Ловцы губок. СССР, 1960. Режиссер Манос Захариас. Сценарист Георгис Севастикоглу (по мотивам повести Н. Каздаглиса «Водолаз»). Актеры: Юрий Васильев, Нелли Корниенко, Отар Коберидзе, Михаил Глузский и др. 17,0 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер и актер Манос Захариас родился в 1922 в Греции. В середине 1940-х играл в греческих театрах. В 1949 году по политическим мотивам эмигрировал в СССР, где до 1956 года был актеров и режиссером греческого театра в Ташкенте. С 1958 года стал работать на «Мосфильме», поставил фильмы «Ловцы губок», «Конец и начало», «Я солдат, мама», «Каратель», «На углу Арбата и улицы Бубулинас», «Псевдоним «Лукач» и др. В 1980 году возвратился в Грецию, где был директором департамента культуры и президентом Киноцентра Греции.
Драма «Ловцы губок» рассказывала о тяжелой и опасной работе греческих бедняков, живущих на берегу Эгейского моря…
Поклонников у «Ловцов губок» немало и сегодня:
«Трагично, конечно, но правдиво. Хеппи-энд утешил бы, наверное, зрителей, но оставил бы привкус лжи. А так очень жизненно. … Бедняку вырваться из бедности, добиться правды практически невозможно. Так было, есть и будет. Очень красивые актеры Нелли Корниенко, Юрий Васильев, Отар Коберидзе» (Котельников).
«Не узнал Юрия Васильева, думал, что это грек какой-то. Удивительное перевоплощение! Замечательный фильм… Раньше, во времена СССР, все это воспринималось как бы издалека, как пример того, какие беды несет трудящимся капитализм. Теперь же, на собственной шкуре мы испытываем то же самое. … Фильм снова актуален» (Василий).
Киновед Александр Федоров
Улица Ньютона, дом 1. СССР, 1963. Режиссер Теодор Вульфович. Сценаристы: Теодор Вульфович, Эдвард Радзинский (по пьесе Э. Радзинского «Вам 22, старики»). Актеры: Юрий Ильенко, Лариса Кадочникова, Евгений Фридман, Евгений Агафонов, Олег Окулевич, Николай Крюков и др. 17,0 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Теодор Вульфович (1923–2004) за свою карьеру поставил всего восемь фильмов, пять из которых («Последний дюйм», «Улица Ньютона, 1», «Крепкий орешек», «Товарищ генерал», «Шествие золотых зверей») вошли в число самых кассовых советских кинолент.
В 1963 году на экраны СССР вышел фильм «Улица Ньютона, дом 1», в котором «оттепельно» рассказывалось о проблемах, возникающих в жизни молодых ученых.
Кинокритик Б. Сухаревский (псевдоним поэта и кинокритика Виктора Орлова, 1928-1972) опубликовал на него отрицательную рецензию, но аспирант Академии педагогических наук РСФСР И. Логвинов (кстати, будущий доктор педагогических наук и член корреспондент Российской Академии образования) написал в журнал «Крокодил» возмущенное письмо, в котором обвинил кинокритика в неверной трактовке фильма.
Так в «Крокодиле» появилось открытое письмо Б. Сухаревского, в котором он еще раз обосновал свое отрицательное отношение к работе Теодора Вульфовича.
Приведу этот текст полностью: «О фильме, как таковом... И. Логвинову, аспиранту Академии педагогических наук РСФСР.
Уважаемый тов. И. Логвинов!
Пишу вам потому, что между нами возник конфликт. Мне не понравился фильм «Улица Ньютона, дом 1», а вам он понравился.
Я на вас за это не обиделся, вы же обиделись, о чем и сообщили в редакцию «Крокодила». Прежде всего хочу вас обрадовать: вы не одиноки. Моей крови жаждут еще примерно сорок граждан из числа населения Советского Союза. И тоже пишут об этом в журнал.
