Глава XXIV. Жестокая битва
Мария проспала не более трёх часов. Ей снился сон, как вдвоём с Иваном отрыла его золотой тайник, и они отправились тратить несметные сокровища на тёплый берег Чёрного моря. Влюблённая пара наслаждалась ласкавшими лучами осеннего солнца, купаясь в лазурных водах прибрежного акватория, и, казалось, ничто уж не способно омрачить их несказанного счастья. Но вдруг! Над небом стали сгущаться тёмно-синие тучи, погружая безмятежный мир в удушливый мрак и сплошное ненастье. Из окутавшей прибрежную полосу́ чудовищной темноты неожиданно появился ненавистный Борисов, который, жутко хохоча, зловеще так приговаривал:
- Ты ужо всё проспала!.. Я давно твоего любимого Ваню убил.
Обливаясь холодным потом, испуганная девушка резко открыла глаза и не сразу сообразила, где же она в действительности находится. Из вздымавшейся груди готовился вырваться пронзительный крик, но она инстинктивно зажала ненадёжный роток, предотвратив нежеланное рассекречивание, слишком быстрое и вовсе не нужное. Через несколько минут, сбросив остатки кошмарного сна, неустрашимая красавица вспомнила всё, что за последнее время, ужасного, приключилось. Вглядевшись вперёд, Вихрева уточнила, что возле бездымного, ярко пылающего, костра сидит один, единственный, человек, удачно подвернувшейся могучей спиной. «Где же все остальные? - промелькнула тревожная мысль, и, продолжая размышлять, грешным делом добавила: - Неужто готовят какую-нибудь очередную мерзкую пакость?»
Закравшиеся сомнения не давали Марии никакого покоя, и она вознамерилась немного приблизиться, чтобы, оказавшись поближе, развеять недобрые подозрения. Стараясь создавать как можно меньше излишнего шума, она по-тихому отжалась от влажной земли – оказалась на стиснутых кулаках и на концах носков армейских ботинок. «На четырёх костях» она медленно приблизилась к ночному бандитскому лежбищу. В праведном устремлении ничего не мешало: изъятые автоматы и другие ненужные вещи она оставила на разбойничьем «квадроцикле», спрятанном возле секретного лесного аэродрома. Получалось, при ней находились лишь необходимые предметы вооружения: полюбившаяся винтовка, закреплённая на спине, безотказный ТТ (в поясной кобуре), неизменный дамский складник да финский клинок Кирпича, захваченный, как и остальное, в качестве боевого трофея (как раз его-то она и сжимала в правой руке, готовая применить в любую минуту).
Приблизившись к злодейскому биваку, юркая лазутчица со злорадством подметила, что один-одинёшенек сидит на часах, а другие развалились по кругу, забывшись глубокими сновидениями. Внезапно! Оказавшись от дежурного отморозка на мизерном расстоянии, не превышавшим двух метров, Маша, передвигая левую руку, неосторожно надавила сухую ветку… Обломившись, она издала резкий хрустнувший треск, способный навести всякого, кто бы его не слышал, на тревожные подозрения.
Точно так же случилось сейчас. Услышав позади сомнительный шум, Башка́н заторможено, как в замедленной съёмке, повернулся чуть вправо; он намеревался воочию убедиться, что именно явилось истинной причиной неясного звука. Бойцовский успех зачастую зависит от считанных долей секунды. Поняв, что фактически обнаружена, Мария быстрым движением поджала обе ноги́, оттолкнулась всеми конечностями и, копируя изящное нападение грациозной пантеры, выпрыгнула из жуткого, кошмарно кромешного, мрака. Одного прыжка оказалось достаточно, чтобы очутиться подле обескураженного врага. Разглядев его юную физиономию, почти ещё детскую, но и широкую, а в чём-то и зверскую, отважная бе́стия успела подумать: «Какой молоденький? А мог бы жить, если бы не связался с отпетой компанией – то ли беспредельных разбойников, то ли моральных уродов?» Сочувственная мысль не помешала нанести не менее пяти ножевых ударов, направленных в бычью шею незадачливого юнца, желавшего ей смерти ничуть не меньше, а возможно и много больше.
