У Лиса ложка звякнула об алюминиевую посудину, Шута подскочил, Стена затвором автомата щелкнул. И только Митяй не шелохнулся, всмотрелся в траву: показалось, нет? Вроде сверкнули меж тянущихся в высь зеленых полосок-стеблей желтые кошачьи глаза.
🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾🐾
Землянку вырыли быстро. Четыре мужика с руками - долго ли умеючи?
Еловых веток на земляной пол тут же, в пролеске наломали. Сбоку - углубление для маленького костерка.
Пару ночей переночевать хватит, а больше им и не надо. Приказ простой, геройствовать не велено. Так, походить тихонько, оглядеться. Понять, нет ли поблизости врага?
Это на передовой все напрямик - огонь, залпы, звон в ушах. Сожженная дотла земля, обломки стволов деревьев, посеченных осколками. Домов руины - наизнанку вывернутые жизни. Каждый шаг уже сам по себе маленькая, безжалостная война.
С собой, с трусостью, со смертью…
Митяй раньше считал, сколько раз заглядывал в ее, кажущиеся пустыми глаза. На самом деле в глазах этих чего только не отражается: осколки, с кровью смешанные, втоптанная в грязь, не успевшая вырасти трава. Воронье черное. И в каждой птице кричащей чья-то вырванная из тела живая душа…
Здесь, по бокам, все равно проще – можно целыми перебежками. Влево, вправо, вперед на три километра. Зудит чуйка, сосет под ложечкой - бегом на два обратно.
Такое вот туда - сюда движение, война, она ошибок не прощает. Кому хочется на тот свет спешить? Потому и двигаются с осторожностью. Сначала они, а теперь и он, Митяй, - разведка, за ними уже и остальные подтянутся.
И если с двух флангов получится… В клещи взять…
- Эх, - Митяй запрокинул голову к небу, - Домой бы сейчас. Там мать, жена Светка, ребенка ждет. Когда Митяя на передовую забрали, на третьем месяце беременности была. А сейчас уже и рожать пора...
Летит время. Жрет его, ломая судьбы, безжалостная война.
- Морок, ты чего там замер? Лешего увидел? - окликнул Митяя Семен Васильевич, черт его знает за что получивший позывной «Стена». Стена из него, конечно, как из Митяя бабка, за такой стеной согнувшись не спрятаться, и голова, и задница, как говорится, видна, - Веток набери еще, Лис огонь развел, обедать готовить пора.
Вот Лис - другое дело, - думал Митяй, собирая сухие ветки для костра, - рыжий, как заря над Волгой жарким летом. И хитрый такой же. Такому нигде не страшно, выкрутится, вывернется, взаправду, что та лиса.
Скинув сухие ветки слева от землянки, так чтоб подкидывать у того, кто готовит дотягивалась рука, Митяй прилег поверх брошенной ветровки на уже начинающую желтеть траву. До вечера вылазок все равно не будет, а значит можно покемарить, прикрыть уставшие от ночного перехода глаза. Не сказать, что разведка просто давалась. Но с передовой, где Митяй на всю жизнь вперед настрелялся, конечно, ни в какое сравнение ни шла.
Разговаривать не хотелось, хоть и пытались товарищи бросить в его сторону каждый по слову. Митяй только мычал в ответ неразборчиво, отстаньте мол, надоели своими шуточками хуже жужжащего над ухом комарья.
Пусть и спасали они порой от тоски черной - шутки эти грубые, как из решета сыплющиеся из мобилизованного откуда-то из-под Тувы мужичка с позывным «Шута», оказавшегося четвертым в их маленьком разведотряде.
Митяй все гадал, почему Шута-то? Может просто «Шут» уже занят был, а может дело было в растянутой на полтора слога, тягучей как мед под сотами, букве «а-а-а», которую Шута в каждом слове тянул, сам того не замечая.
Черт его знает.
Захочет, сам расскажет. Не принято тут в душу лезть, и так истоптанная вся, кирзачами грязными перемазанная. Как только не почернела еще, как выжженная почти до основания деревня, что они прошли вчера рано по утру?
А ведь жили в ней не так давно люди. Семьи создавали, детей рожали...
А теперь вот – там, где жизнь и счастье были - торчащие гнилыми зубами остовы сгоревших домов. И плачет под ними раненым зверем усеянная минами и снарядами плодородная когда-то земля…
А от Лисьего варева во рту слюна собирается. Как бы Митяй себя не одергивал, все-таки не каждый день такая роскошь, как горячая еда. Дым от костра приметный, не прочешешь территорию прежде, чем разжечь - заметят, расстреляют и поминай как звали.
