В самом деле, как он смотрит на сокамерников? Как опер или как дознаватель? Ни Мара, ни его дзюдоисты ни разу не сказали о милицейском взгляде земляка. Прошло уже полгода. Даже больше. Неужели так быстро меняются люди в милиции? Старшие по камере молчали и ждали ответа. В тюрьме ценится слово!
(часть 1 - https://dzen.ru/a/ZdsQ5BdZ2VlWNFqH)
Новичок вздохнул и взглянул на уголовника.
– Сева, скажу за прикид. Я сегодня днём вышел из общаги. Думал поехать к подруге и заодно перекусить по дороге. Подружка всё по театрам прикалывается, поэтому я так оделся. На выходе из ворот оказался другой спектакль. Меня ждали... Двое в форме с автоматами и два челябинских опера по гражданке. Взяли быстро и нежно. Не били! Потом наручники, обыск в комнате и допрос до самого приезда в твою хату.
– А что искали? – Видавшего виды блатного заинтересовал знакомая по жизни сцена. Браслеты, шмон, допросы…
– Сева, при всём уважении, это моя делюга.
Опытный зек понял, что задал бестактный вопрос и, соглашаясь, кивнул. Твоё дело... Базара нет!
Уральский боксёр повернулся к ленинградскому коллеге.
– Боксёрчик, по поводу моего взгляда. Я шесть лет прослужил на полигоне в немецком лесу. От звонка – до звонка. Жил там с солдатами, ели из одного котла. И отвечал за всех, и со всех спрашивал. Держал дисциплину и порядок во вверенном мне гарнизоне. Служба у меня такая была! Каждый день контролировал бойцов. Из-за одного солдата вписался в такую делюгу с гебешником, что вместе с бойцом оказался в следственном изоляторе. Обошлось... – Валиев вздохнул от воспоминаний и продолжил: – Однажды помахался за вокзалом с дрезденскими уркаганами, там мне полоснули пером по руке. Хулиганов взяли, а меня не смогли вычислить. Немецкие бродяги сами вышли и стрелку назначили. Я двух корешей с собой взял и гранату в карман положил. Авторитет оказался человек серьёзный, базар был правильный – они мне деньги предложили за нужные показания немецкому прокурору. Я отказался от бабок, финку вернул и пожал руку уважаемому человеку. Ганс его зовут. Адрес в Дрездене хоть сейчас могу назвать. Потом сам сдался и поехал с переводчиком на допрос. Там и очные ставки были. Доказать ничего не смогли и того хулигана выпустили. Через день немецкий авторитет поляну накрыл.
Бывший начальник стрельбища встал, скинул пиджак и закатал рукав рубашки. Молодёжь сгрудилась вокруг старших и с интересом фиксировали ответ новичка.
– Смотри, Боксёрчик. Удар финкой снизу шёл, я блоком левой успел закрыться.
Спортсмен оценил шрам на руке, согласно кивнул и задал вполне профессиональный вопрос:
– Немец в печень бил?
– Так и было. – Валиев поднял голову. – А теперь, Боксёрчик, скажи всем – я похож на мента?
– Да вроде не похож. – Боксёр задумчиво улыбнулся. – Но, братан, больше так на меня не смотри, как на своих солдат. А то и со мной помахаться придётся!
Сева ухмыльнулся и посмотрел на новичка. Братва заулыбалась вслед за своими старшими. Новенький понял, что разговор (то есть базар) переходит в шутливую фазу, надо поддержать бандитский юмор и кинуть кость сокамерникам, изголодавшимся по развлечению.
– Не буду я с тобой махаться.
– Зассал?
– Нее, Боксёрчик. Ты куришь много. Дыхалка не та. Я тебя на раз сделаю.
– Давай завтра спарринг проведём? Открытой ладошкой?
– Замётано, братан!
Спортсмены протянули руки. Слушатели довольно переглянулись – завтра в камере будет не скучно. Валиев задержал руку спарринг-партнёра.
– Боксёрчик, а по поводу ментовского взгляда, всё же ты прав.
– Не понял! Обоснуй.
Камера напряглась… Прапорщик запаса ухмыльнулся.
– Меня потом немцы медалью наградили и премию дали – семьсот марок. Считай, зарплата за месяц службы.
– Какой медалью?
– «Почётный знак Немецкой народной полиции». И за всю службу в армии у меня сейчас единственная награда, и та – немецкая. Я потом с Гансом в гаштете медаль обмыл. Гаштет – это кабак у немцев. До утра бухали!