Опешивший бедолага, наверное, так и не осознал, что же с ним, страшного, приключилось. Беспомощно захрипев и противно захрюкав, он как сидел, так и опрокинулся на́ спину. Он ещё не упал, а багряная влага ударила кровавым фонтаном, обильно орошая не только поверженного противника, но и солдатскую одежду, и несравненное лицо неустрашимой вои́тельницы. В тот победоносный миг она сделалась похожей на Божественную Валькирию, грозно парящую над окровавленным полем жестокой брани, словно бы решая, кому же с ней отправиться в желаемую Вальха́ллу. Не зацикливаясь на первом убитом злодее, потихонечку умирающем, а следовательно, не способном причинить какого-нибудь вреда, неистовая особа уподобилась буйному, сумасшедшему вихрю; она решительно набросилась на ближайшего недруга, выделявшегося исполинским ростом и всё ещё мирно спавшего. Обхватила могучее тело двумя ногами, а следом незамедлительно всадила финский клинок в огромную голову – воткнула до крайней, последней степени, чтобы вошёл по са́мую рукоятку. Почувствовав солоноватый привкус живительной крови и возжелав закрепиться в победном успехе, ошалевшая барышня из сторону провернула филигранную рукоятку в сторону, чем вызвала характерный хруст, какой случается, лишь когда разрушается ко́стная черепная коробка. За второго скончавшегося «бойца» впоследствии можно тоже не беспокоиться.
Созданный шум, так или иначе, постепенно выводил громоздких преступников из блаженного состояния глубокого сна; они поочередно зашевелились, нерасторопно начиная, ошалелые, подниматься. Справиться с тремя отмороженными дети́нами – это у хрупкой девушки навряд ли бы получилось. Для того чтобы эффективно использовать снайперскую винтовку, ей требовалось удалиться на приличное, прицельно предельное, расстояние. Но!.. Замёрзшие бандиты спали в тесном кругу и, встав все разом, не дали бы ей реальных шансов воспользоваться огнестрельным оружием. Успешное окончание ратного дела решалось быстрой, если не мгновенной реакцией, а значит, предпринимать решительные шаги необходимо сразу, не медля ни единой секунды.
Итак, расправившись со вторым, доблестная дамочка переключилась на третьего, находившегося ближе всего. Он ещё не до конца освободился от недавнего сновидения, но всё же успел перевести громадный корпус в сидячее положение. Дабы быстрее проснуться, незадачливый противник часто-часто тёр двумя руками за́спанные глаза; машинальная процедура случилась, наверно, самой большой ошибкой в несостоявшейся жизни… Мария вырвала боевую финку из раскроённой башки, подпрыгнула на одних носках, словно на двух упругих пружинах, и приблизилась к беспечному злоумышленнику на минимальное расстояние, равное вытянутой руке. Стоя на выпрямленных ногах, неповторимым, каким-то неимоверным, ударом вогнала́ остроконечный клинок в нижнюю часть звероподобного подбородка, а в следующий миг извлекла его из смертельной раны обратно. Обливаясь собственной кровью, ошеломлённый растяпа схватился за поврежденное место и посмотрел на удалу́ю убийцу, выпучив обезумившие глаза и явно не понимая, как же подобное вдруг стало возможным.
Ещё один член зловещей засады считался полностью обезвреженным, но оставалось двое, среди которых был опытный, видавший виды, Петрович. Они успели уверенно встать и, разъярённые, целенаправленно двигались к Вихревой. Дальний удосужился вооружиться охотничьим карабином и как раз примерялся к винтовочному затвору, намереваясь его по-быстрому передёрнуть. Привычным, давно натренированным, взмахом бойкая дамочка осуществила чёткий бросок ножа Кирпича, поразив нерадивого недруга точно в левое око. Он так и не успел произвести ни единого выстрела: повреждённый мозг вывел убитого неприятеля из равновесного положения, беспомощно повалив на бренную землю.
В тот же самый миг на девушку набросился пожилой, зато не в меру ожесточённый бандит. Изрядным весом массивного туловища он с лёгкостью опрокинул худышку Марию, схватился за хлипкую шею большими ручищами и методично стал сдавливать незащищённое горло, перекрывая живительное дыхание. Она захрипела, отчётливо понимая, что вот-вот… и останется без сознания. В последнюю минуту коротенькой жизни Маша видела перед собой отвратительную физиономию, переко́шенную мстительной злобой и излучавшую непримиримую ненависть; можно не сомневаться, она испытывала к нему всецело аналогичные чувства, что придало ей дополнительных сил, подвигавших к самоотверженным попыткам яростного сопротивления. Не прошло и пары секунд, а Вихрева судорожно шарила в наружном кармане военной куртки, где у неё хранился маленький складничок, столько раз её уж ранее выручавший. Она нащупала его почти моментально и не замедлила вынуть наружу. Теперь требовалось высвободить стальное острое лезвие. Без помощи второй ладони, находившейся с той стороны огромного бандитского корпуса, вонючего и тяжёлого, извлечь его было крайне проблематично. Как и всегда, отважная вои́тельница действовала напористо, отчасти на подсознательно уровне, будто кто-то руководил всеми её последовательными движениями. Прижав двумя пальцами (мизинцем и безымянным) ножевую ручку к нежной ладошке, сочетанием среднего, указательного и большого она чуть выдвинула наружу опасную часть. Далее, уперев острый кончик в тазобедренный деви́чий сустав, она натужно его потянула, успешно раскрыла и благополучно привела в непосредственную готовность. Уже белёсый туман застилал затухавшие очи, когда она начала́ наносить нескончаемые удары, направляемые напрямую в сердечную область, у беспощадного изверга оставленную, к удаче, незащищённой. Жёсткая хватка значительно ослабела, но Мария продолжала бить до окончательных пор, пока громоздкое туловище полностью не обмякло и безвольно не плюхнулось сверху. Оно придавило хрупкое тело к земле и обильно обагрило его поганой разбойничьей кровью.