А у него Светка там. Родить на днях вот должна…
*****
Рисовая похлебка с кусками плавающей в ней мясной тушенки теплыми комками падала внутрь живота. Митяй почти всю тарелку съел, когда из зарослей напротив раздалось жалобное – «Муа-а-а»!
У Лиса ложка звякнула об алюминиевую посудину, Шута подскочил, Стена затвором автомата щелкнул. И только Митяй не шелохнулся, всмотрелся в траву: показалось, нет? Вроде сверкнули меж тянущихся в высь зеленых полосок-стеблей желтые кошачьи глаза.
- Отбой, мужики! Кошка! - Стена поставил автомат на предохранитель.
- Охренеть! Лес кругом, разведчица вражеская не иначе, внедряться к нам пришла, - вставил свои пять копеек Шута.
Лис молча продолжал есть похлебку, не обращая внимания на повторившееся от вышедшей к землянке настороженной кошки не смолкающее, жалобное «Муа-а-а».
- Из сгоревшей деревни за нами бежала, наверно - поднялся Митяй, ставя перед отскочившей на несколько шагов животиной свою миску с остатками похлебки, - Сколько вокруг оставленного в спешке зверья, никого война не щадит… Выживут ли без человека? Ты ешь, малая, не бойся, ешь. Лапы-то, наверное, все стерла, сколько за нами километров-то прошла…
Поняв, что ей не причинят зла, кошка жадно набросилась на еду. Только и ходили ходуном под громкое урчание пушистые, усыпанные яблоками черно-рыжих пятен бока. Митяй смотрел на нее, и вспомнилось вдруг, как ему, еще маленькому, мать говорила, принеся такого же вот пестрого котенка от соседей: «Трехцветные - они, сынок, к счастью…».
К счастью, значит… А эта еще и сама пришла.
И доев остатки мясной похлебки, от сытости совсем ошалела. Прямо на грудь к снова прилегшему на ветровку Митяю запрыгнула. Куда только страх весь подевался! Боднула в подбородок небритый словно родного, потопталась пару минут, лапами переступая, будто благодаря, и свернувшись в комок, прикрыла желтые, похожие на валявшиеся под ногами, опавшие с деревьев листья глаза.
Митяй одобрительно хмыкнул, - Спи уже, Счастье, - погладил ее мозолистой ладонью. Провел по тощему хребту туда-обратно, раз-два, раз-два… И задремал, наконец, под размеренное мурчание.
И снилась ему в кои-то веки Светка, сына на руках качающая, а не набившая оскомину, треклятая эта война…
На разведку вышли в сумерках. В тенях прятаться хорошо, тень любого укроет: не знаешь куда смотреть - не заметишь никогда. За ночь почти десять километров прочесали. Ни души. Ни следа врага.
Значит можно будет продвигаться вглубь. Занимать следующий кусок земли, теснить противника, пряча за своей спиной чудом выжившие в его непомерной жестокости маленькие села и города.
Митяй думал, какая там жизнь в этих городах будет? Будут ли люди спешить жить по-старому? Или вынесут урок? Каждый день ценить будут, помня, что завтра может и не настать никогда… И о кошке еще почему-то думалось: как там она?
Митяй ей тушенки полбанки вывалил и свою водолазку постелил на лапник в углу. Почему-то хотелось, чтоб она как дома, в тепле поспала.
И дождалась чтоб, тоже хотелось…
Командир ему по возвращению отпуск обещал - сына понянчить. Он бы и кошку тоже как-нибудь с собой забрал. Кому она здесь посреди лесов да деревень разграбленных нужна?
Шута, когда услышал об этом его желании, не удержался, высказался: «То-то, Морок, Светка твоя порадуется! Все увечья с войны везут, а у тебя вон - вторая, пушистая жена!»
Рассвет занялся, когда обратно вернулись. У Митяя от долгой ходьбы опять заныла спина. Ничего сейчас отдохнет, приляжет. Кошку вот к себе подгребет, погладит пушистые теплые бока…
Вот только кошки в землянке не оказалось.
Лапник еловый, водолазка. В миске на половину съеденная к утру еда. А кошки нет. Митяй два раза кругом все обошел. Не дождалась, пушистая…
Неужто подумала, что тоже бросили? Сказал ведь - обойдем окрестности, вернемся на заре. Не поверила, значит.
Ушла…
Митяй от огорчения даже от каши утренней отказался. Свернулся калачом на ветках еловых, взрослый мужик, а глаза щиплет… Такая досада разобрала.
Но усталость свое все равно взяла, сморила быстро. Уснул, чтоб услышать спустя полтора часа:
- Вставай Морок! Зазноба твоя вернулась, - до безобразия веселый голос Шуты вырвал Митяя из дремы, наполненной огнем и криками раненых.
