Антонина Смирнова родилась в Москве. Когда она училась в четвёртом классе, умерла её любимая мамочка. Отец горевал недолго, не прошло и года, как он снова женился. Новая жена была женщиной нервной. Чуть что не так, кричала на падчерицу, но руку на неё не поднимала, боялась отца Антонины. В школе девочка училась хорошо, ей легко давались точные науки и немецкий язык. Всё бы ничего, но из-за имени одноклассники прозвали её Старухой и постоянно дразнили. В пятом классе пришла новая «беда», грудь девочки стала быстро расти, к уже имеющемуся прозвищу добавилось - Корова. Дома обстановка тоже ухудшилась, к придиркам мачехи добавилась женская зависть, той похвастаться было нечем. Антонина пожаловалась отцу, он попытался поговорить с супругой, но разговора не вышло, та перешла на крик, и отец замолчал. Выбрав момент, когда мачеха ушла в магазин, Антонина подошла к отцу.
- Пап, можно я к тёте переду? Заодно и школу сменю.
Сестра мамы Антонины давно овдовела, жила одна в другом районе города. Отец долго не думал, разрешил. Через два дня девочка раскладывала свои вещи в квартире тёти.
Новый класс был дружным. Классная руководительница, преподавательница немецкого языка, с пониманием отнеслась к просьбе Антонины называть её Ниной. К отцу девочка не ездила, тот сам приезжал. Привозил продукты, новую одежду для дочери, но она почти всегда оказывалась мала. Решили так: отец будет давать тёте деньги, а они уж сами купят, что надо.
В 1941 году Антонина окончила девятый класс, ей исполнилось семнадцать лет. Весть о начале войны, была как гром среди ясного неба. Одноклассники Антонины и она сама, буквально осадили военкомат, но их всегда прогоняли. «Взрослейте, учитесь, навоюетесь ещё!» - говорили им.
Война пришла в Москву в ночь на 22 июля. Антонина занималась в своей комнате, когда за окном раздался гул самолётов. Население города заранее предупредили о строжайшей светомаскировке, Антонина с тётей завесили тёмной материей окна квартиры. Минут через десять после начала бомбёжки отключили электричество, обнявшись, женщины до утра просидели в шкафу.
Рассвело, Антонина боялась выйти на улицу, ей думалось, что там всё разрушено, много убитых и раненых. С самого утра по квартирам стали ходить военные, они рассказывали, какое укрытие ближе к дому, что нужно делать, если не успеваешь до него добраться. На следующую ночь авианалёт повторился. Услышав сирену, Антонина с тётей спустились в подвал их дома. Где-то совсем рядом разорвалась бомба, земля под ногами вздрогнула, с потолка посыпались куски бетона, мусор, страх сковал тело девушки. Утром пришёл отец, он обнял Антонину.
- Прощай, дочка, ухожу с ополчением.
Впервые после смерти матери, девушка заплакала. Отца она больше не увидела.
При школе организовали штаб вспомогательного отряда. Все, кто не был задействован в строительстве укреплений, записались в этот отряд. Каждый вечер группы по пять-десять человек получали под охрану свой объект. Школьников научили тушить зажигательные бомбы, оказывать первую медицинскую помощь раненым.
В ночь на шестое августа Антонина дежурила на Пушкинской площади, там были установлены два зенитных орудия и три прожектора. Когда начался налёт, зенитчики открыли огонь по вражеским самолётам. Прижавшись спиной к фонарному столбу, Антонина закрыла уши ладонями, был страшный грохот. Что-то несколько раз ударило по чугунной опоре, раздались крики раненых. Всматриваясь в темноту, Антонина пыталась разглядеть, что происходит вокруг. Недалеко от ближайшего к ней орудия лежали два бойца, девушка увидела, что один из них ещё живой, она бросилась к раненому.
- Потом, красавица, потом! – крикнул ей военный, - снаряд давай!
Когда опустел третий ящик, налёт закончился. Подошедший к Антонине командир орудия, крепко пожал ей руку.
Едва рассвело, Антонина побрела домой. Возле подъезда стояли две женщины, увидев девушку, одна из них заплакала. Оказалось, что при налёте погиб единственный оставшийся близкий ей человек – тётя. В тот день Антонина дала сама себе клятву, что как только будет возможность уйти на фронт, она будет сбивать вражеские самолёты.