Я решил ответить именно вам, потому что ваше письмо весьма характерное. Вы защищаете от меня Тима Сувернева. Защищаете, как живого человека.
А ведь я «а него не нападал. Никакого такого Тима я - и не знаю. Я знаю произведение искусства, где художники, пытаясь рассказать об определенном жизненном типе, рассказали о нем неумело, расставили не те акценты, и в результате произведение, именно произведение, показалось мне неверным по духу и то стилю.
И если вы это учтете, вам станет ясно, что Б. Сухаревский отнюдь не нападал на парней, подобных Тиму, а, вернее, даже защищал их. От чего? От неверной трактовки. От неверной, «а мой взгляд, позиции художников.
В чем ее неверность? В том, что фильм сделан нарочито крикливо, с явным стремлением к оригинальности ради оригинальности. В вычурности сценарных ходов и режиссуры, в безвкусном «модернистском» оформлении. В результате определенный жизненный тип, который мог стать и интересным, и симпатичным, и глубоким, стал попросту неприятным.
Вы этого не увидели и тут же сделали вывод: раз я-де нападаю на Тима Сувернева, значит, я защищаю его противника Владимира Гальцова.
А я и Гальцова не защищал. Вообще там, по-моему, не было никакого противника. Гальцов в фильме — ходячая схема, пустышка, снятая и сыгранная одинаково скучно и пошловато. А о пустышке и писать нечего...
Вот суть наших расхождений с вами. Именно в этом суть, а не в том, что я будто бы не так пересказывал «конву» фильма. Кстати, она не «конва», а «канва», дорогой товарищ аспирант. С уважением, Б. Сухаревский (Сухаревский Б. О фильме, как таковом… // Крокодил. 1964. № 2. С. 5).
Мнения зрителей XXI века о фильме «Улица Ньютона, дом 1» существенно отливаются.
«За»: «Прелестный фильм! Одухотворённая игра актёров, особенно отмечу замечательную Ларису Кадочникову; живая атмосфера» (Вячеслав).
«Против»: «Мало того что, всё происходящее в фильме может только раздражать нормального человека, так ещё ко всему прочему производит впечатление не самой лучшей дипломной работы , которой по непонятной случайности дали полный метр, а уж что касается операторской работы, то сплошное заимствование, ну к примеру у Урусевского» (Сатирикон).
Киновед Александр Федоров
Степень риска. СССР, 1969. Режиссер и сценарист Илья Авербах (по мотивам повести Николая Амосова «Мысли и сердце»). Актеры: Борис Ливанов, Иннокентий Смоктуновский, Алла Демидова, Людмила Аринина, Юрий Гребенщиков, Леонид Неведомский, Алла Балтер и др. 16,9 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Илья Авербах (1934–1986) успел поставить всего семь полнометражных игровых фильмов, и драма «Степень риска» – его единственная работа, попавшая в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Психологическая драма о враче и его благородной миссии – «Степень риска» – вышла в 1960–х, когда еще массовая аудитория еще не потеряла интерес к интеллектуальному кинематографу, в ряде случаях собиравшему в кинозалах десятки миллионов зрителей («Шестое июля», 33,2 млн. зрителей; «Девять дней одного года», 23,9 млн. зрителей; «Гамлет», 20,9 млн. зрителей; «Письма к живым», 18,2 млн. зрителей; «Иваново детство», 16,7 млн. зрителей и др.).
Но если бы «Степень риска» оказалась в прокате в 1970–х – 1980–х, она, скорее всего, не смогла бы преодолеть планку в 11 миллионов кинопосещений, как это случилось с другими работами выдающегося режиссера Ильи Авербаха («Монолог», «Чужие письма», «Объяснение в любви» и др.).
