Я уже писала о роскоши царских и боярских постелей XVII века: в статьях «Как наши предки на бумажнике лежали» и «Постельная казна: царские одеяла с гривами». Теперь пришла очередь подушек и связанных с ними историй, например, о злоключениях подушек князя Василия Васильевича Голицына. Но рассказу будет необходимо предисловие.
ВОЗДУШНАЯ ПОДУШКА
Скажу сразу: толкование происхождения слова «подушка» от слова «ухо» (мол, то, что лежит под ухом) – результат так называемой народной этимологии. На самом деле родственным словом здесь является общеславянское «дух» с древним первоначальным значением «воздух/дыхание». То есть подушка (а изначально, думаю, «подуха»), пухлая от набивки – это нечто воздушное /будто надутое воздухом. Ранняя фиксация слова «подушка» в словарях относится к началу XV века. В древнейшем сохранившемся списке Киевско-Печерского патерика (восходящего к XIII веку свода рассказов об основании Киево-Печерского монастыря, о его подвижниках и святынях), сделанном в 1406 году, подушки упоминаются как предметы, на которых «кланялись» во время богослужения. (У старообрядцев тонкая подушка для рук и головы при совершении земных поклонов называется «подручником»). А в источниках XVI века подушка фигурирует уже как предмет постельного обихода вместе с пуховиками (перинами).
В источниках XVII века подушкой также называли: мягкую подкладку у одежды или чего-либо («патрахиль, пугвицы оловянные, на персех подушка бумажная» – епитрахиль с хлопчатобумажной подкладкой на груди); вообще подкладка/подложка и даже подставка («а подушка под тем подсвешником медная лощатая сребром и золотом листовым через место вызолочена»). Интересно, что в «Словаре русского языка XI-XVII веков» подушкой также названа перекладина, на которой висит колокол. Вот здесь, смею предположить, возможно, случай омонимии с производным как раз от слова «ухо»: «ухом» называли элемент, с помощью которого колокол и крепили на эту самую перекладину. Аналогичный омоним – выражение «вред подушный», то есть воспаление околоушной железы/паротит. То же, что относилось к подушкам, было «подушечным».
В СОЮЗЕ С ВЗГОЛОВЬЕМ
Нам привычно такое обустройство постели: лежим на матраце/матрасе, под головой – подушка, укрывается одеялом. В старину же у бумажников/перин/пуховиков было выраженное, специально оформленное, взголовье/ взглавие/сголовье – место, куда ложились головой («повезут постелю в санях... взголовьем к облуку»). Со временем слово церковнославянского происхождения стало обозначать и некий валик-большую подушку. Так, в источниках веков есть подушки-возглавницы/возглавки. На всем этом не только спали. Например, русский посланник Иван Петрович Новосильцев в 1570 году рассказывал о визите ко двору турецкого султана: «А салтан сидел на рундуке на крае, а под ним был тюшак золотной (тюфяк в расшитом золотыми нитями чехле/наматраснике), а по сторонам одале его подле стену большие взголовья покладены». Пятого декабря 1626 года состоялось бракосочетание царя Михаила Федоровича с Евдокией Лукьяновной Стрешневой. Из описания торжества: «А место чертожное, на котором сидел государь и государыня, устроено было в Грановитой палате, а на нем два зголовья бархатных золотных в один узор». Перед венчанием Евдокию Лукьяновну посадили «на ее место, на зголовье», а на четвертый день после венчания «патриарх пришел к государю в палату» для поздравления и «сели государь и святейший патриарх по местом на золотных зголовьях». В одном из торжественных выходов Михаила Федоровича в 1634 году упомянут «стул зеленой, взголовье из Золотыя полаты бархат золотной». Как видим, во всех примерах слово «взголовье» – синоним «подушки».
Точно не определю, когда в обиходе сверху взголовья начали класть подушки в привычном нам формате. В описи имущества окольничего, воеводы Михаила Игнатьевича Татищева (?-1609) есть «бумажник на половине тафта червчата, испод крашенина лазорева, зголовье тоеже тафты, 2 подушки, наволоки тафта червчата, у одной нашивка шолк зелен, у ней 6 пуговок невелики серебряны, застенки у обеих шиты золотом»; «постеля, зголовье, 3 подушки, наволоки на всех белые». (Составители «Словаря русского языка XI-XVII веков» считают «застенок» чехлом на подушку вроде декоративной наволочки. В «Энциклопедическом словаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона читаем: «цветная, обыкновенно шелковая или атласная полоса, нашивавшаяся на край подушки, против прорехи верхней наволоки, чтобы исподняя казалась нарядною». Вторая версия мне кажется логичнее. Еще застенком называли занавеси для иконы.)
Приведу цитату из присяги постельничего (чин постельничего был утвержден еще во времена Ивана III; особенно близкий к государю человек заведовал его постельной казной – личными вещами, начиная от собственно постели и заканчивая библиотекой и архивом), введенной при царе Алексее Михайловиче в 1650-х годах. Назначаемый на должность человек клялся «в их государском платье, и в постелях, и в изголовьях, и в подушках, и в одеялах, и в иных во всяких государских чинех никакова дурна не учинити, и зелья и коренья лихова ни в чем не положити, и никому положити не велети, того мне всего оберегати накрепко».
ПУХ ДА НАВОЛОКИ
Пуховики, бумажники, взголовья и подушки облачали в нАволоки – сейчас мы говорим «наволочки». «Наволока» родственна глаголу «волочить» и существительному «волок»: это то, что буквально наволакивали/натаскивали на перину/подушку. В царском и боярском обиходе наволоки шили из дорогих тканей – атласа, бархата, тафты, камки, расшитых цветным шелком, золотом и серебром.