Сева первым заржал на всю камеру. Следом разразились здоровым бандитским смехом остальные сокамерники.
– Ну, ты «былинник», Тимур. Приколист…
– Не понял?
– Кореш, ты как с Луны свалился. В самом деле, не знаешь, кто такой «былинник»?
– Сева, в армейской крытке совсем другие понятия.
– Былинник в хате – человек уважаемый, считай артист. Я вижу, ты человек грамотный и базаришь красиво – интересно и нескучно. Людям в хате нравится, и поэтому ты всегда будешь при куреве и чае. Понял?
– Понял. Я не курю, но завтра ещё чего-нибудь вспомню.
И тут Валиев вспомнил нечто важное в тюремной жизни. За волнениями при заходе в камеру он совсем забыл о воровском прогоне от тамбовского Захара. Новенький повернулся к Савелию.
– Сева, у меня к тебе базар с воли. Серьёзный…
Опытный сиделец с удивлением взглянул на новичка. Только что заехал в хату, говорит красиво, но до сих пор не понятно, какой масти человек.
И этот непонятный человек в первый же вечер решил обсудить с приличным арестантом серьёзную делюгу с воли? Рамсы не попутал? И опять смотрит нехорошо… Не по-нашему. Дерзкий Кент! Дать бы ему в глаз, так и ответить может. Вроде, боксёр? А воровской авторитет надо беречь...
Сева расставил ноги шире, приблизил голову вплотную к Тимуру и тихо спросил:
– Первоход, в натуре, базар деловой?
– У меня прогон от тамбовских. – Новичок не отодвинулся и смотрел зеку в лицо.
– Ну, ни хрена себе! Почтальон с воли появился. – Вор откинулся назад. – Малява с собой?
– Некогда было сегодня письма писать и получать. Мы рядом сидели на скамейках. Пристёгнутыми к батарее. Мне всё на словах передали.
– Так, какой же это прогон? – Удивился сиделец и всё же решил уточнить: – Где сидели и с кем?
– В РУОПе на первом этаже. Со мной говорил Захар.
– РУОП – это серьёзно… – Сева задумчиво рассматривал собеседника.
Валиев отвернулся и обвёл взглядом сокамерников. Все сгрудились вокруг угла камеры и внимали каждому слову старшего. Век живи – век учись. Пока жив! Главный сиделец принял решение.
– Смотри, Тимур, – как бы ты красиво не заехал в мою хату, но если сейчас толкнёшь фуфло, спать будешь возле параши.
Новичок посмотрел на противоположный угол камеры с незатейливыми бытовыми удобствами и кивнул. Пацан знал, что в местах лишения свободы уважают тех людей, которые стараются не менять своих мнений. Если кто-то говорит сначала одно, а потом другое, то может произвести на сокамерников впечатление непостоянного человека, которым при необходимости можно легко манипулировать.
А спать он сегодня будет нормально. Как все в этой камере. Савелий Симонов задумался о чём-то своём – авторитетном. Сокамерники ждали, переминаясь с ноги на ногу. Боксёрчик взглянул на соседа и подмигнул – не ссы, братан…
Главный зек повернулся к новичку и сказал:
– Слушай сюда. Мы с Боксёрчиком из другой организации. Не тамбовские. Сейчас в моей хате все равны, и есть у нас пацанчик из бригады. – Смотрящий посмотрел в сторону высокого парня, лет двадцати и уточнил: – Черныш.
Валиев кивнул в ответ. И если на некоторых сокамерниках спортивная одежда сидела мешком, то пацанчик в синей спортивной куртке и соответствующих штанах выглядел складно. Гонец с воли внимательно рассмотрел тамбовца. Легкоатлет или лыжник? Высокий, плечи широкие… Или пловец? Может быть, специалист по прыжкам с шестом? Явно, не шахматист. И кого только сейчас в тюрьме не встретишь.
Сева продолжил:
– Сейчас мы вдвоём послушаем, остальные покурите пока.
Заключённые потянулись к пачке сигарет. Двое разулись, прошлись по нарам к стене с окнами и закурили, закинув головы вверх. Дисциплина и порядок в хате! Боксёрчик пододвинулся в сторону, уступая место молодому бандиту. Информация с воли – вопрос серьёзный и рисковый. Меньше знаешь, крепче спишь. Тимур оказался между спортсменом и вором, который сказал:
– Слушаем тебя внимательно. Говори тихо и подробно: когда, где, с кем говорил, и что тебе сказали – слово в слово.
