(С) Богачев А.В., 2022
Те из вас, кто бывал на традиционных сельских кладбищах, должно быть обратили внимание на то, что кладбище огорожено забором, а могилки – оградками (оградки есть и на городских некрополях). Откуда взялась традиция отгораживать мир мертвых от мира живых? Мы попробовали в этом разобраться и даже сделали об этом видео, которое разместили и на этом канале. Здесь же информация (более подробная) для тех, кто предпочитает тексты.
Археологические, равно как и исторические, топонимические, антропологические источники, это, образно говоря, – отзвуки, отголоски, эхо былых времен. И чем эти источники древнее – тем слабее и неразборчивее их голоса.
Мастерство исследователя, помимо всего прочего, и в том, чтобы, максимально бережно, снять позднейшие напластования («внешние шумы»), и добраться до первоисточника этих отголосков, т.е. до той локации (эпицентра), где собственно сам голос прозвучал впервые.
Даже безотносительно позднейших инокультурных наслоений, мир (миры) прошлого сам по себе был многозначен. Чем абстрактнее знак, тем сложнее его понять человеку иной культуры, даже современнику. Скажем, текст написанный арабской вязью (или китайскими иероглифами), для современного европейца, не более чем витиеватый орнамент. Однако, преодолеть границы непонимания возможно, скажем, выучив иностранный язык. Более того, у нас есть удивительные примеры расшифровки древних текстов мертвых языков. Особенно показательна, в этой связи, расшифровка Ю.В. Кнорозовым письменности древних майя.
Но начнем наш рассказ с событий полувековой давности. Летом 1971 года археологами Самарского (тогда Куйбышевского) университета на северо-востоке Самарской области (Кошкинский район) у деревни Каменный Враг был исследован курганный могильник эпохи бронзы.
В числе множества интересных находок был керамический горшковидный сосуд, на котором вместо традиционного орнамента были нанесены загадочные знаки.
Мы склонны полагать, что знак РЕШЕТКА, изображенный там обозначает некие границы, отделяющие мир живых от мира мертвых.
Но обо всем по порядку. В 1970-е годы самарская археология переживала второе рождение. В 1969 году в Куйбышеве был возрожден государственный университет. И поскольку своих научных кадров в городе не хватало, сюда были приглашены специалисты из многих городов СССР. В числе принятых на работу на истфак КГУ, были приехавшие из Уфы Г.И. Матвеева и И.Б. Васильев. Они по праву считаются основателями современной самарской археологической школы.
Так вот одной из первоочередных задач того времени было выявление новых арх. объектов и их исследование.
Летом 1971 года в бассейне реки были найдены и исследован могильники срубной культуры, в том числе могильник Каменный Враг. И.Б. Васильев, который исследовал и опубликовал этот памятник и соотнес его с материалами срубной культуры (КИО).
Здесь надо дать небольшое пояснение для наших читателей, не знакомых с основами археологии. Под археологической культурой мы понимаем некие древние сообщества людей, имевших одинаковую материальную и духовную культуру. То есть их одежда и украшения, их дома и орудия труда, их хозяйство и быт, их способы захоронения своих умерших … были одинаковыми. Они говорили на одном языке или очень близких наречиях.
Можно называть их этносами или народами. Мы не знаем, как они сами себя называли. И мы даем этим сообществам условные названия: хоронили в простых ямах – ямная культура, в катакомбах – катакомбная культура, в деревянных срубах – срубная культура. Найдены памятники у города Городец – городецкая культура, у с. Именьково – именьковская. И т.д.
Людей, оставивших памятники той или иной культуры, мы условно называем катакомбниками, ямниками, именьковцами, срубниками.
Срубники в 16-12 вв. до н.э. занимали огромную территорию восточно-европейской лесостепи и степи от Поднепровья до Приуралья.
Каменно-Вражский могильник, который раскопал Игорь Борисович Васильев, находился на Северо-Востоке этого этнокультурного массива. Но это не было каким-то захолустьем или задворками. Здесь находился один из центров огромного мира индоиранских степных культур.
Знаковые элементы погребального обряда на Средней Волге воспроизводились, как и на других территориях заселенных индоевропейцами в эпоху бронзы.
Более того есть все основания говорить о том, что центром становления праиндоевропейцев, как некой единой общности, с известной долей вероятности является, Среднее Поволжье и сопредельные территории. Именно из этого региона начались миграции праиндоевропейцев на запад и на юг. Существующие ныне родственные (индоевропейские) языки – на обширном пространстве от Индостана до Пиреней – объективное свидетельство изначального их единства. Это отголоски первоязыка.
Нам представляется, что существуют определенные прямые параллели между знаками-символами (своего рода протописьменностью) на керамике срубной культуры и знаками-символами современности.