- К нам зараза не подходит, и правда, как верная жена, - хохотнул Лис, приподнимаясь на локтях с лапника.
Ох как же подскочил он быстро. Стоит, смотрит. Лыбится.
Кошка! Трехцветная! К счастью… Вернулась! Пришла…
Только мурлыке до Митяева восторга и дела нет. Крутится на месте, мяукает. Заглядывает просительно в глаза. И всплывают вдруг в сознании Митяевском страшные, наполненные болью и кровью картины из сна.
- А ну, мужики, вещмешки взяли и за мной. Быстро! Тихо. На раз - два, - от собственного голоса самому не по себе стало, чего уж говорить про прозвучавшие следом слова.
- Ты чего, Морок? Звезда командирская приснилась? - уставился на него удивленно Шута.
- Да, чего раскомандовался - то? Старший в группе пока еще я… - лениво отозвался Стена.
И только Лис, заглянув в Митяевы глаза, подскочил, как ужаленный, и не мешкая стал натягивать на плечи вещмешок: «Вставайте, мужики! Хвостом чую, рядом беда!».
Метров четыреста по лесу шли за кошкой четыре матерых мужика.
Ночь на ногах, отлежаться бы, а она… А она все вперед зовет. Отбежит немного, обернется: Мау! Быстрее! Вперед! Сюда…
Митяю уже казаться стало, что надумал себе лишнего. Хоть и богата война на приметы… Мало ли животина, одна тут выживающая, людей повстречав, от радости с ума сошла? Только мысль так и оборвалась не законченной, когда сзади звук взрыва раздался. Там, где землянка… И ямка еще теплая от костра…
А дальше, как в тумане - упасть, к земле прижаться и замереть по приказу Стены, едва дыша, на два с лишним часа.
Но Митяй ползет. Ему надо туда - до ближайшего дерева, и тянется за ним следом примятой травы полоса. Там, в корнях старого дуба трехцветная кошка копошится. Остановилась наконец. Смотрит на них, в траве схоронившихся.
И пищат едва слышно три крошечных котенка, присосавшись клещами к теплу сытого, материнского живота.
Видно, рожать котят в безопасное место с утра уходила. Зачем только за ними, мужиками, вернулась? Неужто людей пожалела? Специально ведь от беды увела…
*****
- Это что же? Спасла она вас, получается? Спрашивал угрюмо молчащих мужиков командир полка.
- Так точно! Увела, командир, - продолжил рассказ Стена, бросив взгляд на лежавшую в коробке на мягкой подстилке кошку, с боку которой примостились три жадно сосущих мать котенка.
- Взрыв-то, ведь прямиком со стороны землянки нашей донесся. Чесали, чесали округу ночью, а видать не увидели, прошляпили где-то… Эх, если б не она, - в голосе Шуты и намека на шутку не было. Мы ж потом, как черви – по земле с километр. А вражин-то там сзади десяток, если не два.
- Зря я на Митяя с его чуйкой вызверился, оно вон, как все обернулось! Мда...
- Ладно, чего раскисли?! Радоваться должны! - стукнул кулаком по столу командир полка, - А тебя, красавица, - уважительный взгляд на кошку, - я бы на довольствие поставил! Да только вон, бежит уже твоя дальнейшая судьба.
Митяй под растянутый над столом тент влетел как шальной: Дозвонился! Сын у меня, мужики! Сына мне Светка родила!
Рожа довольная, в одной руке приказ о недельном отпуске, во второй старая, пластмассовая переноска, где только умудрился, достал - одна разруха кругом!
Миновал стол и сидевших за ним служак, рухнул на колени перед картонной коробкой:
- Увижу! Жену увижу, сына увижу!! Ох ты, Счастье, милая, хорошая, моя… Да если б не ты… Да я бы уже без тебя… Домой едем! Наешься до отвала, Светка с матерью ждут, не дождутся…
- Ты это, Морок, - вмешался в Митяеву пламенную речь вставший из-за стола Стена, - про уговор то помни.
- Да помню я, помню, - подмигнул Митяй сидящим за столом мужикам, - Трехцветные, они ж к счастью, а счастьем делиться надо, так что, как и договаривались, по котенку на брата, пусть только подрастут сперва. Приезжайте, мужики! Живыми только приезжайте!
- Приедем, - отозвался сразу за всех Стена, - За счастьем точно живыми приедем! - глянул благодарно на кошку, разместившуюся в переноске вместе с котятами, - Я, так сразу, не откладывая. Вот только кончится война…
✅ Подписаться на канал в Телеграм
Подписка, 👍 и ваши комментарии приветствуются и помогают автору стать лучше..))
Эпилог к рассказу "За счастьем" доступен для чтения по ссылке.