Я влюбился, друзья мои! Многие скажут, что в моём возрасте это уже неприлично, и добавят, что это старческий вздор, а я отвечу злоязычникам – для высоких чувств годы значения не имеют. Только беда состояла в том, что моя возлюбленная жила далеко за линией фронта. Ах, знали бы вы, какие сообщения она присылала мне, какие соблазнительные образы рисовало моё воображение! Тогда вы не смотрели бы на меня свысока, не потешались, не указывали на мою фотографию ехидным пальцем. Но тише, тише, друзья, больше хладнокровия! Всё по порядку.
Про существование Украины – этой диковинной страны – я впервые узнал от командования, когда мы грузились в самолёт. Мой номер был 31. Несчастливое число. Тоже, что и 13, только наоборот. Я много колесил по пескам Ближнего Востока, скучал на полигонах в Европе, жаркая Аризона служила мне домом... Но про Украину, чтоб мне потонуть в ядовитом болоте, я никогда не слышал.
Наша небольшая группа летела туда воевать с русскими. О, злые русские! Кто их не знает в благословенной Америке? Умные и коварные. Достойный противник даже для такого ветерана, как я. Никогда не мог взять в толк, отчего наше руководство не решится разобраться с этими варварами силой. Ведь армия США самая богатая, мощная, технически оснащённая. Отдай приказ и… Но тише, тише, друзья, больше хладнокровия!
Признаюсь, на Украине нашей маленькой, но сплочённой команде было скучно. Вступать в бои нам не давали, а больше возили по тылам. Видимо, берегли: в конце концов, мы – американцы, а не какие-то там поляки. Скорбные последствия войны мы видели лишь на примере встреч с немцами, французами, шведами и теми самыми поляками. Помню толстого немца. Бравый вояка! Разукрашенный, с крестами. Важный, как Бисмарк. Мы посмеялись над ним, а он обиделся и сказал, что после его появления на фронте нам русских не достанется. Через пару дней его тяжёлую обгоревшую тушу волокли обратно в сторону Польши. То же самое случалось и с французами, и со шведами, про поляков я уже и не говорю. Некоторые даже не вернулись с передовой. За что русские нас так не любят? Только за то, что мы приехали на их землю в них же и пострелять? Варварство! Но тише, тише, друзья, больше хладнокровия!
Она появилась в моей жизни на пятый месяц томления на Украине. Моя душенька. Украинка. Радость моя. Я всегда был одинок, а тут ещё и скука заела. И вот слышу я в эфире её голос. Напевный такой, мягкий, ласковый. Много хорошего мне нашептала и наобещала. Говорила, выйди друг-американец в чистое поле, я тебя там ждать буду. И сделалось мне с тех пор неспокойно, друзья. Обуяла меня одна единственная мечта – свидание с любимой. А когда моя подруга сообщила, что злые русские задумали её обидеть, тут даже моё старое сердце не выдержало и захрустело ржавыми клапанами так громко и сердито, что находившиеся поблизости сослуживцы с испугом и удивлением обернулись в мою сторону.
Отказать ей было выше моих сил. Оставил я и гарнизон, и товарищей боевых, и отправился в путь. К тому времени подруга моя уже находилась в оккупации, но обещала, что вырвется ко мне, что судьба положила нам быть вместе, что не разлучимся мы никогда.
Дорога мне выпала тяжёлая, мрачная и разбитая. Кругом ни души, а по обочинам только мертвецы обгорелые стоят. Нескоро я добрался до места, а когда приехал, позвал любимую:
– Выходи ко мне, моя душенька, приехал твой верный друг-американец!
А она мне в ответ:
– А ты встань чуть поближе, друг-американец, плохо тебя вижу. А теперь чуть левее. Вот так. И закрой глаза. Сейчас вылетит птичка.
Хотел было спросить, что за птицу счастья сулит мне моя душенька, но пернатая прилетела раньше. Ударила в голову так, что искры горячие посыпались. Аж внутренности загорелись и завопили: «За що?!».
И вот сквозь гул пламени слышу я в эфире звонкую русскую речь:
– Выманили-таки «Абрамс»! Пять месяцев три отделения за ним охотились! Но подбили мы!
Обидно мне, друзья. Думал, что еду на Украину, а это Россия, оказывается. И за что нас здесь не любят? И какого чёрта я, старый дурак, здесь забыл и стою один? Но тише, тише, друзья, больше хладнокровия!