Невролог порекомендовал бы мне транквилизаторы или антидепрессанты, а лучше и то, и другое, и побольше. Но я в начале беседы обозначила, что сохраняю молоко для ребенка, поэтому всякие “вредные штучки” от неврологов принимать не смогу. – Тогда, зачем вы ко мне пришли? Могу покрутить вам голову, может полегчает, пойдете на 5 сеансов мануальной? – Конечно, пойду, обрадовалась я, и мы сразу приступили к терапии. Помогла ли она мне справиться с угнетающим стрессом? Пожалуй, что да.
Папа ездил к ребенку всё это время, и даже брал его к себе на грудь. Врач разрешил, и передал, чтобы мама возвращалась, как можно скорее, потому что очень нужна сыну. Ведь метод кенгуру особенно эффективен, когда на грудь именно маме выкладывают малыша. Уже знакомый сердечный ритм маминого сердца, ребенок ощущает снаружи, и может помнить, что когда-то внутри уже сталкивался с подобным, и это что-то любящее, горячее и родное. После таких выкладываний, в ряде случаев, наблюдалась положительная динамика, поэтому метод кенгуру был востребован, и понемногу набирал популярность в нашей стране.
Я закрыла больничный и на завтра готовилась к поездке к ребенку и пополнению запасов молока. Такое волнение я испытывала, когда подходила к проходному блоку, я так ждала этой встречи, в надежде, что малыш немного подрос и улучшился, что его показатели нормализовались, на фоне еще одного переливания крови.
Каждый грамм в прибавке веса за прошедшие сутки для нас был на вес золота. Маленьким он был уязвим перед всевозможными инфекциями и бактериями, но чем больше становился его вес, чем больше белка усваивал его организм, тем больше шансов было на жизнь. В нашем случае прибавка в весе решила бы множество важных задач. На посту я сдала молоко, с проставленными датой и временем, и прошла в палату к сыну. В кувезе лежал мой сыночек, такой же маленький, но как-будто чуть подрос, и уши немного отклеились от головы, потому что в начале они были плотно прижаты к черепу, он выворачивался как червячок, было такое ощущение, что эта трубка, торчащая из его рта, изрядно ему надоела, и в следующий раз он намеренно ее вырвет своими беспорядочно болтающимися в разные стороны ручками.
Я читала свои заученные наизусть молитвы, стоя рядом с кувезом, каждый раз, когда приходила. Подошел доктор, поинтересовался моим самочувствием, а потом предложил мне остаться после обеда, чтобы намыть наконец-то ребёнка.
Противоречивые чувства я испытывала, с одной стороны, что здесь такого особенного, детей, обычное дело, моют, набрав в ванну воды. Но, здесь, в нынешних обстоятельствах, было всё не так, как в обычной жизни. Все эти провода, которые тянулись из кувеза, отключение на какое-то время от аппарата ИВЛ. Потом само мытьё, сложно представить, что испытывает малыш, вода, на мой вкус, была холодноватой, и я бы добавила горячей. Но медсестра была здесь главной, она несла ответственность за качество, а главное безопасность проведения этой процедуры.
Я не испытала какой-то радости от мытья ребёнка, скорее это была тревога. Когда дверь в палату то настежь открывали, то потом закрывали, кто-то постоянно заходил и выходил, я очень напрягалась, и мне не удалось испытать того умиления, на которое рассчитывал наш врач. Это были исключительно мои, такие неправильные чувства, я видела кучу мамочек, которые со счастливыми лицами, поливали тёплой водой своих деток из кружки, при этом на их лицах читались неподдельные чувства восторга и радости.
Намыв малыша, медсестра отнесла его обратно в кувез, протерев насухо, уложила на чистые, наглаженные папой пелёнки. Аккуратно подключила все трубочки и провода, закрепила на свеже-отрезанный лейкопластырь, трубку. Как будто бы цвет его кожи стал не такого интенсивно темно-коричневого цвета. Как будто он стал чуточку светлее. Но, скорее всего мне просто показалось.
Продолжение следует. Спасибо, что проявили интерес к моей истории, и спасибо за ваш лайк.