Через неделю, во время ночного дежурства на крыше дома, Антонина услышала разговор двух мальчишек: «В Московском пехотном училище набирают на курсы зенитчиков, берут даже девушек! Пойдём туда завтра?». Дождавшись смены, девушка, почти бегом, бросилась в военное училище. Возле трёхэтажного здания толпились люди, Антонина едва протиснулась к двери. Слушая разговоры в толпе, поняла, что здесь набирают не только зенитчиков. Кто-то из стоящих рядом парней похвалился своим аттестатом. «А я даже документы с собой не взяла, вот ворона!» - корила себя Антонина, но решила не уходить. Через три часа Антонина оказалась в большом кабинете, к её удивлению за длинным столом, среди военных сидела её учительница немецкого языка.
- Попрошу Ваши документы, - сказал майор, видимо он здесь был главный.
- Я только с дежурства, даже домой не зашла. Я скоро могу их принести! – взмолилась девушка.
- Хорошо, - майор повернулся к мужчине в очках, - начинайте Дмитрий Петрович.
Из шести человек, сидящих за столом, только один не задал девушке ни одного вопроса. Спрашивали про знание математики, геометрии, о здоровье. Дошла очередь до «немки».
- Как у Вас с немецким языком? - спросила та по-немецки.
- Хорошо, мой учитель был доволен, - ответила Антонина, не показывая, что они знакомы.
«Немка» кивнула майору.
- Вот Вам повестка. Завтра в девять утра быть здесь с вещами. И документы не забудьте, - сказал майор в спину Антонины, та довольная торопилась выйти из кабинета.
Вечером Антонина с подругами пошли смотреть сбитый немецкий «Юнкерс».
Утром в назначенное время девушка была возле штаба военного училища, набор продолжался, народу было больше чем вчера. Подойдя к сержанту, Антонина показала ему повестку, попросила помочь пройти в штаб, тот проводил её через чёрный ход. До самого вечера, вместе с другими девушками и парнями, она просидела в душном коридоре первого этажа. Вечером на трёх полуторках их вывезли за город, призывники расположились в летних казармах военного училища.
Всех прибывших распределили по типам зенитного вооружения. Антонина попала во взвод, который учился обращаться со спаренными пулемётами «Максим». Душа девушки требовала большего, пушку, например, но как вышло – так вышло. Началось обучение, через неделю Антонина приняла присягу.
Бомбардировки Москвы вражеской авиацией продолжались. Чуть ли не каждую ночь были слышны сирены, парни, залезая на крышу казармы, кричали вниз, говоря какой район города бомбят. Наконец пятнадцатого октября состоялся выпуск. Никаких торжеств, обычное построение, на котором объявили о присвоенных воинских званиях и о месте службы. Уже на следующий день все были на своих боевых постах.
В это тяжёлое для столицы её Родины время, Антонину направили служить в мобильный полк ПВО Москвы. Девушка чуть не рассмеялась, когда ей показали, чем и на чём придётся защищать небо Москвы. Если чем было известно с училища, четыре пулемёта «Максим», то обычная деревенская телега, на которой стояла установка, вызывала сомнения в её надёжности. Седовласый старик, возница, заверил, что доставит их в любую точку Москвы быстрее, чем на автомобиле. Ехать далеко не пришлось, Антонине, командиру расчёта, было приказано охранять Большой Москворецкий мост. Расчёт - три девушки: одна стреляет, вторая заряжает, а Антонина командует, ну и на подхвате.
Старик вывез их к мосту, спросил, в какую сторону они собираются стрелять, Антонина ответила, что всё зависит от обстановки.
- Тогда здесь вас оставлю, тут в три стороны можно огонь вести! – сказал он.
- Как это оставите?! – возмутилась Антонина.
- Лошадь надо в укрытие отводить, если с ней чего, то сами телегу потащите!
Враг был совсем близко к Москве, теперь немецкие самолёты прилетали не только ночью, но и днём. Подтверждение слов старика произошло уже на следующий день. Завершив дневной налёт, немецкие самолёты разлетелись в разные стороны, спасаясь от зенитного обстрела. Один из них полетел над самой водой Москвы-реки. В нарушение приказа стрелок рано открыл по нему стрельбу, а так как пули в пулемётах почти все были трассирующие, немец без труда определил нахождение повозки с пулемётами. Молчать не стал, открыл ответный огонь.
- Мамочки! Как страшно! – стрелок упала на дно телеги, закрыв голову руками.
Антонина вмиг оказалась возле своего оружия, выждав удобный момент и задав упреждение, нажала на гашетку. От самолёта отлетали куски обшивки, стеклянный фонарь разлетелся вдребезги. Самолёт упал в воду в трёх метрах от расчёта.
- Это тебе за тётю, за отца! – не помня себя от радости, кричала Антонина.
Вечером командир батареи объявил Антонине благодарность.
