Овод. СССР, 1980. Режиссер Николай Мащенко. Сценаристы Юлий Дунский, Валерий Фрид (по роману Этель Лилиан Войнич). Актеры: Андрей Харитонов, Анастасия Вертинская, Сергей Бондарчук, Ада Роговцева, Константин Степанков, Константин Цанев, Григоре Григориу, Ирина Скобцева и др. Премьера на ТВ: 3 ноября 1980.
Режиссер Николай Мащенко (1929—2013) поставил 17 полнометражных игровых фильмов и сериалов («Комиссары», «Как закалялась сталь», «Овод», «Парижская драма», «Венчание со смертью» и др.), но наибольшую известность ему принесли две телевизионные экранизации — «Как закалялась сталь» и «Овод».
Киновед Алена Москаленко—Высоцкая пишет, что «обращение к одноименной книге Этель Лилиан Войнич в советском кино уже происходило в 1955 году с Олегом Стриженовым в главной роли, когда роман был экранизирован советским режиссером А. Файнциммером. … Как и в первом, так и во втором случаях (в «Оводе» Н. Мащенко – А.Ф.), трактовка основной идеи и образов романа были перенесены на экран без изменений. Фабула не изменилась, мотивации поступков главных героев не претерпели каких-либо преобразований, революционный дух произведения был созвучен идеологическим критериям советского общества. Н. Мащенко, продолжая развивать свой творческий принцип — все подчинено главному герою, — оставил второстепенных героев без ярких индивидуальных черт. Ослабив психологическую разработку окружения главного героя, режиссер тем самым обеднил общий замысел фильма, ведь вне достоверного фона трудно поверить и понять мотивацию многих поступков героев. В целом же, в экранизации "Овод" … тема романа и жанр были сохранены, художественные обиды не претерпели особых изменений» (Москаленко—Висоцька, 2020: 123).
Евгения Коржунова полагает, что в центре «Овода» Н. Мащенко «конфликт чувств — любви сына к отцу и отца к сыну, конфликт трагический, истоки которого так глубоки, что выходят за рамки убеждений, и идей. Этот конфликт вырастает из недр человеческой души и возвышается до метафоры – метафоры сравнения страданий сына с муками Христа, и отца с мукам Отца небесного, отдавшего своего единственно сына на смерть на кресте.
И вот пересматривая этот фильм и перечитывая книгу Войнич, я впервые обратила внимание на возникающие в моём сознании параллели, совсем не итальянского свойства. Жертвенность, атеистический фанатизм, презрение к компромиссу — все или ничего! И рядом с этим — склонность к психологическим надломам, увлечённость поэзией, подавляемая жажда любви, трансформируемая в абстрактную любовь к угнетённому человечеству. Эти качества в высшей степени свойственны Оводу — Артуру Бертону, но не только ему (а может быть и не столько) Что-то родное, русское, слишком русское просвечивает сквозь итальянский контекст. Знакомлюсь с биографией Войнич, и что же, оказывается она долго жила в России, бала знакома (не с революционным движением вообще, а лично) с русскими революционерами, увлекалась творчеством Достоевского, переводила русских классиков. Так вот откуда эта глубина в постижении противоречий революционного сознания, где от любви до фанатизма одно мгновение, эти сломы и экстатическая восторженность, эта вера в нового идола – (Революцию), пожравшего впоследствии своих детей. Конечно, нам современником, познавшим ужасы революционного фанатизма, пережившего тоталитарный режим, слово революционер, внушает совсем не восторженные чувства, Мы – современники, знаем, чем закончились эти пламенные призывы к борьбе за счастье человечества – Гулагом и тоталитарным режимом. Но тогда, на заре революционного движения, когда Революция представлялась прекрасной и желанной – многие, (и не только циники и проходимцы), многие страстные мечтатели, и восторженные и жаждущие перемен, эти Гриневицкие и Кибальчичи, умные и талантливые, соблазнились ею. И среди них самыми непримиримыми были «поповичи», выходцы из семей священников. Этот феномен превращения религиозного сознания в революционное, (когда нравственные ориентиры перевёртываются наоборот), во многом объясняются, как писал Н. Бердяев, особенностью именно русской ментальности. Идея становится Богом (а точнее заменяет место, принадлежащее только Богу), и превращается в гибель, разрушение и вырождение» (Коржунова, 2010).