В год премьеры «Степени риска» кинокритик Василий Сухаревич (1912–1983) писал, что «автор фильма отобрал в повести мотивы самые важные. Хирург размышляет, хирург оперирует, он общается с коллегами и больными, но почти все, что происходит на экране, дано как бы с его точки зрения. И когда он размышляет про себя, и когда его внутренний голос смолкает, монолог продолжается — хирург оценивает дела, поступки, слова, и свои собственные, и всех, кто его окружает. … в сущности, открывается закулисная сторона хирургии. То, что врачи таят от больных, от их ближайших родственников, даже от самих себя, стараясь не поддаваться горечи отчаяния, сознанию собственного бессилия, беспощадной трезвой оценке всех несовершенных еще лекарств и хирургической техники — все это и есть главное содержание фильма. … И если хотите, главный эмоциональный итог этого захватывающе интересного фильма в том и состоит, что нам представлены люди, мастера своего дела, творцы, индивидуальности, которые не только в силу своих талантов, но и благодаря беспощадной личной нравственной взыскательности заслужили наивысшее доверие: люди, страдающие тяжкими недугами, доверяют им потому, что и мысли, и сердца хирургов принадлежат тем, кого они лечат, стараясь сделать все возможное и даже невозможное» (Сухаревич, 1969).
Киновед и сценарист Янина Маркулан (1920–1978) отметила, что в «Степени риска» «в этой аскетичной строгости кадра, в лаконичной скромности киноязыка, есть не только своеобразное изящество, но и умный расчет – на этом фоне выпуклей становится жизнь человеческого духа, процессы мыслей и сердца» (Маркулан, 1969: 84).
И уже в постсоветские времена С. Кудрявцев обратил внимание читателей, что «в этой ленте, поставленной по документальной книге «Мысли и сердце» знаменитого хирурга Николая Амосова, есть не только громадное обаяние выдающейся человеческой личности и уникального врача (здесь он носит фамилию Седов), сыгранного мхатовским ветераном Борисом Ливановым с подлинным величием, но без надменной позы, естественно и будто бы просто. Как и многие фильмы 60–х годов, дебютная полнометражная работа 34–летнего режиссёра Ильи Авербаха (кстати, по прежней профессии – хирурга) обладает, помимо редкостного улавливания атмосферы того времени, неким особым свойством незаметного перехода от фактов жизни к её внутренней поэзии и философии. Дело не только в житейской и профессиональной мудрости главного героя, но и в умении начинающего постановщика ненавязчиво подчеркнуть во вполне обыденном существовании врачей–хирургов вовсе не кажущуюся претенциозной и выспренной идею их почти экзистенциального присутствия в пограничной ситуации, где между жизнью и смертью степень риска особенно велика. Это на редкость умное кино, исполненное высокого человеческого достоинства» (Кудрявцев, 2007).
Вдумчивую часть аудитории «Степень риска» восхищает и сегодня:
«Вчера снова посмотрела этот уникальный фильм. В очередной раз до слез восхитилась Ливановым. Гигантище! Как может актер так прочувствовать характер, личность, специалиста... Как он ведет себя на разборах пациентов, как общается с коллегами, как говорит с Сашей, как разговаривает с женой по телефону, как гоняет нерадивых студентов... А как он вел себя с малышами в палате! В этой сцене невозможно сдержать слез! Безупречный фильм» (Элина).
«Отмечу, что это режиссерский дебют Авербаха! Представьте масштаб этого режиссера, если вот так он дебютировал. И впоследствии только поднимал планку» (Марлон).
«Фильм гениальный. Если бы я не знала, что есть такой актер, Борис Ливанов, я бы подумала, что это – документальный фильм о талантливом кардиохирурге. Ливанов гениален. Это такая величина и глубина, что невозможно представить, что кто–нибудь из современных лицедеев, погрязших в сериалах, когда–нибудь хоть на чуточку к нему приблизится. У Смоктуновского это одна из лучших ролей. Она небольшая по объему, но очень емкая. Его героем пропитан весь фильм, он присутствует в каждом кадре, даже когда его там нет. Очень трогательна здесь Демидова. Жаль, что в кадре со Смоктуновским они не встречались. (Серафима).
Киновед Александр Федоров
