Мы из Кронштадта. СССР, 1936. Режиссер Ефим Дзиган. Сценарист Всеволод Вишневский. Актеры: Василий Зайчиков, Григорий Бушуев, Николай Ивакин, Олег Жаков, Раиса Есипова, Пётр Кириллов, Миша Гуриненко, Пётр Соболевский и др. 19,6 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Несмотря на то, что ни до, ни после «историко–революционной» ленты «Мы из Кронштадта» (получившей Сталинскую премию) режиссер Ефим Дзиган (1898–1981) не снял ни одного художественного значимого фильма (а всего на его счету 14 полнометражных картин), он был официально записан в классики советского киноискусства.
Наверное, наиболее честно об идеологической позиции авторов «Мы из Кронштадта» сказано в «Краткой истории советского кино»: «Гражданская война, народ и партия получили в картине новое философско–публицистическое освещение. … Роль партии и организация революционной матросской массы – главная тема произведения. Она решена в первую очередь через образ комиссара Мартынова. … В этой картине нет, как в «Чапаеве», центрального характера, к которому были бы стянуты все нити сюжета. Нет и вообще подробно разработанных характеров» (Грошев и др., 1969: 214–215).
В самом деле, в фильме Е. Дзигана отчетливо и пафосно (хотя и пунктирно) показан образ комиссара–коммуниста, бывшего политэмигранта: он говорит по–английски и по–немецки, ссылками на Ленина и личным примером увлекает за собой «несознательных» матросов–балтийцев, обещает голодным детишкам, что как только большевики победят белых, «всё будет: хлеб, пряники будут» и вместе с матросами героически погибает в октябре 1919 года…
Правда, далее авторы «Краткой истории советского кино» словно забывают, что в фильме «нет подробно разработанных характеров» и утверждают, что «фильм «Мы из Кронштадта» свидетельствует о дальнейшем развитии жанра киноэпопеи. В нем достигнутая в «Броненосце «Потемкине» идейная углубленность темы революционной борьбы, возглавляемой партией большевиков, а также масштабность в обрисовке событий и масс сочетается с более яркой разработкой индивидуальных характеров. … Картина отличается строгим единством изобразительной трактовки. … Фильм «Мы из Кронштадта» вошел в число выдающихся советских кинопроизведений и завоевал широкое признание за рубежом» (Грошев и др., 1969: 216–217).
Спустя тридцать лет кинокритик Герман Кремлев (1905–1975) в юбилейной статье, посвященной 30–летию выхода ленты «Мы из Кронштадта» на экран, снова пел ей дифирамбы (в том числе и по части несуществующей в реальности глубины раскрытия характеров персонажей), подчеркивая, что «фильм воспроизводит эпизод из гражданской войны, когда мутная белогвардейская волна обрушилась на красный Кронштадт, но разбилась о его неприступные твердыни. … А за движением бурных, вспененных событий, смело, размашисто набросанных широкой кистью Вишневского, зритель разглядывает подробнейшую драматическую прорисовку фигур первого и дальних планов» (Кремлев, 1966: 20).
К 50–летнему юбилею фильма «Мы из Кронштадта» киновед Олег Якубович (1925–2001) в очередной раз отметил, что это фильм – «живой среди живых, признан классикой советского кино, любим зрителями» (Якубович, 1986: 22).
Итак, начиная от премьеры, в советские времена официальная точка зрения на фильм «Мы из Кронштадта» не менялась: он считался киноклассикой, воспевающей революцию и партию большевиков.
Удивительно другое. И в XXI веке, теперь уже российское киноведение (в духе "свита делает короля") по–прежнему пытается усиленно поддерживать миф о том, что «Мы из Кронштадта» – бессмертный шедевр, киноклассика, имеющая «высочайшее художественное качество» (Салынский, 2010: 148).