Разумеется, с сегодняшней точки зрения многое – как в романе, так и его экранизации – кажется спорным, а то и вовсе отвергается значительной частью аудитории.
Однако в начале 1980-х зрители находились под сильным впечатлением от эмоциональной актерской игры Андрея Харитонова (1959—2019), Сергея Бондарчука (1920—1994) и Анастасии Вертинской.
И, сравнивая Овода в исполнении Олега Стриженова с Оводом Андрея Харитонова, аудитория, как правило, приходила к выводу, что, несмотря на разницу актерских трактовок, эти образы выглядят весьма впечатляюще.
Мнения многих нынешних о телесериале «Овод» до сих пор восторженные:
«Фильм просто потрясающий. По-моему, это лучшая роль Андрея Харитонова. А музыка... такой пронзительной мелодии, передающей всю неизбежность трагедии, я больше нигде не встречала» (Светлана).
«Пересмотрела этот гениальный фильм, впечатления практически не изменились. Сильнейшие эмоции! Думаю, что фильм потерял бы очень много без трагической музыки Моцарта и Перселла. А вообще фильм конечно не о революционере, а о том же, о чем сняты и написаны другие шедевры: о любви к родителям и детям, о несбывшейся взаимной Любви, которой, казалось, не было никаких препятствий, о надеждах, разочарованиях и предательстве, о добре и зле и т.д. Игра Андрея Харитонова заслуживает особого восхищения. … Мне не близка революционная деятельность Овода. Вообще, слово революционер для многих, в том числе и для меня, скорее имеет отрицательный негативный оттенок, и вот больше всего, что меня отталкивает, это их мысль о том, что цель оправдывает средства. И еще неприятно, что они не только свои жизни приносили в жертву чему— то непонятному и абстрактному, но и охотно жертвовали чужими жизнями, а вот об этом их уж никто не просил. … То есть для каждого человека счастье это что-то свое, а революционеры, получается, навязывают всем свое представление. Мне кажется, Войнич правильно заметила, что именно делает человека революционером. Отсутствие родственных отношений и любви. И такой человек свободен и страшен для окружающих. Если бы Овод умел прощать, (а так ли уж виноваты были перед ним лично Монтанелли и Джемма?), то вполне мог бы жить и радоваться, а не терзаться постоянными обидами. И плачешь весь фильм над человеческой слепотой, но только ли Артура? В общем, я думаю, в отличие от Овода Олега Стриженова, безусловно, положительного героя, в Оводе Андрея Харитонова явно проглядывают отрицательные черты. И потому образ становится более жизненным, ярким, выпуклым» (Юлия).
«Фильм "Овод" — это произведение искусства и вот почему я так считаю: во-первых, операторская работа, заметьте, почти любой стоп—кадр в фильме законченная картина, а какие костюмы, какие интересные крупные планы, фильм удивительно красив! Во-вторых, режиссёр создал как минимум самостоятельное драматическое произведение, которое при этом передаёт дух романа, про прекрасную музыку я уже не говорю; самозабвенная игра актёрского состава, все персонажи не оставляют равнодушным, даже обороты речи в сценарии местами удивительно поэтичны»; фильм, держит на одном дыхании, не отпуская, что свойственно только шедеврам» (Воробьев).
«Эта картина снята режиссером Николаем Мащенко в героико—романтическом русле. Повествование получилось очень эмоциональное, надрывное, несколько экзальтированное. … В фильме очень хорошо сыграл А. Харитонов и гениально — С. Бондарчук. … Бондарчук хорошо передает метания, противоборство долга и любви у Монтанелли» (Александр).
Но, есть, разумеется, и категорические противники «Овода»:
«Вот действительно, а кто такой Овод? Может быть, попробовать его разобрать поподробнее? Фанатик. Обыкновенный фанатик. Отчасти садист — ему явно доставляет удовольствие оскорблять людей и лить яд в душевные раны Монтанелли. Все дело в том, что в советское время роман Войнич был поднят на щит, несомненно, по идеологическим причинам — революционеры, карбонарии, борьба с оккупантами, ну, и атеистическая пропаганда. На самом деле характер, нарисованный Войнич (а она дружила с Кропоткиным, Степняком—Кравчинским и вполне разделяла их радикальные взгляды), довольно слаб и однопланов. Он не показан в развитии, он нужен для пропаганды идеи» (Ага).
