Если это и болезнь, то явно неопасная, думала Киао. Китаянка дожила до среднего возраста, не обременяя собой врачей — повезло ей со здоровьем, она всегда была сильная.
Болезнь не мешала ей жить, а замечали ее лишь самые внимательные: «Киао, что с тобой, ты опять замечталась?» Или: «Ты как-то странно замираешь во время разговора и не отзываешься на имя несколько секунд, будто спишь на ходу. Может, тебе надо пораньше ложиться спать, а, Киао?» Сама же она отшучивалась. Устала, мол.
Бывали дни, когда она замирала чаще, тогда у нее болела голова. И было чувство, будто мир окутан легкой дымкой, которая затрудняет понимание окружающего, замедляет мысли. Впрочем, эти дни случались нечасто. Да и должность у Киао не была очень уж ответственной: женщина работала на производстве детской смеси, следила за работой автоматов. Она ни разу не нарушила технику безопасности, ни разу не перепутала последовательность действий в нехитром алгоритме. Ей везло. До того дня, когда приехало телевидение, чтобы снять простой и короткий сюжет о работе их предприятия, чтобы он тут же потерялся в потоке неинтересных новостей, которые никто не смотрит.
То ли сказалось волнение — Киао никак не могла заснуть накануне, то ли просто так сошлись звезды. Но в тот самый момент, когда оператор перевел камеру с движущегося конвейера на работницу — одну из сотен одинаковых женщин в халатах и шапочках — Киао замерла, глядя в камеру, не отвечала на вопросы, чем вызвала легкое смятение среди съемочной группы и обжигающее чувство узнавания болезни у начальника, который наблюдал за этой сценой.
У начальника был маленький сын, который страдал абсансной эпилепсией. Мужчина хорошо знал эти замирания и понимал, что человек в эти секунды находится без сознания, хоть и остается на ногах, но выражение лица у него делается бессмысленным, а глаза — пустыми.
Он был хороший человек, этот начальник, он просто пошутил про духоту и волнение, переключил внимание телевезионщиков на другую работницу, а сам сказал Киао, чтобы немедленно шла к врачу, что это серьезная болезнь, что нужно подбирать лечение, иначе однажды она упадет на конвейер, лента затянет ее одежду, и может случиться непоправимое, и черт с ней, с испорченной партией смеси, если такое случится, но ведь она может умереть!
«Ты не раз обжигалась. У тебя наверняка на руках шрамы от ожогов. Я знаю, о чем говорю. Врач, который лечит моего сына, сказал, что при абсансной эпилепсии люди постоянно обжигаются, когда готовят себе еду, потому что отключаются в опасный момент.» Киао испугалась, ничего не ответив, потому что начальник был прав. Но ей везло, ей всегда везло. И она надеялась, что будет везти и дальше…
Но с врачами, как и ожидалось, начались сплошные трудности. Диагноз абсансная эпилепсия подтвердили — да, такие приступы у нее с детства, да, не лечилась, не обращалась… Назначили один препарат, но ничего не изменилось. Назначили другой — та же история. Потом доктора начали шаманить, сочетая лекарства друг с другом. Стало чуть получше, однако приступы не прекратились вовсе. А это значило, что работать на том же производстве она не может. Пришлось сменить работу.
Она возвращалась домой, когда на переходе ее сбил шальной велосипедист. Неудачно упала, ударилась затылком, потеряла сознание… Пришла в себя, ощущая, как тошнит, как болит голова, и вновь поплелась к врачу…
Молодой врач приемного отделения, разглядывая рентгеновский снимок ее головы, недоумевал. Он подошел к лаборантке, которая присутствовала во время исследования, и уточнил — может, какой-то артефакт? Может, женщина не сняла металлическую невидимку или еще какое украшение? Нет, ничего такого, никаких заколок, никаких украшений. Значит, тонкий заостренный металлический предмет длиной в несколько сантиметров, похожий на иглу, находится у пациентки в мозге!
Так рутинный рентген, который делали всем, кто обратился с травмой головы, чтобы исключить перелом костей черепа, превратился в загадку, что требовала немедленной отгадки. Врач расспросил пациентку, не было ли у нее травм раньше. Или каких-то операций на мозге. Нет, нет, замотала головой Киао, ничего такого. Только вот эта ее болезнь, которую врачи никак не могут вылечить, абсансная эпилепсия…
Врач приемного отделения был молод, а потому не понимал, откуда в голове женщины может оказаться длинная игла. Он не слыхал ни о чем подобном раньше. На помощь пришла лаборантка: «Это у ее родителей нужно спросить. Вот только они не ответят.» И рассказала, что в необразованных семьях, где появлялся нежеланный ребенок, намеренно вводили иглы в родничок, чтобы избавиться от дитяти. Впрочем, случалось, что из зависти или мести кто-то из родственников мог проделать такое с ребенком.
Доктор потом читал литературу, консультировался со старшими коллегами — и те подтвердили, что случаи такие бывают. Просто выживают немногие, потому нельзя сказать, что каждый день к ним в больницу попадают люди с швейными иглами в мозге. Если представить, где у пациентки был родничок, игла была как раз в том самом месте…
Родители женщины были живы. Травму головы у дочери они отрицали, как, впрочем, и любые другие манипуляции с головой ребенка и иглами. Кто и когда сделал такое с ребенком? Что было с психикой человека, который взял острую иглу и намеренно ввел иглу в мозг маленькому человеку, который полностью зависит от взрослых?.. Ответа на эти вопросы нет, хотя их из публикации в публикацию задают специалисты, исследующие подобные случаи в Китае и некоторых других азиатских странах.
Иглу из мозга женщины удалось извлечь. Киао всегда говорила, что ей везет — в этот раз и в самом деле повезло. Приступы прекратились, через некоторое время удалось даже отменить лекарства.
Киао в самом деле очень везучая. Потому что она смогла не только выжить, но и сохранить разум, возможность двигаться, работать, нормально жить. Возможно, абсансы, если бы остались незамеченными, когда-то прекратили полосу везения — раскаленная сковорода с маслом на плите, наполненная до краев ванна, лихой водитель на переходе — что угодно могло стать причиной трагедии. Но, к счастью, не стало.
А эпилептологи, неврологи и рентгенологи не перестают размышлять о том, как жестоки иногда бывают люди к своим детям.