Аналогична и точка зрения киноведа Льва Парфенова (1929–2004), высказанная им в статье, написанной тоже в постсоветские времена: «Классические произведения искусства, как известно, отличаются глубоким художественным постижением жизни в ее реальной сложности. Поэтому они выдерживают испытание временем, обнаруживая с годами и то, что раньше по разным причинам не замечалось. "Мы из Кронштадта" – классика отечественного кино. Задуманный с позиций идеологии 30–х годов, фильм оказался многомернее по своему содержанию. Пересматривая фильм через много лет после создания, можно убедиться, что он передает оглушение трагизма братоубийственной Гражданской войны, беспощадной и с той и с другой стороны. … Создатели фильма верили, что их персонажи отстаивали справедливость, боролись за свободу и счастье людей труда. Верили в это и кронштадтские моряки 1919 года, ставшие героями фильма, поэтому, не колеблясь, шли на битву и смерть. Теперь мы знаем, что всего лишь через два года многие из них утратили эту веру. Тяжелое положение крестьянства, выходцами из которого являлось большинство моряков, приведет к Кронштадтскому мятежу. … Люди в серых шинелях с погонами с того же обрыва летят в море... Простые солдаты, такие же русские люди, волею судьбы оказавшиеся по другую сторону баррикад, – так по прошествии нескольких десятилетий прочитываются эти кадры. Они трагичны в своем историческом существе. Как и весь фильм. Но так было, и в этом смысле "Мы из Кронштадта" – трагический слепок со времени. Фильм имел завидную судьбу, был любим несколькими поколениями зрителей, остался и поныне в числе лучших произведений отечественного кино» (Парфенов, 2003).
Если обобщить все современные киноведческие дифирамбы в пользу фильма «Мы из Кронштадта», мы получим следующее:
– персонажи ленты изображены и сыграны глубоко и отражают матросскую солидарность;
– авторы правдиво показали трагизм беспощадной братоубийственной гражданской войны;
– картина отличается новаторским изобразительным решением.
Что можно сказать по этому поводу?
Как уже отмечалось выше, никакой глубины в раскрытии характеров персонажей в фильме Ефима Дзигана нет. Напротив, господствуют тогдашние штампы: комиссар благороден, смел, верен коммунистическим идеалам, любит и жалеет детей. Белогвардейцы злы, жестоки, безжалостно убивают мальчика, не обращая внимания на просьбы красных моряков оставить его в живых. Нелепый «пскопской» вояка, которого белые, видимо, силком затащили в свои ряды, выглядит как шут гороховый. Анархиствующий моряк поначалу куражится, но потом становится на идеологически верные коммунистические позиции. К примеру, при той же революционной ориентации характеры персонажей в фильме «Чапаев» были раскрыты, куда ярче и объемнее…
Никакого акцента на «братоубийственности» гражданской войны в фильме Ефима Дзигана, на мой взгляд, нет. Авторы однозначно стоят на позициях «хороших красных», «плохих белых» и «несознательных личностях» между ними.
Всё это мне напоминает попытки некоторых современных киноведов сделать из фильма «Броненосец «Потемкин», оправдывающего революционный бунт и насилие, чуть ли не ультра-гуманистическое произведение о «братстве»…
Что касается изобразительного решения, то оно, на мой взгляд, очень далеко от действительного формального новаторства «Броненосца «Потемкина». Хотя, разумеется, оператор Наум Наумов–Страж (1898–1957) был профессионалом своего дела и, думается, все, что и сегодня восхищает киноведов (композиция, ракурсы, изощренное использование различных оттенков черно–белой гаммы) – это его заслуга. Во всех своих последующих фильмах, где Ефим Дзиган уже не сотрудничал с Наумовым–Стражем, изобразительное решение вышло уже вполне ординарным, а часто и просто банальным…
Перехожу к своему (понятно дело, весьма субъективному) заключительному выводу: Ефим Дзиган – характерный пример искусственно созданного официозного киноклассика. На самом деле – он был обычным политическим конъюнктурщиком, никогда не поднимавшимся над средним художественным уровнем советской идеологической кинопродукции. А «Мы из Кронштадта» – никакой не шедевр, а построенная на революционных стереотипах лента, прославляющая революцию и большевиков.
О других фильмах Ефима Дзигана («Железный поток», «Всегда начеку») можно прочесть здесь (Федоров, 2020).
Мнения нынешних зрителей о фильме «Мы из Кронштадта» часто полярны:
«Фильм очень сильный и всегда потрясал и захватывал внимание. Другое дело, что произошел разрыв поколений вместе со свержением Советской власти. Все идеалы опорочены, опошлены, а раз так, то и молодежь воспринимает этот фильм в свете того, как их сейчас учат в школе: "проклятые комуняки погубили процветающую царскую Россию", "преступный Октябрьский переворот", "Советское искусство – одни бездарные агитки"» (С. Голутвин).
«Фильм чисто большевистская агитка и не более. Жаль, что наши люди воспитаны на таких, с позволения сказать, фильмах. В фильме показаны благородные матросы сражающиеся с ордой белогвардейцев, английская эскадра. На самом деле белых было немного. А союзники ввели свои корабли в Финский залив... но, простояв там, ушли. Правда и то, что попавших в плен коммунистов и моряков солдаты русской армии расстреливали. В фильме показано, что топили с камнями. Что же – по заслугам. А так фильм чисто для своего времени. Не более» (Дроздовец).