Киновед Александр Федоров
Опасный поворот. СССР, 1972. Режиссер и сценарист Владимир Басов (по одноимённой пьесе Дж. Пристли). Актеры: Юрий Яковлев, Валентина Титова, Александр Дик, Елена Валаева, Антонина Шуранова, Владимир Басов, Руфина Нифонтова и др. Премьера на ТВ: 16 декабря 1972.
Актер и режиссер Владимир Басов (1923–1987) снял 19 фильмов, 10 из которых («Щит и меч», «Битва в пути», «Тишина», «Жизнь прошла мимо», «Школа мужества», «Случай на шахте восемь», «Возвращение к жизни», «Необыкновенное лето», «Метель», «Нейлон 100 %») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент. И это не считая весьма успешного телевизионного детектива «Опасный поворот».
Литературовед Александр Аникст (1910—1988), высоко оценивая работу Владимира Басова в «Опасном повороте», отметил, что «режиссером была создана система перекрестных движений по сценическому пространству, которое все время остается одним и тем же… Пересечение пространства по диагонали, переходы из одного угла в другой являются в телеспектакле не механическими, а смысловыми, они означают перемещение центра драматического действия. Благодаря этому принципу режиссер решил труднейшую задачу. Ведь пьеса Пристли является «разговорной», внешнего действия в ней сравнительно мало. … Отказываясь от прямолинейных оценок человека, Пристли умеет, пользуясь известным изречением, увидеть в злом, где он добр, и – наоборот. Это же легло и в основу тщательно разработанной режиссерской партитуры телефильма, явившегося двойной удачей Владимира Басова как режиссера и как актера» (Аникст, 1974: 6).
В самом деле, снятый одновременно тремя камерами психологический детектив Владимир Басова «Опасный поворот» стал своего рода площадкой для апробации новой телевизионной технологии. А собранный режиссером яркий ансамбль талантливых актеров позволил ему создать неодно0значные образы персонажей.
Зрители XXI века до сих пор помнят эту картину и, как правило, высоко ее оценивают:
«Первый раз посмотрел фильм ещё в школьном возрасте. Был будто загипнотизирован действием. … Актеры бесподобны: настоящий "учебник по актёрскому мастерству"» (Андрей).
«Это действительно шедевр, когда все составляющие фильма на высочайшем уровне, они взаимодействуют, порождая произведение искусства неповторимого очарования» (Алена).
«Любимейший фильм. Музыка, атмосфера, актерская игра — истинное наслаждение. Любимый актер в фильме — Басов. … он просто бесконечно обаятелен. … Очень нравится здесь Валентина Титова. Ее героиня прелестна, ее очень жаль» (Рейнмуд).
«Фильм завораживает. Главное его достоинство в том, что мы видим и реальность, и зазеркалье, но вместе с тем есть и само "зеркало" — тонкая грань между тем и этим» (Светла).
Киновед Александр Федоров
Операция «Трест». СССР, 1967. Режиссер Сергей Колосов. Сценарист Александр Юровский (по роману Льва Никулина "Мёртвая зыбь"). Актеры: Игорь Горбачёв, Армен Джигарханян, Людмила Касаткина, Донатас Банионис, Алексей Сафонов, Бруно Оя, Борис Химичев и др. Премьера на ТВ: 22 мая 1968.
Режиссер Сергей Колосов (1921—2012) за свою долгую карьеру поставил два десятка фильмов, многие из которых имели большой успех у зрителей, особенно телевизионные «Вызываем огонь на себя» и «Операция «Трест».
Телефильм «Операция «Трест» рассказывал историю об успешной операции ВЧК, в ходе которой в начале 1920-х были уничтожены антисоветские подпольные ячейки. Тема по тем временам острая, находящаяся под строгим идеологическим контролем «органов».
Кинокритик Виктор Демин (1937—1993) писал, что в «Операции «Трест», «как и в «Вызываем огонь на себя», был густой исторический слой, показанный широко и изобретательно, с использованием документов и сегодняшних свидетельств подлинных участников давних событий. И был слой, так сказать, человековедческий: актеры, опираясь на предложенный сценарный материал, образно восстанавливали правду отношений внутри документальных вех. Приключенческие ситуации не вымучивались — их поставляла жизнь; атмосфера реальности нагнетала напряжение с куда большей силой, чем это доступно дежурным детективным канонам. Можно было легко «дожать» в фильме «недожатое», еще больше, до немыслимой степени «закрутить» то, что так хитроумно сошлось в самой действительности. Только иная стояла задача — проследить судьбы человеческие в смещении исторических пластов, и в ее свете подобные усилия выглядели бы безнадежной приключенческой формалистикой» (Демин, 1981).