В расходной книге за июнь 1615 года есть запись об отпуске для изготовления «местного изголовейца» «пуда бумаги хлопчатой» (о «хлопчатой бумаге» см. в статье «Как наши предки на бумажнике лежали»). Возможно, речь идет о тех самых подушках, что были задействованы в церемонии бракосочетания царя Михаила Федоровича. Но чаще в документах (не претендую на полноту обзора) присутствует набивка гусиным пухом. Так, 31 октября 1639 года «торговому человеку» заплатили за полпуда «пуху гусинова», который был «взят в государские постели». В октябре 1680 года с товаром «великого государя Феодора Алексеевича» отправился в Персию купец Бадла Мадаев. В перечне – «3 пуда пуху гусинова в 13 подушках». В ноябре 1684 года закройщику Царской Мастерской палаты Трофиму Степанову выдали из казны деньги за «товары, которые он имал из рядов» (купил в торговых рядах). Степанов имал гусиных пух. Так, «пуху гусинова в пуховик да в зголовье пошло 1 пуд 20 фунтов, да в подушки: в бархатную в жаркую (цвета пламени/(оранжевую) 12 фунтов, в атласную в красную 10, да в маленькую тафтяную рудожелтую 2 фунта (рыжую/ красно-оранжевую; напоминаю, наши предки обладали большим словарем цветов и оттенков, об этом можно прочитать здесь: ). Пуховик, зголовье и подушки предназначались для царя двенадцатилетнего царя Петра Алексеевича.
ПОДУШКИ «ИЗ ЖИВОТОВ ГОЛИЦЫНЫХ»
В 1689 году князь Василий Васильевич Голицын попал в опалу, после которой был лишен боярского чина (княжеское достоинство ему оставили), всего имущества и отправлен в северную ссылку. В описи конфискованного фигурируют зголовья и подушки в дорогих наволоках. Князь с семьей начал отбывание ссылки с Каргополя и «Еренского городка» – современного Яренска в Архангельской области); в «росписи имуществу», что было у Голицыных в Яренске, значатся «5 зголовей объяринных и отласных и камчатных; пуховик да подушка».
Богатые княжеские пожитки изымали и описывали весьма тщательно. Затем особо ценное передавали во Дворец», «на Казенный двор», в Оружейную палату, в Мастерскую палату. Про часть имущества вышел именной царский указ: «продать на гостином дворе гостю (купцу) с товарыщи сверх оценки, с наддачей (надбавкой) всяких чинов людем, кто купить похочет». Средства от продажи поступали в приказ Розыскных дел, который вел следствие по делу Василия Васильевича Голицына и его сына Алексея. «Для «приему» на Гостиный двор «отписных животов» Голицыных был назначен гость Игнатий Могутов, которому отвели для хранения «онбары», дали в помощь подьячего и сторожей «для береженья у тех онбаров». Интересный момент. Определенный к продаже опального имущества Игнатий Могутов был опытным купцом, однако...не владел грамотой. Поэтому он «в приеме до тех до тех животов» не мог «росписатца», также ему было трудно у продажи тех животам цены по ерлыкам смотреть». И начальство велело «к гостю прислать в товарищи гостиной сотни доброго человека, и которой бы умел грамоте и писать, для росписи».
В мае 1690 года Игнатий Могутов «с товарыщи» докладывал: «А из тех остаточных животов на иные животы купцов нет. А на которые животы купцы и есть, и тех животов не купят за тем, что по указу великих государей велено наддачи имать по полтине на рубль. И по оценке с наддачею стало дорого и за тем не купят: говорят, купцы, что дорого». Купцу велели снизить «наддачу против оценки», но не менее «двух гривен за рубль».
Неизвестно, то ли подушки Голицыных плохо продавались, то ли про них внезапно вспомнили во дворце. Но так или иначе, 31 августа того же 1690 года из приказа Мастерской царицы Натальи Кирилловны (приказ ведал изготовлением и хранением платья для царицы и царевичей с царевнами, поставками в мастерские тканей) в приказ Розыскных дел поступила память (так называли документы-предписания, отправляемые из одного ведомства в другое) о присылке голицынских бумажника с взголовьем и подушек. «Великия государыня благоверная царица и великая княгиня Наталия Кирилловна указала: из приказу Розыскных дел отпустить в свою, великия государыни, Мастерскую полату, князь Васильевых и сына его князь Алексеевых животов Голицыных: бумажник да взголовье, да три подушки пуховых; на бумажнике и на взголовье наволоки отласныя алыя, на дву подушках наволоки отласныя рудожелтыя, на них же сверху наволоки рубковыя (рубок – льяное полотно особой выделки) с застенками немецкими (возможно, застенок был сделан из иностранного кружева), на третей подушке наволока камка, жаркой цвет, в дву же подушках отласных цветных, обшиты круживо, на одной золотным, а на другой серебреным. Ценой все в тридцать рублев».
Приказ Розыскных дел тут же велел гостю Игнатию Могутову «отдать с гостина двора в приказ великия государыни благоверныя царицы и великия княгини Наталии Кирилловны Мастерские полаты из укязь Васильевых и сына его князя Алекеевых животов Голицыных» требуемые бумажник с взголовьем и подушками. А 23 сентября из Мастерской палаты царицы Натальи Кирилловны последовало указание приказу Розыскных дел прислать из «животов Голицыных» бумажники, и перину с наволоками. К одному бумажнику прилагалась подушка «с наволокой из червчатой камки «ценою в 6 рублев».
Неизвестно, как поступили с опальными, «отписными» подушками в хозяйстве царицы: перебрали ли их мастерицы, использовав повторно хорошие ткани, или же отдали в обиход как есть.