«Фильм уныло–агитпропный. Как пример агитипропа той эпохи – любопытно. Но не более... Как–то уж примитивно. Может на соответствующую аудиторию рассчитано» (Драконит).
Киновед Александр Федоров
Емельян Пугачёв. СССР, 1979. Режиссер Алексей Салтыков. Сценарист Эдуард Володарский. Актеры: Евгений Матвеев, Вия Артмане, Тамара Сёмина, Ольга Прохорова, Пётр Глебов, Григоре Григориу, Виктор Павлов, Фёдор Одиноков, Владимир Шакало, Борис Галкин, Вацлав Дворжецкий, Борис Плотников, Игорь Горбачёв, Анатолий Азо и др. 19,6 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Алексей Салтыков (1934–1993) за свою творческую карьеру поставил 16 фильмов, десять из которых («Друг мой, Колька!», «Председатель», «Бабье царство», «Директор», «Возврата нет», «Семья Ивановых», «Сибирячка», «Полынь – трава горькая», «Емельян Пугачев», «Крик дельфина»), вошли в тысячу самых популярных советских кинолент.
Кинокритик Валерий Кичин писал об этой масштабной исторической драме так: «Лучшее, что есть в фильме, связано именно с образом Пугачева в исполнении Евгения Матвеева. Перед нами человек, много переживший, полной мерой испытавший все тяготы, выпавшие на долю народа, и дерзнувший бросить вызов судьбе, посягнуть на, казалось, от века существующие установления. … Второй главный образ фильма — народ. Бесправный, нищий, но полный клокочущих в глубине сил, не покорившийся горькой судьбине, накапливающий энергию для неизбежного взрыва. Постоянное ощущение тесной, неразрывной связи этой общей, коллективной, народной судьбы и жизненного пути такой личности, как Емельян Пугачев,— и сообщает истинную историчность этому фильму, не свободному от постановочных излишеств и некоторой театральности, но в наиболее удавшихся своих эпизодах неизменно волнующему и правдивому» (Кичин, 1979).
На мой взгляд, несмотря на все усилия, Алексей Салтыков (1934–1993) в 1970–х – 1980–х не смог подняться до уровня своих лучших работ – «Председателя» и «Бабьего царства»…
Мнения зрителей XXI века о «Емельяне Пугачеве», как это часто бывает, разделились:
«Одна из лучших исторических картин. Евгений Матвеев – гений народных образов, прекрасно сыграла роль императрицы Вия Артмане» (Илья).
«Фильм по тем временам поставлен красочно, с большим постановочным размахом, впечатляющими батальными сценами. Но трактовка образа Пугачева все–таки слишком хрестоматийная, слишком советская и соцреалистическая» (Б. Нежданов).
Киновед Александр Федоров
Михайло Ломоносов. СССР, 1955. Режиссер Александр Иванов. Сценарист Леонид Рахманов. Актеры: Борис Ливанов, Аста Виханди, Антс Эскола, Герман Хованов, Янис Осис, Владимир Сошальский, Алексей Консовский, Владимир Белокуров и др. 19,5 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Александр Иванов (1898–1984) поставил 18 фильмов, пять из которых («На границе», «Сыновья», «Звезда», «Михайло Ломоносов» и «Поднятая целина») вошли в тысячу самых популярных советских фильмов. Одна из них – военная драма «Звезда», снятая в 1949 году, но вышедшая в прокат только после смерти И.В. Сталина в 1953 году.
По мнению киноведа Петра Багрова, режиссер Александр Иванов (1898–1984) снял драму «Михайло Ломоносов» «по всем канонам сталинских биографических лент. Режиссеру пришлось преодолевать стандартные трудности — о них он подробно пишет в дневнике. Но съемки затянулись, и фильм, вышедший в оттепельном 1955 году» (Багров, 2002) и не вызвал особого энтузиазма кинопрессы.
Мало кто из современных зрителей помнит этот фильм, но те, кто не забыл, вспоминают его с удовольствием: «Лучший исторический и биографический фильм. Отличная игра актеров, музыка. Такого больше никогда не снимут» (Тома). «Дерзнул бы кто–нибудь из нынешних режиссёров снять подобного уровня кино. С подлинной глубиной и любовью к народу нашему... Без гнусной "правды и жизненности", но с настоящим художеством. Что б задевать самые высокие струны в человеке… Э–эх...» (А. Карташев).
Киновед Александр Федоров