывать кого бы то ни было: перед тем, как отправить преступника в каземат, его тщательно обыскали, обследовали место заключения, однако никому и в голову не пришло проверить подошвы его обуви.
Ильяс унёс с собой доказательства вины Махидевран. Таким образом, сын спас бесконечно любимую мать от наказания, как и его отец.
Узнав о случившемся, Айя постаралась успокоить Мехмеда, а сама села писать послание Махидевран-султан.
Дворец в Амасье
- Махидевран-султан, к Вам гонец с посланием из Манисы, - склонилась перед госпожой Фидан-калфа, её верная служанка.
- Ко мне? Из Манисы? О, Аллах! Неужели это случилось? – её губы растянулись в улыбке, а в чёрных зрачках глаз заблестели зловещие огоньки, словно кто-то зажёг в них огонь. – Зови, зови! – нетерпеливо махнула она рукой служанке, и та торопливо выскочила за дверь.
Она быстро вернулась в покои госпожи и протянула ей большой, отделанный позолотой футляр, один из тех, в которых хранили послания императорской династии.
Махидевран бросила удивлённый взгляд на рабыню
- Фидан, что сказал гонец? Почему он не пришёл ко мне сам? Это послание официальное? От шехзаде Мехмеда? – настороженно спросила она.
- Да, госпожа. Посланник так и представился мне: гонец, мол, я, с письмом от шехзаде Мехмеда, - ответила служанка, уставившись испуганными глазами на султаншу.
У Махидевран отчего-то задрожали руки, она повела головой вверх, взяла тубу, вскрыла и достала плотно скрученный лист бумаги.
Первые строки заставили её покачнуться, и подоспевшая Фидан ухватила султаншу под локоть.
- Госпожа, Вам плохо? Может, позвать лекаршу? – всполошилась она.
- Нет, не надо, - ледяным голосом ответила Махидевран и продолжила читать ровные строки.
“Госпожа, я не стану желать Вам доброго дня, потому что для Вас он совсем не добрый. Когда Вы получите моё послание, Ваш сын Ильяс, вернее сказать, его тело, уже найдёт свой последний приют в водах Босфора.
Не удивляйтесь, я догадалась, что он Ваш сын.
Винить и проклинать Вам некого: не дождавшись справедливого наказания от шехзаде Мехмеда, Ваш сын выпил яд.
Что ж, Вам опять повезло, Ильяс унёс Вашу тайну с собой, можете продолжать спокойно жить дальше.
Я не сомневаюсь, что смерть одного из Ваших сыновей не тронет Ваше чёрствое сердце. А ведь Ильяс искренне любил Вас. Более того, он Вас боготворил, я смогла лично убедиться в этом, проведя несколько дней у него в плену.
Скажу Вам ещё, он Ваша копия, вот уж воистину, плоть от плоти, кровь от крови. Такой же жестокий и бесчувственный. Был.
Также, как Вы когда-то заставили меня убить не родившееся дитя, Вашего внука, он погубил своего ребёнка во чреве матери, напоив беременную от него девушку ядом. Я видела, как мучительно она умирала, как её тонкие руки накрывали живот, а её угасающий безумный взгляд молил спасти малыша.
Зачем я пишу Вам? Для того, чтобы вычистить и вернуть Вам всё плохое, что осталось от Вас в глубинах моей памяти, и облегчить этим свою душу. А Вас ждёт вечное наказание от Всевышнего.
Моё новое имя, которым нарёк меня шехзаде Мехмед, прекрасно – Айя!
Впереди у меня такая же прекрасная новая счастливая жизнь, я свято верю в это!
Но для Вас я подпишусь – Эфсун.”
Махидевран прищуривалась, подносила лист к самым глазам и не понимала, почему последние строки так трудно даются ей, она не замечала, что рука её так сильно дрожит, что письмо в ней ходит ходуном.
- Этого не может быть, - зарычала она, замотала головой, а подбородок её неудержимо задрожал.
- Сынок, - сипло прошептала она, - сы-ы-но-о-о-о-к! – раздался следом её хриплый крик.
Она упала прямо на ковёр, и её тело содрогнулось в рыданиях, из груди вырывались вопли, больше похожие на рёв раненого зверя, в которого только что попала смертоносная стрела.
Объятая страхом Фидан стояла и не могла двинуться с места. Наконец, она с трудом овладела собой, подошла к госпоже и попробовала прикоснуться к её плечу.
Махидевран подняла голову, протянула руку служанке и указала глазами на ложе.
Фидан обняла обессилевшую госпожу за талию, закинула её руку к себе на плечо и потащила к кровати.
- Иди к лекарше…принеси успокоительные капли, - прохрипела султанша и рухнула на постель.
Фидан подтянула её на подушку и бережно укрыла покрывалом.
Дрожа всем телом от пережитого волнения, девушка стремглав выскочила за дверь и понеслась в лечебную комнату.
Не прошло и четверти часа, как она возвратилась в покои и напоила лечебным снадобьем госпожу.
Махидевран, судорожно глотая, выпила всё до конца, тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Фидан стояла рядом и неотрывно наблюдала за своей госпожой, готовая вмиг прийти на помощь.
Девушка не помнила, сколько прошло времени, может, четверть часа, когда она услышала ровное дыхание султанши. Поблагодарив Аллаха, служанка пошла, было, к дивану, чтобы присесть, оглянулась, чтобы ещё раз посмотреть на госпожу, и открыла рот от изумления.
Лицо Махидевран-султан исказила неестественная улыбка от уха до уха, напоминающая жуткую маску, по щекам скатывались слёзы, которым преграждал путь этот жуткий оскал.