К примеру, на горшковидном сосуде, найденном в могильнике срубной культуры Каменный Враг (к. 2, п. 4) были прочерчены так называемые «загадочные знаки» (Васильев, 1976. Рис. 1, 8–9). В их череде, были изображения в виде решетки, совершенно аналогичные знакам на клавиатуре компьютера или на смартфоне – #. В русском языке слово «решетка», помимо всего прочего, означает («Посадить кого за решетку, взять под стражу» (Вл. Даль)) некую линию разграничения двух миров – «мира свободы/воли» и «мира несвободы/неволи»: «Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе…» (А.С. Пушкин).
Интересно, что на урнах из погребений-кремаций эпохи бронзы–раннего железного века Центральной и Западной Европы рисунок решетки тоже нередко присутствует. Причем, зачастую он является составной частью изобразительной композиции, где кони тянут телегу с каким-то грузом в направлении этой самой решетки. Иногда в качестве поклажи фигурирует некий столб.
С учетом контекста (погребально-поминального) в котором были найдены артефакты с такого рода изображениями, логично предположить, что огороженное пространство, является некоей сакральной территорией, символизирующей мир иной.
Подквадрантые в плане ровики-оградки и оградки из камней изучены под курганными насыпями болгаро-алан Среднего Поволжья (Багаутдинов и др., 1998).
Огороженные сакральные территории известны по данным этнографии. Скажем, исследователи описывают моления удмуртов в святилищах (на сакральных, отгороженных забором лесных площадках, куда могли проходить только жрецы) в честь родоплеменного божества Булды: «сюда собирались на тройках лошадей жители всей округи» (Шутова, 2012. С. 82).
Существующее в русском языке выражение «у последней черты», на наш взгляд, так же восходит к древним верованиям индоевропейцев: овраг, отделяющий мир мертвых от мира живых (кладбище – от села), у чувашей язычников, река Стикс у древних греков и т.д.
Старейшина общины села Петр Тухтаманович Альмендеев по просьбам своей односельчанки участницы экспедиции Н.П. Осиповой, а так же, сопровождавшего нашу группу, представителя поселковой администрации, с неохотой[1], но все же, согласился показать нам овраг, где у священного дерева Кереметь (большая раскидистая ива) чуваши-язычники проводят свои обряды. Овраг в представлении чувашей-язычников – некая, разделяющая (и одновременно – соединяющая) миры линия. Через овраг, из поленьев строился символический временный мост, который в с. Старое Афонкино называется Шинават. Согласно обычаю, по нему умерший (а на сороковой день – юпа) переносится из деревни (мира живых) на кладбище (мир мертвых)[2]. Заметим, что, по мнению современных исследователей «идея моста через овраг в чувашской мифологии тесно связана с древнеиранской традицией погребения усопших» (Лепешкина, 2011. С. 258). Действительно в представлениях зороастрийцев есть мост Чинват (Дорошенко, 1982. С. 56). Под стопой грешника Чинват становиться узким «как лезвие бритвы», праведнику кажется шириной «в девять копий или двадцать семь стрел» (Мифологический словарь, 1990. С. 597).
Первоначальная история индоевропейских племен – это история поиска и освоения новых территорий. В силу разных причин они оставляли насиженные места и уходили за тысячи километров от nuclear area. На новых местах контакты с местным населением неизбежно приводили к культурной трансформации и аборигенов, и пришельцев. Какие-то элементы культуры переставали воспроизводиться, а какие-то «пускали корни» на новой почве. Это обстоятельство и предопределило формирование этнического разнообразия на Европейском континенте. Вместе с тем, языковая составляющая культуры индоевропейцев в процессе этой метисации оказалась доминирующей.
Подробнее читайте: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Венеды: индоевропейский контекст. Самара: Изд-во «Вояджер: мир и человек», 2022. 336 с.
[1] Этнограф А.К. Салмин, посвятивший ритуальной практике чувашей множество научных работ, отмечает: «Мы имеем дело с сакральным материалом. Каждая полевая запись – находка. При первом обращении информанты, как правило, отказываются от контакта» (Салмин, 2010. С. 6).
[2] Нашей исследовательской группе в селе Старое Афонькино удалось увидеть и зафиксировать на пленку остатки самого моста через овраг и столы со стульчиками для покойников на другой стороне оврага. Картина полностью соответствует описаниям исследователей: «Мост строили из 3-5 коротких круглых бревен, расколотых пополам. Их перебрасывают через овражек в неглубоком месте, обычно у самого русла. Для вида и ради безопасности устраивают и перила, вбив по четырем углам палки и соединив их концы палками подлиннее. Рядом, чуть повыше от моста, зажигают костер. В качестве основного средства используют солому с телеги, на что исследователям следует обратить особое внимание. Тут же устраивают стол и стул, предназначенные опять только для покойника. Эти примитивные средства непременно на одних ножках, острые концы которых вбивают в землю. Туда же вешают полотенце, чтобы умерший мог вытереться после еды. Установив стол и стул, начинают обряд хывни — угощение покойника кусочками принесенной еды» (Салмин, 2003. С.102—105). В некоторых древних текстах этот мост называется словом «Чандвар», которое переводится как «качающаяся дорога»: «мост Чандвар, к которому приходят все – и праведный и грешный» (Зороастрийские тексты, 1997. С. 84-88).