Валиев кивнул, немного подумал и начал отвечать за базар.
– После обыска меня привезли в РУОП на Рузовской улице. Я успел табличку на доме срисовать. Время точно не могу сказать, у меня руки были за спиной в браслетах. Думаю, где-то около пяти. Тамбовские сидели на скамейках первого этажа, пристёгнутые к батареям. Всего четверо. Меня на скамейку рядом определили и тоже прицепили. Нас охраняли двое в форме с оружием у входа и ещё рядом стояли два курсанта милиции. Захар сидел в синих джинсах и в коричневой кожаной куртке крайним ко мне. У него шрам слева под ухом. – Рассказчик взглянул на Черныша. Спортсмен слушал внимательно, перевёл взгляд на старшего и утвердительно кивнул. Тимур продолжил: – Этот в куртке так и сказал мне: «По тюрьме прогон пусти – Захара с братвой менты приняли…». Всё!
– Всё так, всё. – Опытный зек повернулся к представителю тамбовских. – Черныш, знаешь Захара?
– Из наших бригадиров. Крутой! – Поделился спортсмен. – Видеть – видел, но не говорил ни разу. Где Захар, и где я?
– Вот и я говорю – с какого хрена тамбовский бригадир вдруг проникся к тебе доверием, залётный ты наш? – Сева смотрел в лицо новичка.
Валиев вспомнил недавно выученный неологизм, улыбнулся и ответил:
– Я там ментёнка на пол уронил. Захару понравилось.
– Не понял. Обоснуй. – Вор смотрел серьёзно. Воровской прогон – это не шутки.
– Сева, Черныш…, – Гонец с воли наклонился и заговорил ещё тише. – Рядом с нами стояли два курсанта в форме. Тамбовские молчали, а я начал с челябинских оперов пайку требовать. Они же меня без обеда оставили, обязаны были накормить. Тут один из курсантов подскочил, нервный весь: «Разговаривать запрещено!», и хотел сапогом по туфле двинуть. Я ногу убрал и зацепил сапог курсанта. Вот ментёнок и приложился затылком об пол. Звонко получилось…
Смотрящий с тамбовским переглянулись и одновременно улыбнулись, представив мизансцену с лежащим курсантом милиции на первом этаже ментовского отдела. Сева задал резонный вопрос:
– Сильно били?
– Вот тут, Сева, я сам до сих пор в непонятках… – Новичок задумался. – Сержант только подскочил резко, а потом автомат за спину закинул и вернулся на пост. Да и все тамбовские за меня впряглись. Захар так и сказал, что мент сам упал. Поскользнулся!
– Ни хрена себе! – С гордостью за земляков влез в разговор юный тамбовец.
– Черныш, уральские менты тоже охренели. В Челябинске такой номер не прошёл бы. Так и сказали…
– Ладно! Если всё так и было, эту делюгу мы ещё услышим. – Взгляд старшего смягчился.
– Так и было, Сева. Я туфту не гоню!
– Лады.
Главный вор похлопал новичка по плечу и принял авторитетное решение показать сокамерникам волю воровскую и поиграть в бандитскую демократию. Сева встал, за ним вскочил Черныш. Новенькому ничего не оставалось, как встать рядом.
– Братва, слушай сюда! – Все разом повернулись в сторону главного вора в камере. – Мы с Чернышом выслушали пацана, он по делу базарит. Принимаем пацана в хату?
Братва довольно загудела. Зашёл правильно… Общак пополнил… Завтра спарринг… Наш братан. Новичок кивнул всем в ответ и присел вслед за смотрящим. Сева решил проявить заботу и гостеприимство.
– Менты накормили?
– Купили за мои деньги шаверму, минералки и пять пачек сигарет. Одну пачку охране оставил.
Валиев решил не посвящать вора в тонкости заезда в его камеру и умолчал о плате конвойной службе за его оформление в ИВС УВД Калининского района в виде бутылки «Распутина». Савелия заинтересовал другой вопрос.
– Деньги остались?
– Уральские опера сдачу вернули. И у меня с собой ещё есть.
– Правильные менты. – Улыбнулся вор и вернулся к своему интересу: – Сколько денег с собой?
С одной стороны, не дело старшего по камере чужими деньгами интересоваться, с другой – при желании можно и поделиться. Не убудет. Не отберут же силой?