Фидан сделала шаг к ложу госпожи, но та издала короткий тихий смешок, и девушка в ужасе отскочила назад и принялась молиться.
С Махидевран ничего страшного не произошло, просто под воздействием сильного успокаивающего средства она погрузилась в блаженные видения из далёкого прошлого, которые жили в её подсознании…
Она молода и красива, очень красива. Сулейман её любит, ласково называет розой и тянется к ней с нежным поцелуем…Махидевран подставляет ему свои алые сочные губы, но вдруг видит, что на лице султана начинают расти рыжие волосы, они становятся всё длиннее и закрывают его желанные губы…Махидевран плачет, она несчастна. Но тут к ней подходит высокий голубоглазый мужчина, клянётся в вечной любви и страстно целует её…Махидевран не хватает воздуха, она задыхается, пытается вырваться и, наконец, глубоко вздохнув, открывает глаза.
Видение закончилось, султанша очнулась.
Фидан, перестав молиться, вмиг оказалась возле постели госпожи.
- Махидевран-султан, с Вами всё в порядке? Может, позвать лекаршу? – взволнованно спросила она.
- Всё в порядке, просто я уснула. Подай мне воды, - облизнув пересохшие губы, сказала Махидевран.
Большими жадными глотками она осушила чашу и вновь упала на подушку, и её взгляд уставился в пустоту.
Недавнее забытьё сказалось, и воспоминания лавиной нахлынули на неё.
“Как всё это случилось? Почему я так не хотела, чтобы родился мой мальчик? – непрошенные мысли пришли ей в голову, и невидимый ком застрял в горле. – Если бы не эта рыжая рабыня, то Сулейман не отвернулся бы от меня, и я была бы счастлива. Да, но тогда у меня не было бы моего Ильяса. Мустафа бы был, а моего Ильяса не было бы, - мысли продолжали будоражить её воспалённый мозг.
– Когда я впервые заметила Али-агу? А-а, припоминаю, кажется, когда узнала, что Сулейман берёт в охотничий домик не меня, а Хюррем. Тогда я сильно расстроилась, шла по коридору и плакала. А он, статный и красивый, подошёл ко мне, не испугался, надо же, - усмехнулась Махидевран. – “Госпожа, только прикажите, и я готов умереть, ради Вас, - сказал он. – Ваши слёзы острыми стрелами вонзаются в моё сердце, и оно начинает кровоточить. Пожалуйста, не плачьте..”
Да, так он сказал. А потом мы стали видеться чаще, то ли случайно, то ли он специально попадался на глаза. Мне нравилось чувствовать себя любимой. Он боготворил меня, не переставал удивляться, как мог султан отказаться от такой женщины, как я.
Помню, я подумала и решила, что этот человек может быть мне полезен, ведь он и правда был готов на всё ради меня.
Чтобы крепче привязать его к себе, я решилась на близость с ним. Мне это было несложно, я совершенно не испытывала угрызения совести, напротив, я даже радовалась, что смогла отомстить Сулейману. К тому же, как оказалось, мне было очень хорошо с Али-агой во всех смыслах, с ним я чувствовала себя настоящей женщиной.
А потом случилось неожиданное. Я забеременела. Конечно, это меня рассердило и расстроило, я предприняла все меры предосторожности, но мой Али был так горяч и умел во мне зажечь сильное пламя, видимо, я и потеряла бдительность.
Я хотела из_бавиться от моего мальчика, но, слава Аллаху, выкинула эти мысли из головы, да и Али-ага очень просил не делать этого, обещал забрать родившегося малыша к себе.
Скрывать беременность было нетрудно. Живот у меня не был большим, султан, казалось, про меня забыл, а я сидела в покоях и вышивала, продолжая встречаться в тайной комнате с Али-агой.
Когда подошло время рожать, я сказала повелителю, что хотела бы поехать в Бурсу поправить здоровье. Помню, он согласился, но с тем условием, что Мустафа останется в Топкапы. Когда я безропотно приняла его условие, он так обрадовался, что пожелал мне здоровья и даже подарил какое-то украшение.
А вот и самое счастливое воспоминание. Роды прошли легко, повитуха была щедро вознаграждена, и я взяла на руки своего Ильяса.
О, что творилось тогда у меня в душе! Я не испытывала этого, когда родила Мустафу, хотя и его я любила.
С первого взгляда, с первого прикосновения к моему мальчику я всем сердцем полюбила его. Помню, с каким трудом я рассталась с ним и отдала Али-аге.
Меня немного утешало то, что Али-ага полюбил нашего сына не меньше, а, может, и больше, чем я.
Он купил ещё один дом в столице, куда два раза в неделю привозил нашего Ильяса, и к ним приезжала я. Это были короткие встречи, не более часа, но такие счастливые.
Мой мальчик был такой умный, такой красивый, - вспоминала Махидевран и, вдруг, резко села в постели. – Был? Почему был? – белая пелена воспоминаний спала, вернув чёрную реальность, и тело женщины отозвалось дрожью и глухим стоном.
- Госпожа, Вам опять плохо? – подбежала к ней служанка.
- Фидан, моего Ильяса больше нет, - отчуждённо произнесла Махидевран.
- Госпожа, у Вас есть Мустафа, Вы очень нужны ему, - горячо промолвила девушка.
- Да, ты права, у меня остался ещё сын, я должна его беречь, Аллах поможет мне, - устремила Махидевран задумчивый взгляд в никуда.
Она и подумать не могла, что Всевышний уже вынес ей наказание за все грехи и назначил точную дату его исполнения.
Уважаемые мои подписчики! Следующая глава будет заключительной.