Ноябрь 1941 года был самым тяжёлым для столицы. Немецкие самолёты, хоть уже и не в таком большом количестве, налетали на город волнами, и так каждый день. Бывало, дадут отбой воздушной тревоги, люди выйдут из убежища, а тут новый налёт. Расчёт Антонины, да что там, вся батарея не спала по трое суток. Тяжело было.
В апреле 1942 года подразделение Антонины сняли с обороны Москвы. В ходе наступательной операции Красной армии, враг был отброшен от столицы.
- Ну что, девоньки? – спросила Антонина у своих бойцов, - Цыганки есть? Кто нагадает дальнюю дорогу?
Два взвода долго смеялись, ещё не зная, что и без гадания им предстоит пройти много километров фронтовых дорог.
14 сентября 1943 года для Антонины стал последним днём её службы в войсках ПВО. А вышло так. Красная армия наступала по всем фронтам, подразделение Антонины перебросили ближе к Новороссийску, там уже шла большая наступательная операция, нужно было прикрыть наших бойцов от атак фашистских стервятников с воздуха. Сержант Антонина Смирнова командовала тремя пулемётными установками, размещёнными на полуторках. Ближе к вечеру, возле протоки, водители остановили свои машины, мол, не проедем мы здесь, а другой дороги не знаем. Антонина решила заночевать, где вышло. Ночь прошла спокойно, а рано утром над замаскированными машинами пролетели два вражеских самолёта. Выскочив из кабины, Антонина, на чём свет стоял, крыла охранение. «Почему тревогу не подняли?! К нашим ведь летят!». Только отматерилась, как показался ещё один немецкий самолёт. Расчёты заняли свои места, приготовились к бою.
- Я сама! – Антонина оттолкнула девушку, стоящую за пулемётами.
Вот оно – ожидание смерти! Кого-то это вгоняет в ступор, заставляет бояться, дрожать от страха, но это не про неё. Дождавшись, когда самолёт приблизится, Антонина открыла огонь. Есть, попала! Самолёт стал снижаться, чуть вдалеке послышался звук его падения, взрыва не было.
- Лётчика в плен живым взять! – скомандовала Антонина бойцам сопровождения, которые уже запрыгивали в полуторку.
Через час привезли немца. Связали так, что тот дышать не мог.
- Вы чего ему рот заткнули? – негодовала Антонина.
- Матерится сильно! – ответил боец из охранения.
- Немецкий знаешь?
- Так понятно! Лается, как цепной пёс!
Через полчаса приехал «Виллис» с капитаном.
- Кто командир? Кто сбил?
Антонина вышла вперёд, представилась, доложила, как положено.
- Со мной поедешь! А эти чего стоят?
Машины поехали по едва заметной дороге.
Впереди показалось село, «Виллис» подъехал к саманному дому, из трубы шёл дым.
- Немца в хату, - распорядился капитан, не сводя глаз с груди Антонины, - а Вас прошу следом.
Хоть время было и раннее, но в небольшой комнате шло застолье. Подвыпивший майор указал на табурет, на него бойцы усадили немецкого лётчика.
- Кто у нас по-немецки может? – спросил майор капитана.
- Уже никто. Корович погиб вчера, - доложил тот.
- Я могу, - сказала Антонина.
Пьяные глаза майора остановились на Антонине.
- Это она его сбила, её бойцы пленили немца. Думаю…
- Думать - это моё дело, - перебил капитана майор, - знаете немецкий?
- Знаю. Что спросить?
- Спроси, чего он здесь делал?
Антонина перевела вопрос майора немцу, тому уже освободили рот от кляпа.
- Покажи грудь, всё расскажу! – немец облизал губы в ожидании представления.
Небольшой чугунок опустился на голову фрица, на посуде появилось несколько трещин.
- Ещё показать? – спросила Антонина.
- Нет. Я уже всё видел, - ответил оглушённый немец.
Больше часа Антонина переводила подробный рассказ немецкого лётчика, капитан всё записывал.
- Это у тебя какой? – спросил майор, - десятый?
- Второй.
- Держи! – едва шевеля пальцами, майор снял со своей гимнастёрки медаль «За отвагу», - твоя придёт, вернёшь.
На следующий день батарея Антонины попала под миномётный огонь, две машины были разбиты, погибло восемь человек. Сама Антонина была дважды ранена. После выздоровления была направлена в штаб 18-й Армии в качестве переводчика. При освобождении Анапы снова была ранена, на этот раз серьёзно. После госпиталя вернуться в строй не смогла, была комиссована по состоянию здоровья.
P.S. Вернуть медаль выпившему майору, было не суждено. Он погиб на Таманском полуострове через несколько дней.