– В носках полторы сотни, а сдачу в кармане не считал.
– Здесь не трать. На Крестах больше пригодятся. Завтра поговорим. И ещё… – Приличный арестант сделал многозначительную паузу. – Без погоняла тебе никак. Не пожарником же тебя обзывать?
– Не, Сева, только не «Пожарник»! – Покачал головой бывший старший пожарный ВПЧ-23.
– Почему? На зонах тоже есть «пожарные расчеты», но это уже должность и соответственно – актив.
– Я похож на активиста?
– Вот и я так говорю – не похож ни хрена. – Старший по камере развернулся в сторону подопечных. – Братва, завтра пацану дадим погоняло.
Камера радостно загудела. Завтрашний день общался быть плотным и насыщенным. Хлеба и зрелищ! Заключенные совсем не обязаны иметь прозвища. Это дело личное и сугубо добровольное. Если, кто-то хочет, чтобы его звали просто по имени, так заставлять никто не станет. И слово «прозвище» немного не применимо к тюремному лексикону. Тем более, неприменимо слово «кличка». Зеки называют свое искусственное имя, полученное в местах лишения свободы, «погоняло» или «погремушка».
Погоняло – неотъемлемый элемент тюремной культуры наравне с чифирем, наколками и карточными играми. Можно сказать, непременный атрибут криминального общества. Первые погоняла, отражающие особенности характера и поведения подростка, осужденные получают на «малолетке».
Заключенный Валиев зевнул до хруста в челюсти. Организм, державшийся весь день в сильном напряжении, расслабился и потребовал отдыха. Новичок повернулся к главному сидельцу.
– Где могу прилечь?
– Падай прямо за Боксёрчиком.
Тимур подошёл к раковине, умылся и сполоснул зубы. Вернулся на нары, разулся, скатал плащ, положил под голову, лёг на спину, укрылся пиджаком и уставился на зелёный потолок, анализируя прошедший день. Сейчас, главное, оставаться самим собой. Тем, кем был до работы в органах внутренних дел. Если где-то лейтенант милиции проколется, то всё! Хана! Убить, не убьют, но покалечить могут запросто. Валиев тяжело вздохнул и закрыл глаза. Вроде всё сделал сегодня правильно…
***
Заключенный проснулся раньше обычного, поднял голову и взглянул в сторону окон. Интересно, который час? Сверху, сквозь решётки, пробивался свет белых ночей. Три небольших узких окна постоянно оставались открытыми, и небольшой сквозняк в сторону двери освежал закрытое помещение. Видимо, окна в караулке тоже открыли на ночь.
Сокамерники спали здоровым молодецким сном. Новичок уснул первым, а жизнь в тюрьме начинается с вечера. С утра непривычно болела спина от жёстких нар, сиделец подумал об обязательной утренней гимнастике и принялся анализировать сон, из-за которого проснулся.
Снилось бывшему начальнику армейского полигона, что его вновь призывают в армию. Стоит новобранец Валиев в одних трусах перед призывной комиссией и всем пытается доказать, что он не только давно отслужил, но даже остался прапорщиком в Германии.
Молодой человек пытался убедить военных, что нельзя призывать человека второй раз, так как долг Родине отдан полностью. В доказательство своих слов призывник показывал на пальцах устройство боевого отделения БМП-2, рассказал об особенностях прицельной сетки и прошагал перед всеми строевым шагом. И с песней!
Члены призывной комиссии слушали защитника Родины внимательно, а военком, который вдруг оказался советником юстиции Потёмкиным, заявил: «Призывник Валиев, вы не оправдали доверие Родины. Шагом марш, в стройбат!». Новобранец во сне не хотел служить повторно, тем более в строительных войсках. Тимур проснулся от мысли, что тогда уж лучше в морфлот на три года. Странный сон…
Молодой человек аккуратно поднялся, обул туфли без шнурков, подтянул брюки без ремня, поправил рубашку и, стараясь не шуметь, сделал своё дело перед унитазом, забетонированным прямо в пол камеры.
И если сходить «по-малому», повернувшись спиной к сокамерникам, ещё как-то получилось нормально, то, как сидеть в позе орла на вершине горы на виду у всей братвы, – уральский пацан не мог представить. Кстати, вчера вечером ни один из сокамерников так и не сходил «по-большому»? И как они выкручиваются, если вдруг приспичит? Организм не обманешь…
Спортсмен сполоснул лицо и принялся за утреннюю гимнастику. Камера в ИВС Калининского УВД оказалась намного просторней, чем специальные помещения в когда-то родном УВД Курортного района, куда лейтенант милиции успел спуститься несколько раз по дознавательским делам. Правда, стены были так же окрашены зелёной краской. Видимо милицейское руководство считало, что данный цвет принесёт для постояльцев полное спокойствие и душевное равновесие.