Т. Зорина считала, что в «Операции «Трест» «полной неожиданностью было появление Касаткиной … Актриса, для которой первое условие творческого контакта с героиней — любовь и понимание, должна была выступить в роли террористки Марии Захарченко, тайно проникшей в 20-х годах в Советскую Россию,— в роли заведомо отрицательной. Касаткина представила себе человека с его страстями, верованиями, со всей его биографией и постаралась его понять. В каждой сцене, в каждом повороте экранной судьбы Марии заряд драматизма был для актрисы в контрасте искренности, самоотверженности, бескорыстия — этих субъективных свойств героини — и исторически обреченного дела, которому Мария Захарченко трагически отдала всю себя без остатка: безусловная преданность идее была безрассудна и слепа, сила духа вырождалась в истерическую взвинченность, жажда деятельности — в мрачный авантюризм. В фанатической душе вспыхивали сомнения, обреченность толкала к отчаянным действиям, отчаяние — к бесславной гибели» (Зорина, 1975).
Уже в XXI веке кинокритик Лариса Малюкова отмечает, что в «Операции «Трест» «идеологическая подоплека была тщательно упрятана за зрелищным фасадом шпионского фильма. … Касаткина создает на экране портрет ярой антисоветчицы, неглупой женщины, сильного и заклятого врага советской власти» (Малюкова, 2010; 238-239).
Кинокритик Ирина Павлова подчеркивает, что «жанровые особенности «Операции „Трест“» определяют канон советского телефильма на «историко-революционную тему»: отныне это почти всегда шпионский детектив или приключенческий фильм, в центре которого герой без страха и упрека — умный, красивый и благородный. Чтобы подвиги этого сверхчеловека не выглядели легковесно, противостоять ему должны умные и талантливые враги. Никаких больше садистов и выпивох — с карикатурным изображением врагов революции покончено» (Павлова, 2018).
Зрители XXI века по отношению к «Операции «Трест» разделяются на сторонников и противников, которых можно разделить на две категории: любителей «поймать» авторов фильмов на исторических несоответствиях и «ляпах», и противников большевизма как такового…
«За»:
«Режиссура С. Колосова — почти всегда знак качества. Операция ''Трест'' — в числе самых интересных, мастерски сделанных фильмов» (К. Карасев).
«Да, много воды утекло с тех пор, когда появилась книга, потом фильм. Сегодня и чекистов воспринимаем не столь однозначно благородными и интеллигентными, и белогвардейцев не сплошь черными злодеями. Но и режиссерское, и актерское мастерство в фильме "Операция "Трест" на очень высоком уровне и не потускнело со временем. Это не теперешние сериалы, которые пекут на скорую руку, быстро, дешево и сердито. … Вероятно, Мария Захарченко— Шульц (одна из лучших ролей Касаткиной) что-то знала о том, какими методами могут работать товарищи из ОГПУ, поэтому и предпочла отстреливаться до конца и последнюю пулю пустить в себя. Не менее интересны в фильме и Якушев (Игорь Горбачев), и Стауниц—Опперпут (Донатас Банионис)» (Б. Нежданов).
«Этот фильм хорошо укладывается в свою эпоху, когда советская идеология уже пережила пещерную ненависть ко всему окружающему миру и обрела определенные гуманистические черты. И создатели фильма смогли передать на экране этот подход цельным и удивительно удачным образом. При этом авторы легко ушли от острых углов и даже сумели наделить образы врагов идейностью и принципиальностью. Что касается мастерства исполнителей, то оно тоже было великолепно "отточено" под тогдашнюю манеру снимать кино. Требовать от этого фильма исторической правдивости было бы нелепо. Это художественная правда. А она всегда действует неотразимо» (Юрий).
«Против»:
«Извините, не могу смотреть никакие советские фильмы о «доблестных чекистах», так как я категорически против любых революций и любых чекистов» (Антон).
«В фильме очень много исторических несоответствий и «ляпов», что сильно портит общее впечатление» (Михаил).
Киновед Александр Федоров