Большого труда худосочной девушке стоило сбросить злодейское тучное тело. Хрипя и откашливаясь, она интенсивно пыталась нормализовать вдруг сбившееся дыхание. Маша не знала, что жуткие испытания пока ещё не закончились. Как раз в то время с дальнего дозора возвращался шестой бандит, высланный остальными подельниками в предупредительную засаду. Сочетаясь с лесными соратниками, он представлялся высоким ростом и плотным телосложением; незначительный возраст приближался к тридцати двум годам; дважды побывал в местах тюремного заключения и отличался звериной жестокостью, мстительной беспощадностью.
Издалека завидев кровавую бойню, он стремглав помчался на срочную выручку и поспешил к преступным соратникам, нещадно истребляемым, а частично уже умиравшим. Приблизиться ему удалось едва ли не в тот момент, когда боевая дамочка ожесточённо добивала Петровича. Интуитивно что-то почувствовав, она как можно быстрее освободилась от тяжёлого мертвеца и быстенько подняла́сь. Краем глаза Мария различила очередного разбойника, приближавшегося бегом и, как все остальные собратья, имевшего внушительное телосложение. Ещё не приблизившись, он брал на изготовку безотказный автомат системы Калашникова и изготавливался к открытию беспорядочного огня, то бишь активному нападению. К критическому мгновению между ярыми противниками всё ещё угадывалось около тридцати пяти метров. Его поспешному поведению способствовало нахождение Марии у кострово́го огня, где она представлялась открытой, словно бы на ладони, в то время как его неявственная фигура, оставаясь в кромешной темени, едва-едва различалась.
Схватив винтовочный ремень, Вихрева ловко перекинула его через голову и выдвинула левую кисть немного вперёд. Единовременно, той же рукой, перехватила ствольную накладку, перевела первую ладошку на деревянный приклад и приблизила его к плечу, чтобы получше прицелиться. На привычные манипуляции ушло не дольше секунды. Прошедшего времени вполне хватило, чтобы наступавшему преступнику открыть автоматическую пальбу, хотя и неприцельную, но направленную на неизбежное поражение…
Как бы он не нервничал и как бы не запыхался от быстрого бега, всё же выстрелы оказались достаточно меткими – не менее пяти пуль угодили в защитный бронежилет, а одна, задев по касательной, попала в плечевую верхнюю кость. Хотя она и вырвала лишь маленький клочочек мышечной ткани, но причинила нестерпимую, болезненно жгучую, боль. Удары случились настолько чувствительными, что отбросили худощавую девушку на несколько метров назад; они сделали дыхание затруднённым и сдавленным. Падая на́взничь и действуя больше интуитивно, чем как-то осмысленно, Мария продолжала надёжно удерживать ружейный приклад и ловила зорким глазом объектив прицельного окуляра. Едва она приземлилась, а оптическим перекрестием захватила бандитскую голову, прилежная «снайперша» осуществила направленный выстрел, попавший точно по назначению.
К наступившему моменту разделявшее расстояние успело сократиться до двадцати пяти метров, а значит, промахнуться Мария не смогла бы – от слова «совсем». Выпущенная пуля поразила преступный мозг и той же секундой прекратила пагубное, неугодное остальному миру, существование. Успешная ликвидация произошла на редкость вовремя, потому как первые пули, угодившие в бронежилет, основательно сбили дыхание, так что стреляла удачливая вои́тельница на качествах морально-волевых, исключительно подсознательных. Оно и правда, когда подстреленный противник опускался перед ней на оба колена (чтобы, недолго думая, плюхнуться, мёртвому, оземь), Вихрева, безвольно опуская винтовку, погружалась в глубокий, наступивший безотлагательно, обморок.