Ограниченное пространство позволяло спокойно махать руками и двигать телом, ни сколько не мешая сокамерникам. Молодой человек увлёкся, разогрел мышцы, провёл бой с тенью и заметил, что за ним наблюдает проснувшийся Боксёрчик.
Валиев махнул коллеге по спорту – мол, подключайся. Спортсмен отрицательно покачал головой, начал вспоминать, когда он последний раз посещал спортзал, и с тоской подумал, что зря вчера подписался на спарринг с КМС по боксу. Новичок явно в хорошей форме. Сделает его на раз.
Камера начала просыпаться, крайним поднялся Сева. Ему положено! Смотрящий поприветствовал сокамерников: «День в радость, братва!», захватил с нар полотенце и громко постучал в металлическую дверь. Открыл сержант и спокойно выпустил арестанта. Правильный вор вернулся минут через двадцать, довольный и посвежевший. Для авторитетных людей – особые условия. Разумеется, за отдельную плату…
Сидельцы начали доставать с высоких подоконников пакеты и раскладывать перед собой нехитрую снедь: печенье, булочки, сухари в пачках, сок в пакетах и воду в бутылках. Сева окликнул Черныша и кивнул в сторону новичка. Тамбовский спортсмен махнул новенькому:
– Тимур, падай ближе!
Сокамерник не стал ждать повторного приглашения, присел на нары и начал жевать предложенную булочку. Запил своей минералкой. Вот и весь завтрак. Новичок знал, что в изоляторе кормят один раз вполне приличным обедом из ближайшей заводской столовой.
Обед – это хорошо, только как потом сходить нормально в туалет? Вот в чём вопрос! Спортсмены позавтракали, вернули пакеты наверх, ближе к прохладе окон, и расселись по интересам. Сева прилег, оба боксёра начали вспоминать друзей по спорту и соревнования.
Раздался скрежет замков, и дверь широко распахнулась. Потянуло сквозняком… Первым в камеру вошёл младший сержант в серой форме и с резиновой палкой в правой руке, затем плотный и абсолютно лысый пожилой мужчина в прокурорской форме с двумя большими звёздами на погонах, замыкал шествие прапорщик с толстым журналом под мышкой. Сержант с дубинкой остался у открытой двери. Прапорщик скомандовал:
– Все построились в одну шеренгу!
Старший привстал и кивнул братве. Выполняем. По тому, как сокамерники выстроились в ряд, Валиев сделал вывод, что из всех сидельцев служил только он. Крайним в ряд примкнул смотрящий. Тимур успел подтянуть брюки, поправить рубашку, накинул пиджак и встал в центр. Мужик в синей форме представился:
– Советник юстиции Романенко, прокурор по надзору за условиями содержания заключенных. – Надзирающий сотрудник обвёл всех внимательным прокурорским взглядом и спросил: – Есть жалобы по нарушению закона?
Сева ухмыльнулся, Боксёрчик отвернулся в сторону и начал изучать знакомую трещину в стене напротив. Молодёжь молчала с гордо поднятыми подбородками. Совсем как в кино про итальянскую мафию и комиссара Каттани. Какие могут быть жалобы прокурору от реальных пацанов? Омерта! И, вдруг в тишине раздался спокойный голос:
– У меня есть жалоба.
Главный сиделец резко наклонил голову и посмотрел в центр шеренги. Тимур? Какая, нах, жалоба? Заехал в хату нормально, говорил правильно, спал спокойно... Утром братва хлеб с ним ломала. Ну, какая может быть жалоба? Рядом стоящие спортсмены, как могли, отодвинулись от заявителя.
Пожилой советник юстиции с интересом уставился на задержанного, стоящего в центре шеренги в брюках, рубашке и пиджаке.
– Слушаю вас, гражданин.
– Согласно Европейской конвенции по правам человека мы имеем право на просмотр телепередач. Новостной программы «Время». В изоляторе должен быть телевизор!
Советник юстиции Романенко с удивлением повернулся к конвоиру:
– Кто такой?
Прапорщик милиции раскрыл журнал.
– Валиев Тимур Анварович, статьи 77, 102 и 218. Закреплен за старшим следователем челябинской областной прокуратуры. – Конвоир поднял голову от журнала и добавил от себя: – В армии прапорщиком служил.
– Валиев, откуда такие запросы? – Надзирающий прокурор строго смотрел на просителя.
– В университете лекции читал сотрудник городской прокуратуры по фамилии Потёмкин. Точно в такой же синей форме, и с такими же погонами. Вот он и сказал, что в каждом районном изоляторе должен быть цветной телевизор.
– Интересно! – Восхитился советник юстиции. – И в каком же университете прокурор лекции читал?
– ЛГУ имени Жданова. Заочное отделение, юридический факультет, – чётко по военному доложил прапорщик запаса.
– Разберёмся! – Подвёл итог советник юстиции Романенко. – Ещё жалобы есть? Больше нет студентов?
Неравномерный строй гордо молчал. Омерта! Закон молчания… Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего не скажу. Круговая порука. А кто сейчас возьмёт мазу (поручится лично…) за новичка, от которого только что прозвучала жалоба прокурору? Тимур, в натуре, быка запорол! (совершил неправильный поступок)
Дверь камеры закрылась. Молодые бандиты не знали, что делать. Вроде новичок при всём честном народе прокурору пожаловался, а с другой стороны, за общее дело радеет. Телевизор в хату потребовал. Не для себя старается, а за общее благо печётся. А вдруг принесут и подключат? Жить станет лучше, жить станет веселей!
Старший сиделец молчал и разглядывал новенького. Или уже не новенького? Затем с улыбкой хлопнул сокамерника по плечу.
– Не знаю, как ты вчера ментёнка уронил, но сегодня Иван Ваныча (прокурора) красиво сделал. Прямо, как в кино! Хотя, я ни разу не видел телека в предвариловке (в камере предварительного заключения).
Обычно, в изоляторах есть доступ к голубому экрану, причем, смотреть его могут все зеки за редким исключением. В следственных изоляторах (СИЗО) телевизоры встречаются прямо в камерах. Правда, в некоторых закрытых учреждениях запрещено просматривать передачи в ночное время, после отбоя.
На зоне несколько иная ситуация – телевизор обычно расположен в помещении воспитательной работы (ПВР), где разрешено пользоваться аппаратом только в отведенные часы, но опять же в некоторых учреждениях просмотр передач идет почти круглосуточно.
И чем выше положение человека в криминальной иерархии, тем ближе он сидит к экрану. Иногда это доходит до абсурдного – некоторые авторитетные уголовники создают сами себе неудобства – садятся так близко к телевизору, что смотреть становится совсем неудобно.
С другой стороны приблизился Боксёрчик, ткнул пальцем в коллегу-спортсмена и взглянул на главного вора в камере.
– Студент…
– Точняк! – Воскликнул Савелий, вспомнив волю воровскую. – Братва, с этого дня наш Тимур будет Студентом.
Камера довольно загудела. Свой братан! Реальный пацан…
Гвардии прапорщик запаса вспомнил, как несколько лет назад командир мотострелкового полка, подполковник Григорьев, впервые назвал его студентом, улыбнулся и выразил согласие с приобретенным именем:
– Веселее будет, чем «Пожарник».
Авторитет положил правую руку на плечо бандитскому новобранцу и сообщил:
– Если будут спрашивать, кто погоняло дал – отвечай Сева с Лиговки. Я за тебя мазу держу!
Тимур Валиев согласно кивнул. Пусть будет – Студент…» Роман Тагиров (продолжение - https://dzen.ru/a/Zd2_z9KxYD-YwlEy?comments_data=n_new )
P.S. Напомню о книгах в Электронном формате PDF: пять книг о службе рядового и прапорщика Кантемирова в ГСВГ: "Кто сильней – боксёр или самбист" и девять книг о секретной работе лейтенанта милиции: "Жизнь за жильё".
Всего 14 штук, которые продаются на платформе "Цифровая витрина". Находим по названию, или по автору – Роман Тагиров. Первые пять по 99 руб. за штуку, остальные – по 149руб. (они больше по объему): https://www.cibum.ru/book/my
Предлагаю желающим купить все книги разом (14 штук) за 1100 руб. Деньги скинете мне на карту, а я отправлю книги в нескольких письмах. Так быстрее и лучше доходят, выслал многим камрадам. Кому интересно, пишите мне на tagitus@yandex.ru