Нарушенная дыхательная функция восстановилась по прошествии пары минут. Широко открыв побелевшие губы и жадно хватая осенний воздух, Маша пришла в себя; она порезче согнулась – переместилась в сидячее положение. Очнувшаяся налётчица огляделась вокруг и лично удостоверилась, что все заклятые враги действительно умерли, а следственно, навредить ей всяко уже не сумеют. Успокоившись относительно собственной безопасности, она решила осмотреть и причинённые повреждения тоже. Выковыряла из броневого жилета шесть сплющенных пуль и занялась плечевым суставом. Лёгкая царапина не выглядела слишком ужасной, потому как, пройдя по касательной, злодейская пуля вырвала маленький клок и, раскалённая, прижгла задетое место; кровь не текла, но образовавшаяся рана несильно болела.
В обычных условиях последнее обстоятельство серьёзно бы опечалило и вряд ли позволило думать о чём-то другом; однако сейчас, отлично помня о спасительной миссии, удивительная особа моментально переключилась на исходные планы и пораздумала, как ей орудовать дальше.
Находясь под будоражащим возбуждением, возникшим от удачно проведенного боя, Вихрева решила закрепить окончательную победу, а заодно уничтожить остальную часть банды, тем более что (если она не ошибалась?) их должно оставаться не более семи человек. Собрав все ножи (и дамский, и боевой) и держа наготове непререкаемую винтовку, доблестная вои́тельница так, не умытая (с окровавленными лицом и одеждой), двинулась обратной дорогой; она выбрала единственное направление – напрямую к преступной деревне. Теперь, ничего не боясь и некого не чураясь, он шла быстрым, ровно размеренным, шагом, постепенно перешедшим на лёгонький бег, и двигалась по накатанной транспортом узенькой просеке.
В то же время, как Мария готовилась к боевому сражению, направленному на полное уничтожение для неё же организованной опасной засады, успокоенный атаман вернулся на основную базу и сразу проследовал к страдавшему пленнику.
- Ну?.. Как он здесь? - обратился он к двум преступным «бойцам», оставленным, для того чтобы побыстрее развязать неболтливый язык и склонить на откровенные разговоры. - Заговорил?
- Да нет, - ответили они хором, - молчит «гад ползучий»! Пришлось надавить посильнее, а он оказался слишком уж слаб и лишился сознания.
- Глядите, слишком не расстарайтесь, - зло пробурчал Борисов, обозначившись скептической миной, - он мне нужен живой! Я с ним пока ещё не закончил и не выведал главное – истинную цель его неожиданного прибытия, - он взял полуминутную паузу, словно чего-то усердно обдумывая, а следом дополнительно обозначил: - Так, ладно, идите спать, но сначала разбудите Большого: пусть заступает на дежурство по пыточной комнате. Я тоже пойду отдыхать, потому что, чувствую, завтра, весёленький, у нас возникнет денёк.
«Либо наоборот…», - подумал про себя и направился прочь. Зайдя в центральный дом, где преданно ожидала верная Шульц, они немного перекусили и то́тчас отправились спать. Около часа ночи, когда на удалении десяти километров происходила жестокая бойня, Виктор Павлович резко проснулся, разом вскочил и, ничего не понимая, ошалело присел на краю двуспальной кровати. Бесцеремонно растолкав безмятежную спутницу, он, обливаясь холодным потом, истерически вскрикнул:
- Ты ничего сейчас, необычного, не слыхала?!
- Нет, а что, я должна была чего-то услышать? - удивилась обрусевшая немка, не до конца ещё к наступившему мигу проснувшаяся.
- Как будто бы где-то стреляют?
- Правда, я ничего такого не слышала… наверное, тебе приснился ночной кошмар? - высказала девушка личное мнение, желая избавить мнительного избранника от навязчивых мы́слей и дальше продолжить глубокий, некстати прерванный сон.
- Может быть, может быть?.. - задумчиво пробурчал бандитский вожак, но уснуть в ту жуткую ночь так уже и не смог.
Бесцельно лёжа в мягкой кровати, он настороженно размышлял: «Кем же всё-таки являются те «скользкие гниды» – «федеральными засланцами» или случайными людьми, просто-напросто хорошо подготовленными?» Навязчивая идея не давала Борисову никакого покоя и не позволяла спокойно удариться в счастливые сновидения. Главный лесной разбойник долгое время из стороны ворочался в сторону, пока ему окончательно не наскучило и пока не решил: «Раз всё одно не спится, надо сходить и обстоятельно побеседовать с несговорчивым пленником. Он, скорее всего, вернулся в сознание и способен дать мне ответ на некие интересующие вопросы – не железный же, он, в конце концов, человек? В любом случае я вытяну из него покая́нное, прямое признание». Увлечённый заманчивой думкой, главарь неторопливо собрался, готовясь идти на выход; он не оделся по полной выкладке, накинув разве военные брюки да тёплую куртку. Озабоченный преступник совсем уж заторопился на тёмную улицу, как вдруг…
